Клан Пещерного Медведя - Джин Мари Ауэл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вода становилась соленой. Темная головка вновь показалась и опять исчезла из виду. Эйла отчаянно нырнула за ней, ощутив, насколько прохладнее стала вода. Нащупав волосы, она крепко вцепилась в них рукой.
Легкие Эйлы едва выдерживали нагрузку, поскольку она не успела отдышаться перед очередным погружением под воду. Таща за собой ценный груз, девочка ощущала нарастающее головокружение. Голова Оуны показалась над водой, но малышка все равно была без сознания. Эйле никогда еще не приходилось тянуть за собой человека, к тому же нужно было доставить утопающую на берег как можно скорее. Одной рукой держа Оуну и стараясь не окунать ее голову, Эйла довольно ловко гребла другой.
Став на ноги, Эйла увидела, что навстречу им в воду двинулся весь клан. Девочка подняла худенькое тельце Оуны и передала Друку. Только тогда она поняла, насколько устала. Креб сразу оказался рядом. С другой стороны, к ее удивлению, Эйлу подхватил под руку Бран и помог выйти на берег. Друк спешно двигался впереди них, и к тому времени, когда Эйла вышла из воды, Иза, положив ребенка на песок, уже откачивала воду из легких.
Это был первый случай в клане, когда кто-то чуть не утонул. Тем не менее Иза знала свое дело. Не однажды люди находили вечное пристанище на холодном дне, но на этот раз море лишилось своей жертвы. Выплевывая изо рта воду, Оуна закашляла, веки ее вздрогнули.
– Детка моя! Детка моя! – запричитала Ага, кинувшись к дочери. Она подняла девочку и прижала к себе. – А я уж думала, она умерла. О моя доченька, моя единственная девочка!
Друк взял ребенка у нее из рук и понес к лагерю. Вопреки обычаям Ага шла с ним рядом, похлопывая и поглаживая едва не погибшую дочку.
Эйлу все провожали многозначительными взглядами. Еще ни разу не удавалось спасти человека, которого уносило течением. То, что Оуна осталась жива, было настоящим чудом. После этого случая никто уже не смел ухмыльнуться за спиной Эйлы, когда она предавалась своему странному занятию. «Ей везет, – говорили они. – И вообще она везучая. Разве не она нашла пещеру?»
Рыба билась в последних конвульсиях. После того как клан бросился навстречу Эйле с Оуной, некоторые все же вспомнили об улове, большей частью еще находившемся в сетях, и, вернувшись в ручей, вытащили его на берег. Женщины принялись чистить рыбу.
– Икра! – выкрикнула Эбра, вспоров брюхо огромной белуге. Все бросились поглядеть на крупную рыбу.
– Смотрите! – Ворн ткнул пальцем в крошечные черные шарики.
Свежая икра была для всех лакомством. Обычно каждому доставалось по пригоршне черной икры с первого улова, так что удавалось наесться до отвала. Икру со следующего улова засаливали и заготавливали впрок, но со свежей она не шла ни в какое сравнение. Эбра остановила мальчика и обратилась к Эйле:
– Бери вначале ты.
Ощутив себя в центре внимания, Эйла смутилась и обвела всех взглядом.
– Да, Эйла, бери первой, – поддержали Эбру остальные.
Девочка посмотрела на Брана. Он кивнул. Она застенчиво приблизилась к рыбе, зачерпнула пригоршню черных икринок и, поднявшись, попробовала икру на вкус. По сигналу Эбры все радостно накинулись на рыбу. В этот день они пережили трагедию, но, поскольку все закончилось хорошо, у них было ощущение праздника.
Эйла медленно шла к укрытию. Она знала, что ей оказали честь. Смакуя сытную икру, девочка вкушала оказанную ей признательность. Это было незабываемое ощущение.
После того как рыбу вытащили на берег и оглушили, мужчины отошли в сторону, предоставив работу женщинам. Кроме острых ножей для потрошения и разделывания женщины вооружились специальным инструментом для скобления чешуи. Это был нож, тупой с одной стороны, так что его легко можно было держать в руке, и с выемкой на конце, чтобы пальцем регулировать давление и не сдирать вместе с чешуей кожу.
Вместе с осетром в сети попались треска, пресноводный карп, несколько крупных форелей и даже немного раков. Улучив момент, на рыбьи потроха налетели птицы. Рыбу развесили сушить или коптиться над костром, заградив сетями. Таким образом они тоже хорошо сохли и было видно, где требовалась починка. К тому же сети защищали трудно доставшийся улов от пернатых воришек.
К окончанию рыбной ловли все обычно были уже пресыщены вкусом и запахом рыбы, но в первый вечер с нетерпением ожидали совместного пиршества. В особенности любили свежую треску с ее нежным белым мясом, ее заворачивали в большие листья с травой и запекали на углях. Хотя никто и словом об этом не обмолвился, Эйла знала, что ужин был устроен в ее честь. Женщины предлагали ей лучшие куски, а Ага преподнесла изготовленное с особой любовью блюдо.
Солнце скрылось за горизонтом, и почти все разбрелись по своим местам. Иза разговаривала с Абой по одну сторону большого костра, а напротив них Ага и Эйла молча наблюдали, как играют Оуна с Убой. Груб, годовалый сын Аги, насытившись материнским молоком, мирно почивал у нее на руках.
– Эйла, – обратилась к ней женщина, – я хочу, чтобы ты знала. Я не всегда хорошо к тебе относилась.
– Ага, – перебила ее девочка, – ты всегда относилась ко мне, как положено.
– Да, но это не одно и то же, – возразила Ага. – Я говорила с Друком. Он привязался к моей дочери, хотя она родилась не у его очага. Друк говорит, что теперь ты будешь носить с собой частицу души Оуны. Я в этом деле ничего не смыслю, но Друк говорит: когда один охотник спасает жизнь другому, то у него остается частица души спасенного человека. Они становятся друг другу как братья. Я рада, что у тебя будет частица души Оуны. Я рада, что она осталась жива и может разделить ее с тобой. Если мне когда-нибудь посчастливится иметь еще одну дочь, Друк обещал назвать ее Эйлой.
Эйла была ошеломлена признанием и не знала, что ответить.
– Ага, чересчур много чести для меня. К тому же Эйла – чужое имя, оно не из тех, что приняты в клане.
– Теперь уже не чужое.
Ага поднялась и собралась идти к себе.
– Я пошла, – сказала она.
Вместо знака «до свидания» Ага сделала прощальный жест, который люди клана применяли лишь в редких случаях. Как правило, они уходили, не прощаясь. В клане
