Тайны Второй мировой - Борис Соколов

Близки к цифре С.А. Ковалева и данные Комитета солдатских матерей, представители которого заявили, что располагают сведениями о гибели к началу февраля 1995 года 6 тыс. военнослужащих. По утверждениям военных медиков, опубликованным в газете «Комсомольская правда» 10 июня 1995 года, к началу июня рефрижераторы в Ростове емкостью на 2500 человек были до отказа заполнены трупами солдат. Можно предположить, что там хранились погибшие примерно за месяц боев. Если принять уровень потерь мая 1995 года близким к среднему за войну, то к середине июня 1995 года, когда в военных действиях возникла длительная пауза вследствие захвата заложников в Буденовске отрядом Ш. Басаева, российская армия и внутренние войска должны были потерять около 15,5 тыс. человек погибшими, а с умершими от ран и болезней — не менее 16 тыс. Зимой 1995/1996 годов активные боевые действия возобновились, особой интенсивности достигнув весной 1996 года, в преддверии президентских выборов в России. Только во время боев в районе Бамута, по утверждениям чеченской стороны, погибло от 500 до 1 тыс. российских военнослужащих (российское командование признало потерю 125 человек). Во время взятия чеченскими войсками Грозного в августе 1996 года федеральная сторона сообщила о гибели в ходе 10-дневных боев 506 военнослужащих, оговорившись, что данные не окончательные, поскольку многие были захоронены чеченцами в братских могилах или остались в неразобранных завалах. Так что данные чеченской стороны о гибели в ходе захвата Грозного тысячи и более российских солдат и офицеров кажутся близкими к действительности. Всего за последние месяцы боев в Чечне потери российской стороны погибшими можно оценить в 4 тыс. человек, а общие потери войск Минобороны и МВД убитыми и умершими от ран за все время войны — не менее чем в 20 тыс. человек.

Еще сложнее оценить потери чеченской стороны. По данным депутата Думы С. Юшенкова, к 28 декабря 1994 года чеченская армия потеряла 310 человек убитыми. Если принять этот уровень потерь за средний для периода до середины июня 1995 года, то за это время войска республики Ичкерия должны были потерять около 3,1 тыс. убитых, а с умершими от ран и болезней — до 3,5 тыс. В дальнейшем потери чеченской стороны уменьшились, поскольку российская армия атаковала труднодоступные и хорошо укрепленные горные районы Чечни. Во время же захвата Грозного чеченцами в августе 1996 года федеральные войска показали крайне низкую боеспособность и даже прибегли к позорной практике захвата заложников среди мирных жителей. Кроме того, чеченское наступление оказалось внезапным для российской стороны. С учетом всех этих факторов чеченские потери в последние месяцы войны мы оцениваем приблизительно в 500 убитых и умерших от ран, а общие потери чеченской армии погибшими — в 4 тыс.

Данные о потерях гражданского населения Чечни довольно скудны. Есть сведения, что за первые два с половиной месяца войны погибло около 30 тыс. мирных жителей, из них пять шестых — в Грозном, во время бомбардировок и штурма города. Позднее уровень потерь должен был снизиться, поскольку столь масштабных боевых действий в крупных населенных пунктах больше не было, хотя мирное население несло значительный урон во время российских бомбардировок, обстрелов и «зачисток». В августе 1996 года возобновились интенсивные бои в Грозном, где, возможно, погибло несколько тысяч горожан. Существует оценка в 70 тыс. погибших мирных жителей (до последних боев в Грозном). С учетом этих последних боев в столице и на юге Чечни общее число жертв среди гражданского населения можно оценить в 75 тыс. человек, а общее число погибших в ходе конфликта — в 99 тыс. Эта цифра близка к оценке бывшего секретаря Совета безопасности России А. Лебедя, заявившего о 80 тыс. погибших в Чечне. Министр обороны России И. Родионов в начале сентября 1996 года заявил, что в Чечне погибло 2837 военнослужащих Министерства обороны, а 337 человек пропали без вести и что примерно такие же потери у МВД. В сумме это дает около 6 тыс. погибших, но эта оценка представляется заниженной по меньшей мере втрое. Число раненых в армии Родионов определил в 13 270 человек, что также представляется заниженным примерно в той же пропорции, что и число убитых. Например, по данным военных медиков, только в один день в середине мая 1995 года в Грозненский госпиталь поступало 56 раненых военнослужащих, хотя официально сообщалось лишь о 15 раненых. Один лишь 532-й медицинский отряд специального назначения с 27 марта до конца мая 1995 года принял более 3 тыс. раненых военнослужащих. Если предположить, что число раненых, как и число убитых, занижено в 3–3,5 раза и принять потери МВД ранеными примерно равными потерям армии, то общее число раненых российских военнослужащих составит 80–90 тыс. человек. Этой цифре соответствуют опубликованные данные о том, что за все время чеченского конфликта только вертолеты российских сухопутных сил перевезли 28 тыс. раненых. Следует учесть, что раненых внутренних войск, которых было не меньше, перевозили в основном вертолеты внутренних войск, и, кроме того, для эвакуации раненых военнослужащих использовались не только вертолеты, но и самолеты, и автотранспорт. Число раненых с чеченской стороны, приняв одинаковое с российской соотношение между убитыми и ранеными, можно оценить в 15–20 тыс. человек. Отметим также, что недоучет российских потерь мог частично произойти за счет солдат-контрактников, многие из которых набираются из числа безработных или бомжей. В средствах массовой информации неоднократно фигурировали сообщения, что потери среди контрактников не включаются в официальные сводки, однако проверить достоверность этих сообщений в настоящее время не представляется возможным. Отметим также, что 83% военнослужащих, воевавших в Чечне, ранее проживали в сельской местности. Погибшие из их числа, равно как и воспитанники детских домов, не имеющие родственников, вполне возможно, не попали в официальные списки потерь, поскольку вероятность того, что сведения о них как о пропавших без вести в Чечне дойдут до широкой общественности и средств массовой информации, была близка к нулю. Не исключено, что действие этого же фактора в свое время позволило властям занизить цифры потерь в Афганистане. Укажем, что представители Комитета солдатских матерей выразили сомнение в достоверности цифр потерь, обнародованных И. Родионовым, заявив, что, по их данным, потери российской армии убитыми составили около 10 тыс. человек.

В сентябре 1999 года после вторжения чеченских отрядов в Дагестан и ответного широкомасштабного вторжения российской армии в Чечню, подготовленного еще в марте 99-го, началась вторая чеченская война. Ей предшествовали взрывы зданий в Буйнакске, Волгодонске и Москве, унесшие жизни более 400 горожан. В этих взрывах федеральные власти обвинили чеченцев, что способствовало росту античеченских настроений среди российской общественности и популярности новой чеченской войны в народе, в отличие от предыдущей. К весне 2000 года федеральные войска заняли все чеченские города, включая Грозный, и многие аулы и поселки. Им не удалось установить свой контроль только над горной частью Чечни, где сосредоточены основные силы чеченской армии. Война сейчас, как и ранее, с весны 1995 года, приобрела партизанский характер. Сколько-нибудь достоверных данных о потерях чеченских вооруженных формирований и мирного населения во второй чеченской войне нет. Официальные потери федеральной группировки в Чечне к лету 2000 года составили около 2500 погибших. Один из наиболее трагических для российской стороны эпизодов второй чеченской войны произошел уже после обнародования этих цифр. В ночь на 3-е июля 2000 года террорист-смертник за рулем начиненного взрывчаткой грузовика взорвал милицейское общежитие в Аргуне, в результате чего погибло более 50 российских милиционеров. Чеченцы все чаще прибегают к использованию камикадзе, которые ценой своей жизни подрывают автомобили с взрывчаткой и уничтожают несколько федеральных военнослужащих или милиционеров. Некоторые косвенные данные, в частности, свидетельства, собранные Комитетом солдатских матерей и работавшими в Чечне журналистами, указывают на то, что действительные потери федеральной группировки в 2–3 раза выше официально признанных и могут достигать 7,5 тысячи погибших, или в среднем — до 30 убитых и умерших от ран ежедневно. Заметим, что троичность — наиболее общее свойство человеческого мышления, и поэтому вполне можно допустить, что военные в рапортах преуменьшают свои потери в среднем именно втрое. Российские оценки безвозвратных потерь чеченских боевиков в 15 и более тысяч человек также указывает, что действительные потери федеральных войск существенно выше, чем официально признается. Ведь потери противника обычно определяют наугад, но так, чтобы они как минимум вдвое превосходили истинную величину своих собственных потерь. Кстати, как мы показали выше, официальные данные о безвозвратных потерях Красной армии в Великой Отечественной войне оказались преуменьшены именно в 3 раза. Иногда потери занижались в гораздо большей степени. Так, известен случай, как в один из дней наступления русского Юго-Западного фронта в 1916 году, когда потери были особенно велики, штаб A.A. Брусилова при передаче данных о потерях в Ставку уменьшил их ровно в 10 раз{447}.