Время одуванчиков - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
То, что Ларин соскочил с вышки – это я знал – точнее он не соскочил. С девяносто седьмого Россия, подписав какие-то там документы по Европе, обязалась прекратить приведение смертных приговоров в исполнение, а в две тысячи девятом, Конституционный суд своим постановлением запретил, и выносить смертные приговоры и приводить их в исполнение. То, что говорят, что смертная казнь запрещена временно, до введения суда присяжных в Чечне – это не так, с 2009 года она запрещена постоянно. По факту – все смертники получили пожизненное и содержатся в трех специальных зонах. Но как Ларин оказался на свободе – я не знал.
То, что Семидворов мне не соврал, это я понимал – по реакции Крысы.
Теперь – что делать?
***
Я попросил оставить машины, не заезжать на них в район. В район, где прошло мое детство. Наше – детство.
Я шел пешком, шел по улицам, по которым я ходил в школку, потом…
Б…
Это старый район города, на окраину я не сразу переехал. Вообще, я довольно случайно попал в первый набор группировки. Мое место рождения здесь, среди старых четырехэтажек, вон там – общаги заводские, и два последних, оставшихся двухэтажных деревянных барака на четыре семьи каждый…
Здесь все… настоящее. Лавочки с бабками. Красный кирпич хрущоб – они кирпичные еще, панельные потом стали строить. Вон там детский садик, в который я ходил. Школы уже нет – ее снесли и выстроили новую, с бассейном и стадионом…
А вон и Блинка.
Блинная, она же стекляшка – торцом к общагам. Наше временное пристанище в начале девяностых. Тогда все окучивали свой район и только мы – два, новый и этот, заводской. Местные пацаны всегда мотались за нас. Возможно, потому – поднялись на областной уровень именно мы, а не кто-то другой…
Блинка сейчас была закрыта. На двери было объявление, я подошел, прочитал. Закрыта на реконструкцию с 30 июня 2012 года…
Так, значит и реконструируется…
Желаю солнца, желаю ветра
Пацанам, кто давно ушел на небо
А тем, кто не был, желаю быть
Живым и вечно молодым…
Вечно молодым – быть не получается. Даже живым – быть не всегда получается.
Как же нам мало было надо тогда.
У меня тогда была Шкода, я потом Паджеро купил. Вечером тут гудели вместе с всегда готовыми девицами из общаги. Потом шли к ним, тут всего то – пара шагов.
И как то хватало.
Я ведь так и не знаю, кто тогда вложил Ларина. Знаю, что не я – а кто не знаю. Но вот только сейчас я понял, а почему я так и не попытался узнать. И Мозг вопросов не задал.
А потому что всех всё устраивало.
К тому времени – получалось… это сложно объяснить, но группировка как бы переросла ее создателя – Ларина. Он уже не вписывался. В нем было что-то… он всегда рыцарем был, не делягой. Быть делягой его душило. У него уже был Мерс, но он мог посреди ночи подорваться и поехать разбираться даже не за одного из нас – а просто за знакомого, если его несправедливо где-то прижали. Так он и влипал в неприятности раз за разом.
И нас тянул.
Так что когда его приняли менты – это все приняли как должное. Но теперь я понимал, что мы его – предали, все вместе. И нашу жизнь – мы оплатили его расстрельным приговором.
Я обернулся. Какие-то пацаны смотрели на меня с площадки. Я почему то захотел подойти к ним…
– Как жизнь, пацаны?
Они настороженно смотрели на меня. Вряд ли знали. Но понимали. И допускали.
– Местные?
– Ага – ответил один из них, с мячом
– И как живете? С кем дружите, с кем воюете?
Пацаны переглянулись
– Смелее, чего таить. Я здесь не чужой.
– С ленгородскими воюем.
Ничего не меняется.
– Кто побеждает? Помощь нужна?
…
– Шучу.
– Сами справимся – сказал один из них.
– Само собой. Ну, бывайте…
Я повернулся чтобы уйти.
– Эй, дядя.
…
– А тот мужик. Вы не его ищете?
– Какой мужик?
– Ну, позавчера тут был. Он тоже там долго стоял, где вы стояли. А потом через забор перелез.
Опа…
А вот это ты зря, братан сделал
– Через забор лазал? А он один был?
– Один.
– Долго тут был?
…
Я достал из кармана несколько банкнот
– На всех. Так что?
– Почти полчаса стоял. Странный он какой-то
– Чем?
– Ну как будто местный, но его никогда не видели. Еще сидел он.
– Сидел? Как поняли?
– Да сразу понятно.
Ба-ля… А еще говорят, что девяностые в прошлом. Вот – обычные дворовые пацаны. Но сидявого – сразу разглядят.
– Спасибо, пацаны…. И это.
…
– Держитесь друг друга. Вот так – я показал сжатый кулак – и не предавайте. Пока вы в кулаке – вы сильные. Распадется кулак – вас всех поодиночке переломают, поняли?
Пацаны неуверенно закивали – вряд ли они поняли. Но поймут. Рано или поздно – поймут. Дай Бог, чтобы им не пришлось пройти через то, через что пришлось пройти нам, и чтобы они поняли это до того, как предадут друг друга и станут друг друга рвать, мстя за это предательство.
Предательство – оно может быть как и дружба. На всю жизнь.
***
Когда я полез через забор – там было что-то вроде маленькой летней веранды – подбежали охранники
– Свалите – приказал им я, не оборачиваясь
Перелез – и даже штаны не порвал, хотя можно было ожидать. Маленькая летняя веранда, всего четыре – пять столиков. Толстый слой листьев и грязи, накопившейся с годами.
Один из столиков лежал в углу, так как у него было сломано основание. Я заинтересовался, подошел поближе.
На поверхности столешницы, кто-то, пальцем прямо по грязи старательно вывел:
САША+КРИСТИНА+ВОЛОДЯ=?
Ах, ты, гад…
***
Алену привезли уже ночью. Точнее, она подняла бунт, требуя меня разыскать и угрожая всякими карами, если это не будет сделано. В конце концов, ее привезли на металлобазу, и я должен был уделить ей внимание, если не хотел, чтобы наши отношения постигла та же беда, что у и у нас с Кристиной. Впрочем, видимо с Кристиной все с самого начала было
