Кукольный домик (СИ) - Конопляник Станислав

— Звучит как предупреждение, — заметил я.

— Звучит как угроза и шантаж, — фыркнула Радя. — Гарри, обещай мне, что не сунешься к ним.

— А что тебе с моего обещания?

— Обещай, — свела чёрные бровки на переносице Радя.

— Ладно, — сдался я. — Обещаю.

Выполнять ли обещание, я позже решу.

— Сеамни —

Утро было солнечным. Лучик света играл на тёмном мраморе, статуи в тронном зале стояли наряжённые. Сеамни не провожала Леголаса на охоту, потому как эльф должен сегодня был следить за прибывающими из разных мест аэльями. Эльфийка тоже сорвалась с места, чтобы воочию увидеть весь грандиозный праздник.

Она вышла во двор Нуриен Юндил, поклонилась Древу, что росло на заднем дворе, наклонилась над свежей травой, что пробивала себе путь к свету из старых корней. У Сеамни тоже были корни, и старое пора было откинуть, становясь новым. Она провела руками над кустиком, сосредоточилась, шепча бессвязную ерунду, которую ей подсказывало сердце, и у неё снова получилось: кустик пошёл расти, превращаясь в большой лопух.

Довольная собой, эльфийка отправилась в деревню.

Было слишком рано — улицы пустые, подёрнутые лёгкой утренней дымкой. Холодный воздух дул с далёкого озера, нёс влагу и свежесть. Двери домиков открывались, низушки и люди высовывались из своих жилищ, подходили к сараям или амбарам, отворяли засовы.

Киая помахала Сеамни тонкой серой рукой, Френк улыбнулся. Вдвоём они стояли у багушкарни, медлили. Из хлева время от времени доносился отчётливый стук, будто кто-то кулаком иногда стучал в дверь.

— Хочешь посмотреть? — сиял Френк. — Я никогда раньше этого не делал.

— А что там? — спросила Сеамни.

Она ощущала жизнь. Много жизни. И свободу.

— Увидишь, — улыбнулась серокожая сереброглазая итуэнмаэ и потянула за створку.

Вглубь амбара устремился свет и свежий воздух, тринадцать пар крошечных глаз воззрились на Сеамни. Она вначале опешила, не понимая, нравится ли ей то, что она видит. Тринадцать восьмилапых жуков с чёрно-белым окрасом, с тоненькими панцирями, размером не больше чем собака, замерли. Лишь на мгновение, чтобы снова приняться копошиться, ползать, скрежетать жвалами, заползать друг на друга и раскрывать панцири, выпуская подкрылки.

Вся кучка медленно выползала, передвигаясь за пределы участка.

Сеамни видела, как из других хлевов тоже ползли подобные кучки маленьких багушек.

— Они вылупились ещё две пятерни назад, но только сегодня застучали, — пояснила Киая. — А значит пора отпустить мятежных.

— Их разве должно быть меньше? — нахмурилась Сеамни.

Идея кого-то отпускать ей не нравилась.

— Их в любом случае станет меньше. Мятежные будут расти, пока однажды не превратятся в багарн и не пожрут остальных. Зло и добро рождается в равной пропорции. Сейчас они все маленькие и миленькие, — глядя на стучащихся лбами жуков улыбнулась Киая, — но пройдёт ханта Жизни и, возможно, в лесу станет чуточку опаснее.

Взяв Френка под руку, они вместе пошли к низине, где уже во всю тянулись заросли сторожевой лозы. Багушки бегали туда-сюда, смешивались с соседскими, дрались и кусались, некоторые взлетали в воздух. Жители глазели на чёрно-белое поле, усеянное жуками, бегающими по бурой и топкой весенней земле.

Первые багушки добрались до лозы и Сеамни замерла. Багушка протянула свои усики к алой ветви. Конец ветви, увенченной шипами, дёрнулся и хлестнул по маленькому жучку, но тот ловко втянул голову в панцирь — лоза лишь вскользь оцарапала хитин. Зато багушка уже успела подойти ближе и угрызнуть жвалами лозу, срезая её под корень. На лозу набросилось ещё несколько жуков, уминая её подчистую.

— Много они едят? — поинтересовалась эльфийка.

— Они магией питаются, чувствуешь? — вопросом на вопрос отозвалась Киая.

Сеамни чувствовала. Она видела, что часть багушек, съедая лозу, втягивали её «хорошую» часть, а другая часть багушек «плохую». Гарри бы засмеял за деление магии на хорошую и плохую, но именно так Сеамни это ощущала. Что-то в тех багушках, которые брали плохую магию, было от демонов. Бесы так же воняли, той же смрадной магической вонью.

Тех, кто питался скверной, было значительно больше.

— И сейчас мы поймём, кто же останется в этой борьбе, — возник рядом Дмитрий Купель со своей женой. — В прошлом году из помёта в десять оставалось шесть, больше половины. В этом году помёт больше. Смотрю их прям рой целый.

— Две трети, — завороженно глядя вдаль и всматриваясь в себя подвела итог Сеамни.

— Две трети — это хорошо. Это больше половины.

— Две трети улетит, — дополнила Сеамни.

Дима озадачился.

— Да не может быть.

Киая тоже смотрела на Сеамни с подозрением.

И вот багушки принялись драться между собой. Те, кто были понаглее, бодали и пытались кусать тех, кто был более спокойным. Спокойные прятались в панцирь и их собратья ничего не могли с ними сделать. Поле бурлило, стучало лапками о панцири и тут появились те, кто, расправив подкрылки и крылья, шурша перепонками и громко тарахтя, словно машина Френка, пока они ехали к оазису, взлетели в воздух.

Небо принялось полниться шумом и чёрно-белыми плямами. Их было много, в два раза больше, чем тех, кто остались на земле. Мятежные улетали и им давали улететь. Сеамни давно уже дала шанс улететь Леголасу — он им не воспользовался.

Френк и Дима стояли озадаченными, а после переглянулись.

— Спорим, у меня больше? — бросил Дима. — У меня их родилось тринадцать.

— Так и у меня тринадцать. И на что спорим?

— На муньку осенью. У меня больше — я тебе. У тебя больше — ты мне.

— Как-то вы неправильно спорите, ребят, — подошёл к ним Барадир Джо.

— Не мешай, — отмахнулся Френк и ударил по рукам.

Чёрно-белое поле зашевелилось, пришло в движение и поползло обратно. Багушки возвращались вяло, медленно и неохотно, каждый к тем аэльям, которых видел.

— Они запомнили хозяев? — удивилась Сеамни.

— Они запомнили дом, — поправила Киая и принялась считать.

— Уже четыре, — довольный отозвался Френк.

— У меня пока три, — буркнул Дима.

— О, ещё одна моя. Уже пять, — расплылся в улыбке Френк, а после сообразил, что это ему ж муньку отдавать и немного поник. — Может по-нормальному переспорим?

— А смысл. У тебя и багушек будет больше, и мунек? О, смотри, четвёртая. И пятая!

Последняя багушка шла в отдалении, а Дима с Френком стояли плечо к плечу, словно в строю. Она замерла, потрясла головой с усиками, почесала лапкой правую жвалу.

— Давай ко мне.

— Нет, ко мне!

Кричали два здоровых мужика наперебой.

Багушка раскрыла панцирь, расправила крылья и принялась подниматься над землёй.

— Не-ет! — завопили Дима и Френк вдвоём.

Но багушка, поднявшись, плавно опустилась и потопала к Диме.

— Я выиграл! С меня мунька, — заявил он Френку и хлопнул по плечу.

Совсем рядом из толпы появился Гарри с синяками под глазами. Рядом с ним стояла княжна Радя точно такая же сонная.

— А чего вы летунов не постреляли? Целое небо упердолило куда-то в лес, — с тоской буркнул он и зевнул.

Сеамни зевнула в ответ.

— Они часть жизни, — развела эльфийка руками, сдерживая зевок.

— Всё вам часть жизни. Демоны, вон, тоже часть жизни. Ты в курсе что некоторые багарны перерождаются в трупных жуков? Такого в лесу встретишь — век не забудешь. А тут ещё и толпа такая.

— А чего ты их тогда заклинаниями не пожёг, раз самый умный? — тыкнула ему пальцем в плечо Радя. — Позбивал бы прям в воздухе и патроны тратить не пришлось бы.

— Точно, — отозвался Гарри. — Чего это я так не сделал? Потому что мне в этот момент песенку девочка пела, очень красиво, между прочим, — он снова зевнул и помотал головой.

— Сеамни —

Аннуриен стоял на холме, на довольно высоком холме. С холма вниз кроме разъезженного тракта петляла тропинка, спускаясь на ступень ниже. Ещё ниже был болотистый лес. Между лесом и Аннуриеном на узком плато и решили остановиться все, кто приехал на праздник.