Парус любви - Лори Макбейн

Это было трудное испытание для Хелен. И без того уже горожане почти открыто насмехались над тем, что она отвергла предложение Данте Лейтона, которого считали простым контрабандистом. Кто бы мог подумать, что на самом деле он настоящий маркиз? При воспоминании о том, что она узнала в Лондоне о своем бывшем женихе, Хелен готова была визжать от ярости, что оказалась такой дурой. Она могла иметь все, о чем мечтала. Стань она женой Данте Лейтона, сегодня ее почтительно титуловали бы маркизой Джакоби. Она могла бы покинуть колониальное захолустье и жить в изысканной роскоши и великолепии в самом сердце цивилизации. Будь она титулованной леди, могла бы жить в полное свое удовольствие, подумала Хелен. Проклятие! Какого же она сваляла дурака! Ведь Данте Лейтон не только богат и знатен, но к тому же один из красивейших мужчин, которых она когда-либо встречала. Чего бы это ей ни стоило, она должна вновь завоевать его!

Приходилось признать, что всему виной ее тщеславие и неблагоразумие. Хелен даже в голову не приходило, что она не сумеет при желании вернуть Данте. Она предполагала, что он может слегка охладеть к ней, но уж совсем неожиданным был холодный прием, с каким она столкнулась по возвращении. Ей стало известно, что в ее отсутствие ему пришлось терпеть любопытные взгляды и даже слышать насмешки у себя за спиной. Но она так тщательно продумала свои объяснения, что почти сама поверила собственной лжи, поэтому неудачи никак не предвидела.

Конечно, кто мог предположить, что Данте окажется свидетелем ее встречи и разговора с этой чертовой старухой? Но ведь он должен верить ей, Хелен, а не женщине с такой скверной репутацией. Повернись все как должно, Данте умолял бы ее выйти за него замуж, подбодрила себя Хелен, пытаясь преодолеть отчаяние.

– Я не понимаю, Данте, почему ты так заупрямился, ведь в наших отношениях ничего не изменилось. Почему бы нам е забыть о всяких мелких неприятностях?

Данте в изумлении уставился на Хелен: неужели она и впрямь такая толстокожая? Пока он молча взирал на свою бывшую любовницу, вдруг потянуло легким сквозняком; оглянувшись на дверь, он заметил, что она тихо затворилась.

– Твоя беда, дорогая, в том, что ты полагаешь, будто я изменился. Никак не можешь смириться с той неприятной истиной, что я все тот же Данте Лейтон, капитан «Морского дракона», каким был до твоего отплытия в Лондон. Это, во всяком случае, не изменилось и в ближайшем будущем вряд ли изменится. Ты сильно заблуждаешься, полагая, что мой титул может каким-то образом изменить наши отношения. Он ничего не меняет. Между нами все кончено, – выразительно подчеркнул Данте и с жестоким блеском в глазах добавил: – И если кто-нибудь в этом виноват, то только ты.

И без того темные глаза Хелен потемнели еще больше от боли и обиды, когда она наконец осознала, что Данте Лейтон не намерен ее простить, по крайней мере сегодня вечером, и если она не предпримет каких-то решительных действий, титул, о котором она так мечтала, навсегда ускользнет от нее.

– Не говори так, Данте. Я... я... – начала Хелен, по тут же, чихнув, остановилась. Она вытащила из-за корсажа тонкий кружевной носовой платок и приложила к носу, что не помешало ей чихнуть еще несколько раз. – Как я уже говорила, нам обоим нужно время, чтобы хорошенько обдумать свои чувства. Я хочу быть честной с тобой. Как ты полагаешь, что я подумала, когда узнала, что ты маркиз Джакоби? Позволь сказать, что я почувствовала себя круглой дурой. При сложившихся обстоятельствах, уж если ты просил моей руки, тебе следовало целиком довериться мне, этого требовала элементарная порядочность, – выговаривала она Данте, взяв на себя роль обиженной стороны. В конце концов, ее положение было бы совершенно другим, знай она, кто такой на самом деле Данте Лейтон. – Ты не знаешь, как важно для женщины чувствовать себя обеспеченной. Знать, что ее дети будут иметь все необходимое. Она всегда этого хочет, но ее желание редко сбывается. Это не слишком утешительная мысль для той, кто станет твоей женой. Ведь она будет все время волноваться, не зная, вернешься ли ты из очередного плавания. Ты ведешь очень опасную жизнь, Данте. Иногда мне даже кажется, что ты упиваешься опасностью. Легко ли было бы сидеть дома одном и ждать твоего возвращения? Обдумывая свое будущее, я должна принимать во внимание столько разных обстоятельств. В конце концов, состояние, оставленное мне покойным мужем, рано или поздно истощится. А дядя Эдуард вполне может протянуть еще лет пятьдесят. Никогда не видела, чтобы человек в его возрасте был так отвратительно здоров. Я должна думать о себе. Ты согласен с моими доводами?

– Да, моя дорогая. Но ведь ты утверждаешь, что очень сильно любишь меня, а истинная любовь побеждает все препятствия. Боюсь, что твоя любовь довольно малодушна. Поэтому советую тебе поискать другого мужа, ибо я не собираюсь менять своего образа жизни, да и ты тоже, вероятно. Мы слишком похожи с тобой, дорогая, – сказал Данте, протягивая ладони к теплу камина. На его точеном лице, неподвижном, как лицо статуи, заиграл мерцающий свет. – Обо мне говорят, что я охотник за сокровищами, не брезгающий никакими средствами ради достижения своих целей, и многое другое, еще менее лестное, – откровенно сказал Данте. И с насмешливым блеском в глазах добавил: – А ты, дорогая, просто расчетливая сука. Мы составляем довольно красивую, но, к сожалению, малопочтенную пару. Да, мы с удовольствием проводили время вместе, но боюсь, что теперь знаем друг друга слишком хорошо, чтобы наше общение сохранило прежнюю приятность, и, конечно же, не потерпим больше никакой лжи или обмана. И поскольку необходимость в нашей женитьбе отпала, – равнодушно процедил Данте, – я думаю, что отныне наши дороги расходятся.

Хелен нервно облизнула сухие губы. С досадой постукивая красной атласной туфелькой по полу, она смотрела на глухого ко всем ее уговорам Данте Лейтона. Но Хелен Джордан была не из тех, кто легко сдастся, признавая свое поражение, если хочет чего-нибудь добиться, а она хотела вернуть себе расположение Данте Лейтона.

– Видимо, люди, которые плохо о тебе отзываются, правы, иногда ты бываешь просто невыносим, – насмешливо сказала она, изо всех сил стараясь не выдавать, как больно задета тем, что он отверг ее. Скрывая страх и замешательство, она, почти не запинаясь, продолжала: – Я не буду ни в чем убеждать тебя, пока ты упрямишься. В тебе, моя любовь, говорит уязвленная гордость, – укоряющим тоном произнесла она и коротко рассмеялась; ее смех, казалось, повис в атмосфере отчуждения, которая возникла между ними. – К тому же, Данте, мон шер, ты провел со мной в постели столько времени, что вряд ли сможешь получить удовлетворение от ласк другой женщины, – заявила она. Этим напоминанием она пыталась разжечь в нем пламя некогда такой бурной страсти. – Тебе скоро надоест роль джентльмена, почтительно ухаживающего за трепещущими местными девственницами, а для того, чтобы посещать публичные дома, ты слишком разборчив. Ты вернешься ко мне, Данте, – предсказала Хелен с откровенно провоцирующей улыбкой. – Это только вопрос времени, а времени у меня предостаточно. Между прочим, – добавила она, вызывающе вздернув подбородок, – я от-т-правля-юсь п-п-путешествовать по окрестным местам со своим дядей. М-м-меня здесь не будет, – с трудом выговорила она, стараясь побороть новый приступ чихания. Однако ее попытки оказались безуспешными. – Апчхи... Апчхи... Это все из-за проклятого кота. Он ведь здесь. Ты же знаешь, я терпеть не могу этих мерзких тварей. Когда они рядом... апчхи.. на меня всегда нападает чих. Проклятие! Опять я вся покроюсь пятнами, – пожаловалась она, с беспокойством оглядывая свои бледные плечи, не появилось ли на них обезображивающей сыпи.