В поисках правосудия: Арест активов - Билл Браудер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы встретились с Джулианной в ресторане отеля. Она согласилась поддержать меня на слушаниях полезным советом в случае обострения ситуации, особенно с Гленом Симпсоном.
После быстрого завтрака мы вернулись в вестибюль, где меня должны были ждать ребята из охраны. Обычно в Вашингтоне я не нанимаю охрану, но мне предстояло вывалить груду грязного кремлевского белья в прямом эфире национального телевидения, поэтому надо было готовиться к худшему. Два охранника, приставленные ко мне, недавно вернулись из Ирака. В Голливуде любят таких карикатурных телохранителей: оба под два с лишним метра, по 115 килограммов каждый, бритые налысо, с козлиными бородками, в плохо сидящих костюмах, но в удобной обуви для бега или драки. Носить оружие в правительственных зданиях запрещено, но и без оружия вид у них был пугающим.
Вчетвером мы вышли из отеля, забрались в «Эс-Ю-Ви» с затемненными стеклами и поехали в офисное здание Сената им. Харта.
Выйдя из лифта на втором этаже здания, мы увидели очередь в несколько сотен человек к залу № 216. Я не был раньше в этом зале, но вряд ли и половина из них поместилась бы в нем.
Фокус Трампа с запретом службы для трансгендеров и его расчет на то, что он сможет заставить «хвост вилять собакой», в этом случае не сработали.
Поскольку я был выступающим, нам не пришлось стоять в очереди. Мы протиснулись вперед. Когда мы проходили через двойные двери в зал заседаний, на нас набросились журналисты с телекамерами и газетные фотографы, но в этот момент появился Патрик Дэвис и, взяв меня за руку, утащил нас всех подальше от суматохи в служебную комнату за президиумом.
Он показал нам пару свободных мест в углу и отошел поговорить с сенатором Грассли.
В комнате суетились сотрудники аппарата, кому-то звонили, с кем-то переписывались по почте, кто-то постоянно входил и выходил. В воздухе висело ожидание чего-то непредвиденного.
Патрик вернулся через несколько минут.
— Трамп-младший, Манафорт и Симпсон не придут, — сказал он. — Трамп-младший и Симпсон договорились о даче показаний в закрытом режиме, а Манафорта нам, похоже, придется вызвать через суд. Вы выступаете после ребят из Минюста.
Я вздохнул с некоторым облегчением. Трамп-младший и Манафорт привлекли внимание всего мира к этому слушанию, но если бы они всё-таки пришли, то в зале «не осталось бы кислорода» для других выступающих. Теперь же сенаторы сосредоточатся на моей истории, не отвлекаясь на возможные сенсации. (Кроме того, больше не нужно было беспокоиться о Гленне Симпсоне и о том, что он, как всегда, начнет распространять российскую дезу).
Слушания Судебного комитета Сената, 26 июля 2017 года (© C-SPAN)
Без пяти десять мы снова вошли в зал. Я видел только вспышки и слышал непрерывное щелканье затворов фотокамер. В этот момент я стал предельно собранным и контролировал каждый свой шаг. Никаких эмоций и неловких движений, которые на века запечатлеют камеры.
Зал был забит под завязку. Репортеры плечом к плечу толпились вокруг стола прессы, их ноутбуки были открыты и готовы к работе. С десяток фотографов сидели на полу между столом для выступающих и президиумом для сенаторов.
Представители Минюста США расположились за столом для выступающих. Моим охранникам сказали встать вдоль стены, а нас с Джулианной проводили к зарезервированным местам во втором ряду. Повсюду щелкали фотоаппараты. По привычке я потянулся к своему телефону, но решил не вытаскивать его, чтобы сообщения на экране не стали достоянием случайного фотографа.
Сенатор Грассли стукнул председательским молотком. Слушания начались. Сенатор объяснил, что Трамп-младший, Симпсон и Манафорт сегодня не будут выступать. По залу прокатилась волна коллективного разочарования.
После двадцати минут формальностей сотрудники Минюста были приведены к присяге. Каждый зачитывал подготовленное заявление, едва отрывая взгляд от текста.
Никто из них не хотел обсуждать свои неудачи при применении закона об иноагентах, заполняя отведенное им время профессиональным жаргоном и нудной болтовней и прекрасно понимая, что никто не запомнит ни одного сказанного ими слова. И это, похоже, у них получалось отлично. Пока они зачитывали текст, сенаторы занимали себя просмотром почты в телефонах или перешептывались с помощниками.
Через пятнадцать минут начались вопросы сенаторов. Ответы чиновников были так же бессодержательны, как и подготовленные ими речи. Все пришедшие ждали фейерверка, а получили пустышку.
Эту тоску зеленую нарушило неожиданное объявление сенатора Грассли о том, что демократы только что воспользовались «правилом двух часов». Джулианна наклонилась и тихо пояснила, что это процедура, которая ограничивает слушания ровно двумя часами и ни минутой больше.
— А зачем им это? — прошептал я.
Она пожала плечами.
— Я думаю, к вам это не имеет никакого отношения. Скорее всего, это какая-то не связанная с нами политическая игра.
Какова бы ни была причина, но каждая минута болтовни этих ребята из Минюста уменьшала время моего выступления. По мере продолжения слушаний становилось ясно, что времени на меня просто не останется.
Я посмотрел на Джулианну.
— Неужели всё сорвется?
— Не волнуйтесь. Грассли найдет способ.
Она была права. Через несколько минут сенатор Грассли объявил, что слушания возобновятся завтра в 9 утра. Мое выступление будет единственным пунктом повестки дня.
Обычно требуются месяцы, чтобы выкроить десять минут для беседы с одним сенатором. Теперь же у меня будет целых два часа с группой самых важных американских законодателей.
* * *Я проснулся очень рано утром и был во всеоружии.
Накануне вечером телеканал «Си-Эн-Эн» пригласил меня на утреннее интервью. В 6:30 утра я уже был в их студии рядом с «Юнион-Стейшн». Передо мной выступал Энтони Скарамуччи — новый директор по коммуникациям президента Трампа, который ночью разразился тирадой в интервью газете «Нью-Йоркер», назвав Райнса Прибуса, тогдашнего главу администрации Трампа, «гребаным параноидальным шизофреником», а когда репортер предположил, что Энтони не хватает общения со СМИ, он ответил: «Я не Стив Бэннон, я не пытаюсь сосать свой член».
Я давно знал Энтони Скарамуччи, хитрого и словоохотливого нью-йоркца, и он мне нравился. После выхода моей книги «Красный циркуляр» каждый раз, когда мы с ним сталкивались, он сцеплял руки ниже паха, как будто держал в них что-то тяжелое, и говорил: «Чувак, у тебя гребаные медные яйца — так тянуть на Путина!» Сквернословие было частью его обаяния, но последние комментарии для «Нью-Йоркера», даже при отмороженном Трампе, были уже слишком.
В то утро я ждал своей очереди в фойе для гостей шоу «Си-Эн-Эн», а Энтони был в эфире с телефона. Он пытался объяснить произошедшее, но ведущий Крис
