Генерал Кутепов - Святослав Рыбас

В записках перебежчика Стауница-Опперпута было столько поразительных сведений, что ему трудно было не поверить. Читая их, Кутепов испытывал бешенство и бесконечную горечь. Его обманули! Обманули, сыграв на самом душевном, что только есть у человека, — на его любви к родине. Ему приходила в голову обезоруживающая мысль: надо ли продолжать? На что надеяться, если у них нет ничего святого, если они всегда, когда будет выгодно, сменят обличье и обманут любого? Сегодня они выдают себя за русских патриотов, завтра предают православных, чтобы войти в доверие к Турции, послезавтра поднимают над пропастью андреевский флаг, чтобы заманить всех простодушных.

Когда он посылал своих людей в Россию, он верил, что там всегда найдется опора. Но где же она?

Раньше был православный царь и христианская держава, в которой ни одному народу не было тесно. Кутепов со своими молодыми офицерами надеялись, что русская душа сохранила память о прежних формах своей государственной жизни. Он понимал, что без народной памяти и государственной защиты душа исчезнет, превратится в оболочку любого "Треста", какой только ни создадут власть предержащие. И его охватывал ужас пострашнее того, испытанного на японской войне, когда он карабкался по скользкому склону сопки под ружейным огнем. Сейчас на него дохнула преисподняя.

Как быть?

В том жестоком апреле 1927 года Кутепов пишет в письме капитану Келлеру: "Генерал Витковский сейчас в Ницце в поисках работы… Генерал Туркул в Софии, живет, как и громадное большинство русских, в очень тяжелых материальных условиях, но отнюдь не падает духом…" (Разрядка наша. — Авт.)

В начале года в поле зрения Кутепова попала аналитическая работа "За нас ли время?", отложившаяся затем в его архив. Ее идеи он не мог не разделять. Более того, не исключено, что она и была написана в результате своеобразного социального заказа, идущего от генерала. Она отвечала на этот жгучий вопрос "Как быть?"

"Общие соображения. "Время работает в нашу пользу", — говорят многие противники большевиков.

Действительно, раз мы признаем, что коммунистический режим осужден историей и коммунистические принципы по меньшей мере вредоносны для здорового развития любого государства или народа — мы должны допустить, что в общем время работает против нынешних коммунистических владык России.

Однако надо глубоко проанализировать эту мысль, а не успокаиваться, как это делают многие, на том, что время само сделает все за нас. Такой фаталистический оптимизм был бы вдвойне неправильным. Во-первых, политика вечного выжидания и складывания рук у тех, которые должны и могут быть активными борцами с коммунистическим строем в России, уже сама по себе является фактором в пользу этого строя. Во-вторых, из того положения, что время действует не в пользу большевиков, неправильно делать вывод, что оно действует в пользу национальной России. Напротив, надо ясно осознать, что пока коммунисты у власти, время действует против них и против России".

В этой статье выражались кутеповские взгляды на историю. Он должен был бороться дальше, несмотря на страшный удар, нанесенный ему Лубянкой. Пусть против него стояла неодолимая сила. Пусть он был обречен. Пусть "Трест" запятнал его имя. Но он жив, и его цель ясна.

Герой Галлиполи не мог опустить флаг.

На Кутепова накатила тяжелая волна критики, целью которой было задвинуть его в дальний угол эмигрантской жизни. Резко выступил Врангель, всегда враждебно относившийся к "Тресту". Он писал генералу Барбовичу: "С Кутеповым я говорил совершенно откровенно, высказав ему мое мнение, что он преувеличил свои силы, взялся за дело, к которому не подготовлен, и указал, что нравственный долг его, после обнаружившегося краха его трехлетней работы, от этого дела отойти. Однако едва ли он это сделает. Ведь это было бы открытое признание своей несостоятельности. Для того, чтобы на это решиться, надо быть человеком исключительной честности и гражданского мужества".

Можно понять Врангеля и даже его преувеличение насчет честности и гражданского мужества. Околпачили! Возможно, про себя он называл бывшего подчиненного словами и покруче, чтобы заглушить горечь.

Кутепов же стоял как скала. Он должен был ответить террором в России.

Мария Владиславовна была готова сделать первый шаг и погибнуть, но только не дать белому делу умереть. Именно погибнуть. У нее уже не осталось никаких иллюзий. Она прекрасно уяснила, что апатия советского обывателя в национальных вопросах и страх исключают всякие надежды на его поддержку. В лучшем случае с тобой согласятся и уклонятся от борьбы, в худшем — предадут. И некого здесь винить. С каждым днем ожидания Россия уходит все дальше и дальше.

Кутепов и Мария Владиславовна больше не обольщались ничем.

Как когда-то в начале германской войны раненый ротный командир, чтобы не сдаваться в плен, приготовил револьвер для прощального выстрела, так и они, генерал и женщина, были готовы…

Террор. Снова ГПУ руководит белыми боевиками. Гибель Марии Владиславовны. Голова императора Николая II. Охота на Кутепова

Наверное, во время молитвы или ночью, когда Кутепов оставался один, он спрашивал Бога, как могло получиться так, что великая христианская православная держава ушла, подобно Атлантиде в морскую пучину, и остался только бестелесный образ, мерцающий во тьме, словно тлеющие угли. Ответа не было. И вместе с тем он знал, что его родина не мертва, а живет, живет и в его душе.

Он мог повторить слова Марии Владиславовны: "Мы погибнем, но за нами придут другие. Наше дело не умрет вместе с нами".

Кутепову пришлось вынести унижения и упреки, которыми его осыпали великий князь Николай Николаевич и особенно Врангель. У Николая Николаевича было совещание, все волновались, а у хозяина даже случился небольшой удар. Но не все это заметили, Врангель и нефтепромышленник Гукасов продолжали обсуждать положение. Кутепов был подавлен. Врангель прямо бросил ему, что не считает его пригодным для работы в России.

Казалось, престиж Кутепова окончательно упал. Что ему оставалось? Без финансовой поддержки вся его борьба заканчивалась. Собственных сбережений он не накопил. Оставалось найти себе посильную работу. Он уже присмотрел себе столярную мастерскую, куда можно было наняться рабочим.

Черной работы он не боялся. Мало ли офицеров прошли через это? В конце концов, он ничем не лучше сотен русских шоферов или слесарей. Но прекращать борьбу?!

На совещании у великого князя Кутепов покорно просил не оставлять его моральной поддержкой, буквально умолял. Разве можно прекращать борьбу? На идее борьбы держалась лучшая часть эмиграции. Ради них Кутепов не чурался заниматься попрошайничеством, выпрашивая у состоятельных по какой-нибудь тысяче франков, чтобы сразу употребить их на дело борьбы.