PASSIONARIUM. Теория пассионарности и этногенеза (сборник) - Лев Гумилев

Но вернемся к чехам, потерявшим ректора Пражского университета. Чехи были похожи не на римлян времен Принципата, а на римлян эпохи Мария и Суллы. Конечно, Гус был хорошим профессором и пользовался популярностью среди студентов-чехов, но влияние его на все слои чешского этноса невероятно возросло после его мученической кончины. Не «герой», а его тень, ставшая символом этнического самоутверждения, подняла чехов и бросила их на немцев, да так, что рыцарские ополчения Германии и Венгрии панически бежали перед отрядами чешских партизан. И нельзя сказать, что чехов вдохновили идеи пражского профессора. Гус защищал учение английского священника Виклифа, а его последователи… одни требовали причащения из чаши, т. е. возврата к православию; другие – национальной церкви без разрыва с папством; третьи отрицали необходимость иерархии; четвертые объявили себя «адамитами», бегали, раздевшись донага, и отрицали вообще все (этих безумцев истребили сами чехи).

Не позитивная программа, а негативная этническая доминанта – «бей немцев» и за то, что они католики, и за то, что они дворяне, и за то, что они крестьяне, лишенные защиты, и за то, что они богатые бюргеры, за счет которых можно поживиться… короче говоря, за что угодно, – дала чехам победу в 20-летней (1415–1436) войне. Но какой ценой? Чехи потеряли бо́льшую часть населения; Саксония, Бавария и Австрия – около половины; Венгрия, Померания и Бранденбург – значительно меньше, но тоже изрядно.

Чехия отстояла свободу и культуру, но только путем междоусобной войны. При Липанах утраквисты-чашники разгромили таборитов-протестантов и расправились с ними беспощадно. После этого возникла возможность заключения мира с немцами. Политику терпимости на базе усталости осуществил король Георгий Подебрад (1458–1471).

Хотя этот краткий обзор показывает, что пассионарность – стихийное явление, тем не менее оно может быть организовано той или иной этнической доминантой. (Этнической доминантой мы называем явление или комплекс явлений – религиозный, идеологический, военный, бытовой, который определяет переход исходного для процесса этногенеза этнокультурного многообразия в целеустремленное единообразие.) Но она может и расплескаться, не слившись в единый поток; именно это случилось в Чехии в XV в.

Сходно, но не совсем, произошло в те же годы освобождение Франции от власти английского короля Генриха VI и его союзников-бургундцев, которые стремились оторваться от Франции, несмотря на то что их герцоги носили фамилию Валуа. Жанна д’Арк, лотарингская девушка, говорившая по-французски с немецким выговором, никогда не спасла бы ни Орлеана, ни короля, ни родину, если бы ее окружали только прохвосты – придворные дофина и его фаворитки Агнессы Сорель, и не было бы ни Дюнуа с Ля Гиром, ни маршала Буссака, ни капитана Понтона де Сантрайля, ни отчаянных латников и умелых арбалетчиков, которым оказалось достаточно услышать только два слова: «Прекрасная Франция» – формулировку этнической доминанты, чтобы понять, за что стоит бороться до победы, хотя и до этого за дофина сражались те, кто не хотел «стать англичанином» [170, с. 12. См. также: 171]. И Аввакум был не одинок; огненные страницы его автобиографии читали и перечитывали люди, готовые на самосожжение ради того, что они чтили.

И опять-таки сила «старообрядничества» была не в доводах разума; до спокойного спора с никонианами у них дело ни разу не доходило. Да и защищал Аввакум вовсе не древнее православие, а привычное, что отнюдь не одно и то же. Никон выписал из Венеции лучшие издания греческих текстов по патристике, издаваемые братьями Альдами, для сверки и как образцы. Аввакум же требовал исправления служебников по русским переводам XIII–XIV вв. Эти переводы были очень красивы, но менее точны, нежели подлинники IV–V вв. Протест старообрядцев против ярких красок на иконах основан на привычке к ликам, потемневшим от времени. Андрей Рублев и Феофан Грек писали яркими красками, что к XVII в. было позабыто.

Короче говоря, сюжеты спора были случайны, но сам спор закономерен, ибо он выражал раздвоение великорусского этноса с последующим выделением субэтноса «старообрядцев», в котором не осталось и тени догматического единства, так как появились течения «поповцев» и «беспоповцев», а потом многочисленные «толки». Но этнос не распался. Во время вторжения шведов в Белоруссию старообрядцы-эмигранты создали партизанские отряды и весьма помогли Меншикову одержать победу при Лесной.

Значит, не отдельные пассионарии делают великие дела, а тот общий настрой, который можно назвать уровнем пассионарного напряжения. Механизм этого явления блестяще описал Огюстен Тьерри при анализе победы Гуго Капета над Каролингами, в результате чего сложилось ядро французского этноса. «Народные массы, когда они приходят в движение, не отдают себе отчета в той силе, которая их толкает. Они идут, движимые инстинктом, и продвигаются к цели, не пытаясь ее точно определить. Если судить поверхностно, то можно подумать, что они слепо следуют частным интересам какого-нибудь вождя, имя которого только и остается в истории. Но эти имена получают известность только потому, что они служат центром притяжения для большого количества людей, которые, произнося их, знают, что это должно обозначать, и в данный момент не испытывают потребности выражаться более точно» [201, с. 255]. Да, но это значит, что все рассмотренные нами события имеют в основе, точнее – в глубине, этническое наполнение. И Александр, и Сулла, и Ян Гус, и Аввакум должны рассматриваться как участники разных этногенезов в разных фазах и регионах. Так, через выделение индивидуальных психологических абрисов, мы пришли к этнопсихологии как сфере проявления поведенческих импульсов.

Огромный материал, накопленный этнографией, настоятельно требует обобщения. Поисками принципа, на коем можно осмыслить весь глобальный материал, были заняты многие советские этнографы [см. напр.: 33, с. 51–55; 37]. Ясно, что принцип должен быть нов, иначе его давно уже применяли бы, и универсален. Этим требованиям отвечает реально существующее явление пассионарности как эффекта воздействия природы на поведение этнических сообществ. Но это противоречит привычной концепции этноса как «социального состояния» [124, с. 56].

Приверженность к воззрениям устарелым и неверным влечет за собою известную логическую ошибку индуктивного метода – метафорическую деформацию. Встречая новые мысли, впечатления и т. п., мозг ищет отдыха в буферном процессе аналогизирования, создающем мост между воспринятым известным и новым неизвестным, которое облекается в одежду привычного. Этот путь нас привлекает. Мы хотим сделать следующий шаг. Но прежде кратко сформулируем выводы, уже сделанные, ибо теперь они превращаются в исходные положения.

Накопление или растрата?

Вспомним, что открытие биохимической энергии живого вещества было сделано В. И. Вернадским, когда он сопоставил скопища саранчи с массой руды в месторождении. Саранчи было больше, и летела она навстречу смерти. Так что же ее толкало? В поисках ответа было создано учение о биосфере как оболочке Земли, обладающей антиэнтропийными свойствами. Но ведь люди – тоже часть биосферы. Следовательно, энергия живого вещества пронизывает тела наши, наших предков и будет пронизывать тела наших потомков, стимулируя разнообразные этногенезы. И теперь наша задача состоит в том, чтобы показать, может ли открытый и описанный нами феномен решить поставленные выше вопросы этногенеза и этнической истории.

Описанная выше схема этногенеза как дискретного процесса предполагает внезапное возникновение группы пассионарных этносов внутри того или иного региона, последующее их распространение за его пределы, потерю сложности этнической системой и либо распыление особей, ее составлявших, либо превращение их в реликт. Так как эта схема, несмотря на множество локальных вариаций, прослеживается всюду, то возникает потребность в ее интерпретации, хотя бы путем сравнения.

Вообразим шар, получивший внезапный толчок. Энергия толчка затрачивается сначала на преодоление инерции покоя, а затем на движение шара, которое будет медленно затухать вследствие сопротивления среды, пока шар не остановится; путь же этого шара будет зависеть от того, покатится ли он по ровному месту, или наткнется на препятствия, или свалится в яму и т. д., но сколько бы раз мы ни повторяли эту операцию, принцип движения один – инерция толчка, т. е. растрата энергии полученного импульса.

В биосфере явления такого порядка именуются сукцессиями. Сукцессии весьма разнообразны и по продолжительности, и по характеру, и по последствиям, но все они имеют обозначенную черту сходства – инерционность, которая у человека проявляется как растрата пассионарного импульса. Это роднит человечество с прочими явлениями биосферы, тогда как социальные и культурные структуры, свойственные только человеку, имеют иной характер движения. Феномен этноса находится на грани двух форм движения.