Приручить Сатану - Софья Бекас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец, Ева вдруг остановилась посреди дороги и более осмысленным взглядом обвела то место, в котором они очутились, словно она уже когда-то была здесь и теперь старалась вспомнить. Впрочем, так оно и было: они стояли на высоком холме неподалёку от нескончаемых каменных джунглей, а океан деревьев внизу разрезала грязной рекой тёмно-серая асфальтовая дорога, по которой мчались на полной скорости разноцветные автомобили. Позади Евы как напоминание о том, с чего всё началось, стояла маленькая беленькая часовенка и смотрела на девушку с ребёнком тёплым, немного жалостливым взглядом, иногда поскрипывая на ветру приоткрытой деревянной дверью. Странные чувства были сейчас на душе у Евы: и уныние тугим узлом затянулось где-то в районе солнечного сплетения, и тревожное ожидание беды то и дело всплывало в мыслях короткими, но яркими световыми пятнами, и страх перед неизвестностью давил на грудную клетку своим весом, так что Ева ощущала его почти физически. Теперь к этой смеси эмоций добавилась ещё и ностальгия, потому что в этой маленькой, но не забытой какой-то одной во всём мире душой было так много родного, что Еве казалось, она знала её всю жизнь.
Девушка зашла внутрь, а Ада, неловко потоптавшись на пороге, осталась на улице, недовольно поглядывая на Еву, потому что, если быть откровенной, она уже порядком устала от затянувшейся прогулки и хотела домой. Внутри было всё так же, как и в первый раз: единственная тонкая свеча грязно-песочного оттенка стояла перед полустёршимся образом, разве только покрывшиеся серо-буро-малиновой плесенью белые камни немного нагрелись на майском солнце, и теперь в самой часовне был уже не погребальный холод, а освежающая прохлада с уютным запахом ладана. Иисус смотрел всё так же спокойно и миролюбиво, одним своим взглядом унимая все волнения души и разума, словно знал её ещё до её рождения и лишь ждал, когда такой человек, как она, появится на этом свете.
— Добрый день, Ева.
Девушка резко обернулась: в дверях, загородив собой и без того тусклый свет, стоял Кристиан и лучезарно улыбался. Про себя Ева отметила, что всё-таки без растительности на лице он выглядел не то чтобы моложе, а скорее… Оптимистичнее, что-ли? В его лице сразу появилась юношеская вера в хорошее и какая-то особая простота, с которой обыкновенно истинные философы относятся к этому миру.
— Не помешал?
— Нет, конечно. Я рада Вас видеть.
— Рад, что Вы рады, — скрипнула на сквозняке дверь, и Кристиан зашёл внутрь, оставив узкую щель, которая, в свою очередь, нарисовала на полуземляном полу тонкую полоску света.
— Там стоит Ада?
— Та девочка? Собирает цветы на лужайке. Это дочь Саваофа Теодоровича?
— Да. Вы же её знаете, разве нет?
— В теории. В жизни никогда не видел.
Кристиан подошёл к Еве и тоже некоторое время сосредоточенно рассматривал образ Иисуса, будто подсвеченного изнутри желтоватым пламенем. Девушка переводила взгляд то на икону, то на Кристиана, пока вдруг не заметила поразительное до холода на кончиках пальцев сходство. Действительно, они были похожи как две капли воды: то же острое, треугольное и худощавое лицо, те же волосы, крупными волнами спадающие на плечи, тот же утяжелённый жизнью взгляд и та же непоколебимая вера в хорошее, однако… Очень сбивали глаза: они были разными. У Иисуса глаза были карими и напоминали две большие оливы, наполненные какой-то вымученной добротой, а у Кристиана они были светло-серыми, цвета неба и не в пасмурный, и не в ясный день, когда непонятная пелена затягивает собой весь горизонт и всё сразу превращается в белое; они так же были добры и так же светились изнутри верой в хорошее, но сами они были больше уставшими; может быть, когда-то они были голубыми, но сейчас они выцвели и потускнели…
— Я знаю, о чём Вы думаете: о том, что я очень похож на него, — Кристиан несколько бесцеремонно кивнул головой на икону, с которой на него осуждающе молчаливо смотрел Иисус. — Многие смотрят на меня и думают, что лицо кажется очень знакомым и кого-то напоминает, только не могут вспомнить, кого. И, знаете, меня всегда удивляло… На Земле столько верующих, но никто из встречающихся на моём пути не воскликнул: «Не может быть! Неужели это Вы? Вы, тот самый?.. О, не может быть, мы дождались!..» Ну и так далее, — Кристиан помрачнел, как-то озлобленно посмотрел на образ, виднеющийся за пламенем свечи, и, задумчиво погладив подбородок, отвернулся. — Да взять даже Вас…
— Простите, но я не верующая.
— Не в этом дело, — оборвал Еву Кристиан, раздражённо поджав губы и с досадой глянув на старую икону. — Не в этом… Вы ведь меня не сразу увидели. Отчего? И почему же Вы видите меня сейчас? М?
— Вы меня спрашиваете? Я не знаю, — тихо и растерянно сказала Ева, не совсем понимая настроение Кристиана.
— И я не знаю, — грустно вздохнул он, ещё раз посмотрел на икону долгим и печальным взглядом, а затем уверенно развернулся к двери и хотел было уже уйти, но вдруг что-то вспомнил и остановился.
— Мы с Вами… нескоро ещё увидимся.
— Почему? Вы уезжаете? — Ева оторвалась от созерцания образа и обернулась к Кристиану: лёгкий майский ветерок слегка раскачивал его невесомый шейный платок, концы которого закрывали собой почти всю его грудь, а в светло-серых глазах отражалась по-летнему тёмная зелень.
— Я — нет, — хмыкнул Кристиан и задумчиво толкнул ногой мелкий камешек; Ева проследила за ним взглядом и с большим удивлением заметила, что на молодом человеке не было обуви. — А вот Вы — да.
— Что? — Ева непонимающе подняла брови, но Кристиан никак не отреагировал. — Я никуда не уезжаю.
— Ну, это пока, — тихо заметил он, поправляя платок на шее. — Не знаю, когда мы ещё встретимся и встретимся ли вообще… Хотя, я думаю, встретимся.
— Что-то Вы сегодня пессимистично настроены. Обязательно встретимся!
Кристиан медленно покачал головой из стороны в сторону.
— Это всего лишь пятая наша встреча. Вы забудете меня.
— Всего лишь пятая? А такое ощущение, будто знакомы вечность.
— Что Вы знаете о вечности… — Кристиан снова подошёл к иконе и осторожно коснулся
