Секретные бункеры Кёнигсберга - Андрей Пржездомский

Раскопы производились при помощи одноковшового экскаватора в разных местах, но ни единого раскопа не было сделано в кирпичном крошеве, оставшемся от северного крыла. По-видимому, Владимир Михайлович не считал достаточно перспективной в плане поиска эту часть Королевского замка или не хотел до геофизического обследования даже пытаться вскрыть подземелья под старыми орденскими залами. В результате вплоть до лета 1969 года руины северного крыла замка практически не исследовались, и только с созданием экспедиции началась там, прямо скажем, несколько запоздалая поисковая суета.

Поначалу предполагалось, что территория замка перед разборкой оставшихся обломков и проведением раскопок будет подвергнута проверке геофизиками. Но как всегда у нас бывает, сплошные накладки и организационные упущения привели к тому, что работа экспедиции и геофизические исследования проводились почти одновременно.

Из отчета о результатах

опытно-производственных геофизических работ

Калужской геолого-геофизической экспедиции.

Калуга, 1974 год

«…Геофизические исследования на территории бывшего Королевского замка… проведены по одиночным профилям, по которым невозможно дать сколько-нибудь уверенных рекомендаций. Кроме того, этот объект был исследован буро-вскрышними работами… которые не вскрыли каких-либо подземных захоронений. Интересно, однако, что на глубине 10–13 м скважинами № 2, 4, 6, 8 встречены пустоты, заполненные водой, с мощностью до 1,5 м. В случае определенной площадной приуроченности этих скважин следует обратить на это особое внимание».

Чтобы читателю, знакомящемуся с этой косноязычной абракадаброй, было ясно, какие конкретно участки северного крыла замка «просветили» своими приборами геофизики, сообщу, что профили обследования пересекали груды кирпича и обломков в месте расположения бывшей башни фогта Лиделау и чуть в стороне от нее (там, где под землей располагались громадные винные подвалы «Блютгерихта»), а также в том месте, где, по данным Кучумова, должна находиться уже упоминавшаяся «комната со сводами». Но, как видим из отчета, результаты оказались неутешительными. В северном крыле замка, буквально нашпигованном подземельями, в том числе имеющими второй, углубленный ярус, не было обнаружено ни одного мало-мальски интересного подвала! Почему? Отчасти геофизики это объяснили сами.

Из выступления начальника геофизической партии

В. П. Климовских на совещании по итогам работы

Калининградской экспедиции. 15 декабря 1969 года.

Стенограмма

«…Работы в городских условиях… очень затруднены вследствие наличия промышленных помех и других наружных построек, которые оказывают влияние на наши методы…

…Мы сейчас находимся в затруднительном положении в смысле выдачи определенных выводов… Имеются аномалии, но чем они вызваны, мы не знаем… Если мы получим результаты проверки наших аномалий, мы будем умнее… А так как мы сделали в этом году, собрав все методы — этого делать не стоит. И этот печальный опыт надо учесть…»

Итак, современная наука явно подводила поисковиков. То ли набор методов не соответствовал решаемым задачам, то ли проверяли не там, где следует. Например, почему не провели магнито- и электроразведку подвалов под «Большим» и «Малым ремтером», а также «Конвентом»? Факт налицо: когда на территории замка начал работать экскаватор, в экспедиции имелись крайне смутные представления о том, где же надо в первую очередь проложить траншею или выкопать котлован. Как ни прискорбно это сознавать, но заключительный этап обследований замка, который продолжался до тех пор, пока оставшуюся от него кирпичную пыль не скрыли плиты и газоны Центральной площади, проводился больше по наитию, чем на основании выверенных данных и точных расчетов.

Я имел возможность не только лично наблюдать за этими беспорядочными, хаотическими действиями, но и непосредственно участвовать в работах, названных впоследствии громкими словами «исследовательские и поисково-производственные работы». Мария Ивановна Попова, руководившая в то время поисками, человек энергичный и самоотверженный, пыталась организовать дело так, как это предполагалось с самого начала, как предусматривали решения Правительственной комиссии, рабочей группы и планы самой экспедиции. Но сразу обозначились труднопреодолимые препятствия с выделением техники для проведения земляных работ. Казалось бы, что еще нужно — есть постановление Совета Министров РСФСР, решения Правительственной комиссии, облисполкома. Во все привлекаемые к работам организации отправлены соответствующие заявки и письма. Выделены достаточные средства. Но все стоит на месте, потому что необходимые работы, оказывается, не были включены в план 1969 года, и экспедиционному руководству каждый раз приходилось, унижаясь и заискивая, выпрашивать у «богатых» начальников то экскаватор, то буровую установку, то бульдозер. Причем давали они технику нехотя и, как правило, в субботние и воскресные дни, когда уговорить рабочих трудиться после обеда было практически невозможно. Получалось как в известной интермедии Аркадия Райкина: кирпич есть — раствора нет, раствор есть — кирпича нет.

Спустя два с лишним года после памятной поездки в Калининград, от которой у меня остались смутные ощущения упущенных возможностей, в июльские дни 1969 года, я, уже будучи студентом истфака МГУ, работал в качестве полноправного члена экспедиции. Не буду рассказывать подробно, как московскому студенту удалось попасть в столь романтическое и не очень афишируемое предприятие. Жажда приключений и уверенность в собственных силах помогли преодолеть массу преград — и нежелание родителей отпускать в город, таящий в себе немало опасностей; и грядущий призыв на службу в армию, который неумолимо поджимал оставшиеся до осени дни; и подозрительность экспедиционного начальства, крайне осторожного в подборе кадров. В Калининград я приехал вместе с Виктором Купцовым, с которым нас со школьной скамьи до сих пор связывает крепкая дружба. Потом мы еще не раз бывали вместе в Калининграде, но лето 1969 года оставило самые сильные впечатления, предопределившие во многом наш дальнейший интерес к проблемам поиска художественных ценностей.

Решающее слово сказал находившийся в то время в Калининграде Анатолий Михайлович Кучумов, и после нескольких обстоятельных бесед с В. М. Якубовичем и М. И. Поповой нас зачислили в штат экспедиции. И завертелся калейдоскоп интереснейших событий: осмотры подземелий замков, раскопки вероятных захоронений ценностей, спуски в страшные колодцы и обмеры бункеров, обследования «глухих» уголков в городе и области, беседы с людьми удивительной судьбы…

Конечно же, память вряд ли бы сохранила подробности работы на том или ином объекте. Тем более что «поисковых точек» летом 1969 года существовало несколько десятков. Но Королевский замок, или, точнее, территория, где он раньше находился, среди них занимал особое место. И не только потому, что у меня еще свежи были воспоминания о спуске в подвалы «Блютгерихта» и башню фогта Лиделау. Как все дороги ведут в Рим, так и многие версии в той или иной степени связывались с мрачными подземельями замка. А в том, что под толщей обломков сохранились обширные подземелья, не сомневался никто — ни Анатолий Михайлович Кучумов, сам обследовавший некоторые из них в 1946 и 1949 годах; ни Иван Тимофеевич Цедрик, теперь уже штатный сотрудник экспедиции; ни, конечно, я сам, готовый вместе со своим приятелем, несмотря на подстерегающие опасности, спуститься в саму геенну огненную.

Большинство работ тем летом проводилось на месте южного и восточного крыльев замка. Саперы подрывали предполагаемые своды подвалов, экскаватор с воем и скрежетом переваливал каменное крошево, образуя глубокие траншеи, бульдозер вслед за ним засыпал ямы. На месте северного крыла было сделано только три раскопа. Один, шестиметровой глубины, — с внешней стороны фундаментов «Малого ремтера» и «Конвента», — где, по некоторым версиям, мог быть подземный ход в сторону несохранившейся Альтштадтской кирхи. Другой — в том месте, где, по предположению А. М. Кучумова, располагалась «комната со сводами», подвалы под которой безуспешно искали в послевоенные годы. А там, где когда-то проходил подземный ход, соединявший орденскую Фирмарию с бывшим рыцарским «Домом Конвента», была прорыта глубокая тридцатиметровая траншея.

Нельзя сказать, что проведенные работы оказались уж совсем безрезультатными — кое-что интересное удалось все-таки обнаружить в летние дни 1969 года. А это лишний раз доказывало, что искать здесь стоило, но делать это надо было как-то иначе, более целенаправленно, что ли — не перескакивая с места на место, не удовлетворяясь поверхностными раскопами и не переходя в другую часть объекта до тех пор, пока не станет совершенно очевидной тщетность попыток обнаружить что-то в первоначальном месте. Такие мысли возникли в период работы экспедиции на территории Королевского замка. Возникают они и сейчас при чтении старых записей. Судите сами.