Иван Грозный (Книга 3, Невская твердыня) - Валентин Костылев

- Не ведаю, государь... - в растерянности ответил Годунов.

- Я думаю: там народ грешнее, чем мы... Им нужно больше напоминать о загробной жизни. Магомет - покровитель многих смертных грехов... Он допустил многоженство, гаремы...

Вдруг царь умолк, стал тяжело дышать, лицо его перекосилось от ужаса...

- Видите... видите! Бирюза в моей руке бледнеет... Она теряет свой яркий цвет... Это знак!.. Я скоро умру!

Иван Васильевич в испуге бросил камень в ларец.

Бояре стали уверять, что бирюза остается тою же, что и была, что царю так кажется!..

Некоторое время царь сидел молча, откинувшись на спинку кресла, с опущенными веками. Очнувшись, он тихо сказал:

- Достаньте мне мой царский посох.

Посох подали.

- Это рог единорога, украшенный алмазами, сапфирами, изумрудами... Я их купил за семь десятков тысяч фунтов стерлингов у Давыдки Говера. Выходец он был из Аугсбурга...

Царь говорил медленно, немного охрипшим голосом, словно с бреду.

- Поймайте мне пауков... Ну, скорее!

Обратившись к своему врачу Иоганну Лоффу, царь приказал ему выцарапать на столе круг.

Когда принесли в коробочке пауков, Иван Васильевич сказал:

- Положите их в этот круг.

Сначала положили одного паука, потом другого: оба паука замерли, а третий убежал из круга. Царь согнулся над столом, стал пристально вглядываться в пауков.

- Поздно! - покачал он в унынии головой. - Это уже меня не спасет. Я загадал на пауков.

Посидев в раздумьи с закрытыми глазами, он сказал:

- Да, я на пауков загадал... И они тоже говорят мне о смерти. Ну, что ж! Пускай! Пока я жив, я - царь!

Опять он вынул из ларца горсть драгоценных камней. В хмурой задумчивости, разложил их на столе.

- Что вы тут видите? - воскликнул он. - Вы ничего не видите! Вот алмаз, самый драгоценный из восточных камней. Я никогда не любил его. Он сдерживает ярость и сластолюбие. Он внушает нам жить в целомудрии и воздержании... Мне трудно давалось то... Я возненавидел его.

Царь горько рассмеялся.

- Смотрите на меня! Перед вами, в самом деле, великий грешник! Он почитал грех своим долгом... Праведники наводили тоску на него, и немало он погубил их... Я открываю вам, презренным льстецам, душу свою... Смотрите в нее, содрогайтесь!.. Как в морской пене, с наслаждением купался я в ярости против недругов своих... В утехах сладострастья я видел источник своей силы, своей дерзости. Этот камень, как глаз непорочного ангела, смотрел на меня... Вы знаете, что такое алмаз? Малейшая частица его может отравить лошадь, если дать ей его в питье... Обманщик!

Царь со злостью бросил алмаз в ларец и тотчас схватил крупный рубин.

- Этот камень совсем иное... В нем есть огонь, оживляющий сердце... Он делает сильным мозг, дает бодрость и память человеку, очищает испорченную кровь... Была и у меня одна наложница, черничка, она была очень скромна и невинна, как моя Анастасия... Она любила этот камень. Я подарил ей один рубин, который для нее окружили жемчугом... Она сказала, что и умрет с ним на груди.

Опять царь отвалился на спинку кресла, закрыв глаза и тяжело дыша.

- Анастасия!.. - прошептал он. - Прости!.. Скучно было мне... Худо на душе... Прости! Может быть, черничка и притворялась. Анастасия! Я твой. Ничей!

Обернувшись к боярам, он строго сказал:

- Зажмите уши!

Бояре зажали уши. Царь прошептал:

- Ее я сравнивал с тобой!.. Прости!..

Через некоторое время царь вновь склонился над разложенными на столе драгоценными каменьями, приказав боярам открыть уши.

- Изумруд, - сказал он, указывая на зеленый камешек в своей руке. Этот камень радужной породы - враг всякой нечистоты. Испытайте его: если мужчина и женщина живут друг с другом в распутстве и около них этот камень, - он лопается... Я сторонился его. Александра его не любила... Что вы смотрите на меня?! Да, вы ее не знаете... Многого вы о своем царе не знаете, зато он все знает о вас... Пошлите Шуйскому Ваське этот камень, у него блудница живет в гридне...

Царь ядовито захихикал.

- Рыжий бес... Похотлив и хитер!.. Пролаза! Подальше от него надобно быть моему сыну - праведнику Феодору. Велю приделать Шуйскому хвост и выгоню его из Кремля в лес... Пускай скачет, как леший, за ведьмами! Зря я его не казнил.

Все в угоду царю, вместе с ним, громко рассмеялись.

- Ну, бог с ним! - махнул рукой царь. - Кто из нас без греха?! Вот, глядите, - это сапфир. Я его очень люблю. Он охраняет, дает храбрость, бесстрашие, он веселит сердце, услаждает, пленяет глаза, прочищает зрение, удерживает приливы крови, укрепляет, восстанавливает силы.

Немного помолчав, Иван Васильевич сказал упавшим голосом:

- Изменил он мне... Я теряю силы, а он не помогает. Не нужен теперь он мне. Будь проклят он! Изменник!

Царь с негодованием бросил камень на пол.

Бояре кинулись поднимать.

- Что вы бросаетесь! Словно голодные псы на кость... Бояре вы, а не конюхи. Не могу видеть я того позора! Слава богу, иноземцы сего не видели... Поглядите на их вельмож... Да у них брадобреи и те индейским петухом ходят... А кто хуже: они или мы? Ну, отвечайте!

Никто не решался ответить царю. Тогда он, ударив себя в грудь, крикнул:

- Мы!.. Мы - лучше! Разве вы не знаете того?!

Он долго сидел взволнованный, отдуваясь, беспокойно ворочаясь в кресле.

- Я слабею, - едва слышно проговорил он. - Унесите меня. Больше не могу.

На следующий день царь Иван с утра, в присутствии царевича Федора, собрал у себя ближних бояр. Пригласил и митрополита.

- Плохо мое дело, святой отец, царевич и бояре, - заговорил он каким-то чужим, придушенным голосом, - умирать я собираюсь, а прежде того, слушайте. Прочитаю я вам свою духовную.

Собравшись с силами, царь мужественно, спокойно и внятно прочитал завещание, в котором объявлял своим преемником царевича Федора, а помощниками его - Бориса Годунова, Богдана Бельского и Никиту Юрьева.

В глубоком, скорбном молчании, опустив головы, прослушали царя присутствующие.

Митрополит прочитал молитву, благословил царя.

- А может, выживу?! А? - вдруг сказал он, пытливо обводя взглядом окружающих.

И тихо сам себе ответил:

- Нет.

Бельского царь все эти дни торопил выведать у колдунов о близости своей кончины. Ему хотелось знать, что о нем говорят колдуны. Бельский с ног сбился, бегая по "колдовскому дому" от ведьмы до ведьмы, от звездочета до звездочета, наслушался всего столько, что у самого у него стало в голове мутиться.

У одной ведьмы переносица чесалась каждый день с утра и до вечера: она предрекала уже через день кончину царю. Другая уверяла, что на крыше дворца она видит ворону, которая каждый день каркает с утра до вечера. Бельский сам ходил проверять: никакой вороны на крыше дворца не видел. Ведьма ему сказала: "Ты не можешь видеть, а я вижу. Царь должен умереть через месяц". Некий колдун все время тайком бегал к цареву курятнику, и один раз слышал, что петух не вовремя запел. Колдун уверял, что царь обязательно умрет через неделю. Другой колдун попросил принести ему какую-нибудь старую одежду царя. Он видел - мыши ее грызли, - а это, по его словам, верный признак, что царь умрет через пять дней. Какой-то страшный старик и вовсе уверял, что он сам видел, как в Столовой царевой избе дятел бревно долбил - это значит, что царю осталось жить двадцать дней.

Что скажешь царю?!

Бельский после разговоров с колдунами старался не показываться на глаза больному царю.

Ивана Васильевича, по его просьбе, под руки отвели в дворцовую баню. Мылся там он долго, с видимым удовольствием. Стоявшие около бани люди слышали даже, как царь пел в бане песни. В предбаннике находился его врач и новый любимый его слуга Родион Биркин.

Выйдя из бани красный, посвежевший, царь сказал врачу:

- Поторопился я объявить свою духовную. Третий раз я собираюсь умирать и всякий раз объявляю духовную. Но, как видится, еще поживу.

Вернувшись в свои покои, Иван Васильевич велел принести шахматный столик и шахматы.

Около него стояли Борис Годунов, Никита Юрьев, все Нагие и другие бояре.

- Бог милостив! - сказал Иван Васильевич. - Хочет господь оттянуть мою кончину... Измучил я вас всех, наскучил со своим недугом. Поди, ждете - не дождетесь, когда я умру... А я все живу, да еще в шахматы играю и обыгрываю вас.

Бояре, по обыкновению, начали уверять царя в своей верности ему, и в том, что все жаждут видеть его, государя, опять здоровым, строгим и, как то было всегда, - справедливым и милостивым.

Царь молча, не глядя на бояр, расставлял шахматы. Одет он был в широкое платье, в рубахе и холщевых штанах.

- Ну, кто со мною сегодня будет играть? - сказал он, подняв голову.

Он обвел мутным взглядом полузакрытых глаз окружающих сановников, хотел еще что-то сказать и вдруг со стоном откинулся на спинку кресла; громко, на всю комнату, вздохнул и странно притих; голова его накренилась на бок, с теми же полузакрытыми глазами.

Среди бояр начался переполох. Кто посылал за водой, кто за "розовой водой" и "золотоцветом", кто за духовниками и лекарями.