Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Далеко живёшь? – тем временем поинтересовался мальчик, пытаясь заглянуть Уми в глаза. – Давай провожу, чтобы они к тебе снова не пристали.
– Спасибо, мы уже почти пришли, – Уми указала на поросший лесом склон, на котором стояла усадьба Хаяси. – Мой дом прямо за этими деревьями.
– Ух ты, так мы с тобой, выходит, соседи! – обрадовался мальчик. – Я живу чуть дальше по улице. Ты мой дом запросто найдёшь – у нас весь забор глицинией зарос!
– Должно быть, весной там очень красиво, – не смогла сдержать улыбки Уми. Цветы она любила, особенно весенние.
– Не знаю, мы недавно туда переехали. – Мальчик смущённо почесал затылок. – Но я бы очень хотел посмотреть вместе с тобой, как цветёт глициния!
– Хорошо, – согласилась Уми. Новый знакомый ей понравился, и она была не против увидеться с ним ещё.
– О, чуть не забыл, – спохватился мальчик. – Меня зовут Дзёя, а тебя?
Уми открыла было рот, чтобы представиться в ответ, и замерла. За спиной мальчика возвышался тот самый страшный дух, от которого она столько бегала. Глаза его с жадным интересом пожирали девочку, а из пасти смердело так, что у Уми на глаза навернулись слёзы.
– Нашёл, – возвестил ёкай, и на дне его глаз встрепенулись какие-то тёмные тени. – Теперь ты точно никуда не денешься!
Если бы Уми могла закричать, она бы непременно это сделала. Но в горле пересохло так, будто Уми отродясь не брала в рот ни капли воды. Поэтому она крепко зажмурилась, чтобы не видеть, как злобный дух приближается к ней…
Но когда Уми открыла глаза, перед ней был знакомый потолок, который она видела перед собой вот уже почти двадцать лет своей жизни. Хвала Дракону, это оказался сон, и она была дома!
Уми с трудом перевела дух. Она давно не вспоминала свои детские годы, и уж тем более воспоминания о прошлом не преследовали её во снах. Но сегодняшнее видение было таким реальным, что Уми до сих пор чувствовала запах реки, саднящую боль в плече, куда попал камень, и видела щербатую рожу ёкая, который уже разинул пасть, готовясь наброситься на неё.
Если подумать, с того самого дня тот дух оставил её в покое. Это было странно, ведь прежде он настойчиво преследовал Уми. Должно быть, что-то отвадило ёкая от неё. Но что?
Уми прикрыла глаза, пытаясь восстановить в памяти только что увиденный сон – не может быть, чтобы всё оборвалось вот так! Там явно должно было произойти что-то ещё… Но чем сильнее она пыталась сосредоточиться на увиденном, тем бледнее становились отголоски сновидения. Лишь лицо того мальчика, Дзёи, оставалось всё таким же чётким, словно и не было всех этих лет, навсегда разделивших двух старых друзей.
Год, когда Уми минуло шесть, выдался нелёгким. В ту пору мать уже бросила их, и Уми тяжело переживала эту потерю. Но разделить свою боль с отцом она не могла – Итиро Хаяси был вечно занят делами клана. Даже если его и одолевали какие-то тревоги, он не делился ими ни с кем, тем более с дочерью. Поэтому общение с Дзёей оставалось для Уми единственной отдушиной.
Но, увы, долго их дружба не продлилась. Посмотреть вместе на цветущую глицинию друзьям так и не довелось: семья мальчика вскоре снова куда-то переехала, и с тех пор о них ничего не было слышно. А когда Уми пыталась разузнать что-то об этой семье, никто ничего не мог вспомнить, словно этих людей никогда не существовало.
Время неумолимо бежало вперёд. Уми взрослела, в её жизни появлялись новые люди, и воспоминания о Дзёе постепенно стали блёкнуть. К тому же Уми настолько рьяно пыталась стереть из памяти всё, что связано с матерью, что эта участь могла постигнуть и тёплые воспоминания о первом и дорогом друге.
Но этот сон перевернул всё с ног на голову, словно глубокие воды памяти вдруг разошлись на время, явив то, что много лет покоилось на самом их дне.
Во́ды… Уми вдруг припомнила слова Дзиэна, которые он произнёс вчера, прежде чем начать колдовать: «Земля, дочь моя, как и вода, помнит всё». Тогда она не придала им значения, но теперь отчего-то слова эти живо отозвались в сердце…
Охваченная страшным волнением, она вскочила и принялась одеваться. Её вдруг озарила одна догадка, которую не терпелось проверить прямо сейчас, пока не прошёл запал.
Уми тихонько выскользнула из комнаты, крадучись спустилась по лестнице и вышла в сад. Усыпанная росой трава холодила босые ноги – Уми так спешила, что даже не захватила из прихожей сандалии. Предчувствие, что она вот-вот прикоснётся к какой-то большой и важной тайне, гнало Уми прямо вперёд, к небольшому пруду, который находился в дальней части сада.
Но стоило ей замереть у самой кромки пруда, как от предвкушения волнующего открытия, от которого так трепетало сердце, не осталось и следа. Вся важность слов старого каннуси будто куда-то улетучилась – развеялась вместе с утренней дымкой.
– Тогда что это вообще было? – проворчала Уми.
Что-то внутри клокотало от едва сдерживаемой досады, и потому Уми отвела душу, пнув небольшой камешек. Тот с тихим плеском исчез в глубине пруда. Уми с безразличием смотрела на то, как расходятся круги на воде и как они разглаживаются.
Но светлое пятно, вдруг мелькнувшее у самой поверхности, заставило её всмотреться внимательнее.
Поначалу в отражении она увидела только своё лицо, но в следующий миг девушка в пруду улыбнулась ей и поманила за собой – хотя Уми готова была поклясться именами всех ками, каких смогла бы припомнить, что на лице её не было ни тени улыбки…
Не успела она оторвать взгляд от странного наваждения, как босая нога заскользила по влажной траве, и Уми, не сумев удержать равновесие, полетела прямо в пруд. Ей показалось, что кто-то окликнул её – но из-за громкого всплеска, с каким она погрузилась в воду, утверждать этого наверняка Уми не могла.
Вода в пруду оказалась ледяной. Это было странно: ночи пока ещё стояли не настолько холодные, чтобы она успевала так промерзать. Выходит, пруд всё-таки был проточным, что бы там ни говорил отец, ведь воды Ито текли с самой горы Санхо и потому даже летом оставались ледяными.
Насквозь промокшая одежда камнем потянула Уми вниз. Она ожидала, что вот-вот ноги коснутся илистого дна, но пруд оказался гораздо глубже, чем
