Пенитель моря - Джеймс Купер

Это было сигналом к новой вылазке. Загремело громовое «ура», и англичане кинулись на нос. Тут французы, до сих пор прятавшиеся, вышли из своих прикрытий и встретили нападавших грудь с грудью.

Посреди шума борьбы две гранаты, оставляя за собою струйки дыма, пролетели над головами сражавшихся и упали среди англичан… Раздался оглушительный треск, корабль дрогнул до основания. Англичане в смятении остановились. Бодрость оставляла их. А когда разорвалась и другая граната, а вслед за тем французы толпой человек в пятьдесят произвели новую отчаянную атаку, моряки «Кокетки» не выдержали и начали отступать. Лудлов принужден был скрепя сердце, последовать за ними. Защита приняла тогда характер отчаянного, но уже бесполезного сопротивления. Крики атакующих становились все шумнее.

Беспрерывным мушкетным огнем неприятелю удалось заставить замолчать, наконец, и марсы. Вскоре передняя часть «Кокетки», вплоть до первых люков, находилась во власти французов. Дальнейшее движение последних замедлилось отчаянным сопротивлением молодого Гоппера, который с помощью нескольких матросов старался не допустить их до люков. Лудлов с холодным отчаянием оглянулся назад. Он уже решил в уме как можно дороже продать неприятелю доступ в каюты, как вдруг в эту минуту над кормой блеснуло лицо двигающейся «Морской Волшебницы». Прежде чем капитан мог догадаться, в чем дело, какие-то темные фигуры вскочили на корму и бросились на помощь изнемогавшему экипажу «Кокетки». Впереди них виднелась гигантская фигура Пенителя.

— Держитесь, друзья мои! — прозвучал мужественный голос контрабандиста, и от раската его голоса радостно затрепетало сердце капитана «Кокетки».

Новая атака походила на ураган. Изумленный враг в паническом ужасе бросился назад. Смерть гналась за ним по пятам. Живые и мертвые летели в море, и в несколько минут палуба корабля была очищена от неприятеля. Один только упорно держался на бревне бушприта, но меткий выстрел из пистолета заставил полететь вслед за другими и его.

Послышались поспешные удары весел, и прежде чем англичане опомнились, шлюпки потонули во мраке.

Глава XXXII

Час показался англичанам мгновением.

Смолкла битва, улеглось смятение, звук весел замер вдали, а моряки, словно окаменевшие, не двигались с места. Они держали оружие и как-будто ожидали возобновления боя. И только когда все пришли в себя и получили сознание действительности, в них заговорили те чувства, которые ранее были заглушены шумом свалки. Только теперь раненые почувствовали свои раны. Немногие оставшиеся в живых спешили окружить несчастных необходимыми заботами. Лудлов, как часто бывает с людьми, подвергавшимися наибольшей опасности, вышел из боя без единой царапины. По шаткой походке окружавших его людей, которых уже не поддерживало недавнее одушевление боя, он видел, что победа досталась ему недешево.

— Пришлите ко мне Тризая! — сказал он тоном, который не свидетельствовал о торжестве победителя. — Береговой ветер дует, и мы воспользуемся им, чтобы обогнуть мыс еще до рассвета, прежде чем французы предпримут новое нападение.

Слова: «штурмана к капитану» — перелетели из уст в уста, но никто не откликался. Наконец к Лудлову подошел матрос и сообщил, что врач просит его сойти к нему. Яркий свет фонаря и маленькая кучка людей, собравшихся близ фок-мачты, сразу объяснили, в чем дело. Старый штурман лежал в агонии, а врач, только-что покончивший с осмотром ран, укладывал на место свои инструменты.

— Надеюсь, раны не опасны? — прошептал с волнением капитан на ухо врачу. — Употребите в дело все ваше искусство.

— Положение безнадежное, капитан! — равнодушно ответил флегматичный хирург. — Но если интересуетесь операциями, то сегодня предстоит прекраснейший случай ампутации у одного марсового, которого я послал в лазарет. Случай действительно редкий!

— Ступайте живей! — прервал Лудлов почтенного медика. — Идите туда, где ваши услуги принесут пользу!

— Как бы мне хотелось, чтобы часть твоих ран была на более молодых и сильных! — промолвил с состраданием капитан, склонившись, над умирающим. — Не могу ли я что-либо сделать для твоего, успокоения, мой старый и верный товарищ?

— Берегите корабль, — задыхающимся голосом проговорил старый моряк. — Я думал об экипаже… Вам придется перерезать… Они никогда не смогут поднять якорь… Ветер дует с севера.

— Все это уже сделано. Не утомляй себя заботами о корабле. О нем будут заботиться, даю тебе слово! Не хочешь ли что передать своей жене в Англию?

— Она получит после меня пенсию и, надеюсь, будет счастлива. Берегитесь рифа близ Монтаука… Если ваша совесть дозволит, не забудьте в своем донесении упомянуть и о старом Томе Тризае.

Голос моряка становился все тише и тише и наконец перешел в шопот. Лудлов видел, что старик хочет еще что-то сказать. Он наклонился к самому его лицу.

— Я говорю… что стаксель и задние штанги сместились. Берегите рангоут… иногда… бывают шквалы… ночью… в Америке.

С этими словами моряк в последний раз вздохнул и смолк. Тело его перенесли на корму, и Лудлов с тяжелым сердцем возвратился к своим обязанностям. Несмотря на огромную потерю, понесенную «Кокеткой», маневр с поднятием парусов был выполнен довольно быстро, и корабль печально тронулся в путь. Лудлов поднялся на корму с целью осмотреть горизонт и определить план действий. Здесь он увидел, что его уже предупредили. Перед ним стоял Пенитель Моря.

— Я обязан вам своим кораблем и, можно прибавить, своею жизнью! — сказал капитан контрабандисту.

— Вспомните о своих матросах, выдержавших испытание, подобное сегодняшнему. Да, надо было торопиться! Мы только должны были потерять несколько времени за переноской наших лодок из бухты в море.

— Тот, кто оказал такую услугу, не нуждается в извинениях!

— Стало-быть, мы друзья, капитан?

— Конечно, иначе и быть не может! Прошлое забыто. Если вы еще хотите продолжать здесь свой промысел, я переведусь на другое место.

— В этом нет надобности. Я решил, что «Волшебница» последний раз бороздит воды Америки. Прежде чем расстаться с вами, мне бы хотелось поговорить с альдерманом, с ними ничего, надеюсь, не случилось?

— Он действовал сегодня с хладнокровием голландца и оказался нам крайне полезен.

— Очень хорошо. Нельзя ли попросить альдермана притти сюда? Времени у меня мало, а я должен с ним о многом переговорить…

Здесь Пенитель невольно остановился. Внезапный свет озарил и океан, и корабль, и его экипаж. В немом ужасе оба моряка переглянулись между собою и одновременно отступили назад, как бы по влиянием одной страшной мысли. Вскоре яркий свет, вырвавшийся из переднего люка, объяснил им все дело. В то время глубокая тишина, до сих пор царившая на «Кокетке», огласилась испуганными криками: «пожар!»