Карибский кризис - Федор Московцев

Наряду с этим, попадались и такие письма, в которых она расписывала меня как доверчивого честного парня, попавшегося в ловушки, расставленные нехорошими людьми. То есть у неё не было однозначного мнения, хороший я или плохой — так же как не было четкой позиции по отношению ко всем другим людям.

Вот текст последнего письма, которое было отдано святому Иосифу в запечатанном конверте и которое он даже не читал:

«Иосифу Григорьевичу!

До вчерашнего дня не верила ни одному плохому слову, которые мне о вас говорили. Я всегда говорила, что Вы очень хороший человек, ошиблась, но мне не обидно. Потому что уже давно привыкла к таким вещам. В бизнесе это абсолютно нормальное явление и вы правильно сделали, что меня подставили. Мне полезно.

Я уже полгода не общаюсь с Андреем на рабочие темы за исключением Казани, Ставрополя и ВОКЦ. У нас бывают конфликты, но они не касаются Совинкома. Если он меня о чем-то просит, то делаю. Я действительно собиралась уйти из фирмы, но сначала надо было закончить дела.

Были сделаны три тендера и скоро по ним пойдёт оплата. Меня интересовали исключительно свои клиенты и общее финансовое состояние фирмы, а не моё.

Всё было более менее нормально — зарплату все получали вовремя, но а проблемы с поставщиками существуют во всех медицинских фирмах, главное чтобы их не было с клиентами. Ни в какие дела я не лезла. Андрей просил помочь — делала. Схему оплат надо было просто отладить и Марина Маликова в этом очень помогала.

Был один случай.

Когда Марину поставили на должность руководителя отдела продаж вместо меня. Я на этот факт совершенно не обиделась. Просто Расторгуев немного грубо это сказал при всех людях и обиделась я на его грубость (понимаю что по-детски, но дурацкий у меня характер). У меня была возможность выбрать себе другую любую должность, но я промолчала.

И всё-таки я довела дела в банке (то, что от меня зависело) до конца несмотря ни на что, получив от Расторгуева очередную порцию грубости, и ушла спокойно в отпуск.

Марина прекрасный профессиональный работник, я против неё ничего не имею. Я не претендую на её клиентов, а она на моих, и конкуренции у нас нет никакой. У нас разные направления. Она очень сильная в продажах. Я действительно с ней не разговаривала, но я с ней и до этого не разговаривала. Тут был конфликт личного характера, но дело от этого никак страдать не должно, просто на это обратили внимание.

Затем я вышла из отпуска, так как надо было доделать Казань на большую сумму. До 11 вечера просидела за компьютером и оставила в нём все данные, утром меня за этот компьютер не пустили, а поезд в Казань с документами надо было отправить в этот день. Я спустилась к Расторгуеву и Паперно в бункер и просто сломалась перед ними (они были очень рады), написала заявление на уход, на котором Расторгуев расписался и дописал „С удовольствием!“, потом позвонила Андрею (один единственный раз, сказав исключительно про компьютер) так как тендер был в интересах Совинкома, а не в моих личных, так как этого клиента я собиралась отдать Оксане перед уходом. И сказала, чтобы тендер Марина доделала (я ей всё расскажу), так как в офисе появляться больше не могу, потом через силу приехала и всё доделала. Я не пойму, как можно из-за личного отношения ко мне (Расторгуев) губить целую фирму. Начинать козни вместо того, чтобы объединить людей в трудной ситуации и настроить их на положительный результат. Ведь хороших проектов много, всё можно разрулить.

Говорить, что я выбивала с Андрея % за Казань своим заявлением на уход глупо, так как зарплату за последние два месяца я не получала, так как не было денег и не жаловалась и претензий не имела. Вчера я поняла, что дело в Волжском. Да я его начинала этот тендер, но когда мы его проиграли сказала, что здесь всё бесполезно и можно туда не лезть, дальше была не моя инициатива — и Паперно свидетель. И этот тендер меня никак не интересует, я про него забыла (так как есть другие проекты). Буду только рада если Вы его выиграете.

Какую кашу заварила — не пойму до сих пор.

Вывод только один: из-за денег люди готовы продать даже мать родную, не только подставлять друг друга. Это нормально, это закон жизни, я сдала позиции и меня сгноили. Я обязательно должна была через это пройти. Вы сделали проблему из ничего (на пустом месте) очень жаль, что я так поздно об этом узнала. Что либо сделать уже поздно, я поняла, а может так было задумано.

Но возможно Вы перестанете махать шашками в воздухе на пустом месте. Пусть я плохая, пусть все беды от меня, Андрей-то здесь при чём и 39 человек народу, которые сработались и являются сильной дружной командой.

Андрей всем вовремя платил зарплату (неплохую), давал деньги на все расходы, его-то Вы за что подставляете? Он очень добрый и хороший человек. Очень прошу сядьте с ним за стол переговоров и решите все моменты. Не надо Ваших зверских методов. Не нужен Совинком, хоть не душите его, там можно всё исправить. Меня уже давно не интересуют все эти грязные сплетни, дрязги, я от этого устала. У меня есть новое занятие, никаких больших денег мне не надо. Самое смешное, что некоторые люди совершенно не хотят работать. Они поливают друг друга грязью, сплетничают, плетут интриги и целый день ничего не делают — противно.

Я не имею в виду Вас (так сделала для себя вывод).

(Информация мною получена от человека не из нашей фирмы).

Ирина.

PS. Я всегда хотела вытащить фирму. Откуда исходит информация, что дело во мне, я так и не поняла».

Ну что можно сказать об Ирине на основании прочитанного? Психологический портрет вполне определенный — жертва! Она всеми силами пыталась выставить себя обиженной и ущемленной (отказалась от должностей, хотя могла выбрать любую, не получала зарплату, хотя выдавали всем, в том числе ей, и так далее), хотя сама кого хочешь обидит и ущемит, энергии в ней предостаточно. Меня насторожили фразы: «не надо Ваших зверских методов», «Но возможно Вы перестанете махать шашками в воздухе на пустом месте», «Вы сделали проблему из ничего (на пустом месте) очень жаль, что я так поздно об этом узнала. Что либо сделать уже поздно, я поняла, а может так было задумано». У неё, так же как у меня, у Марины и Рената, сложилось впечатление, что Расторгуев со товарищи — марионетки в руках старого седого полковника и действуют по его указке. И что за «зверские методы»? Может, я что-то упустил?! Я вспомнил, как Ирина требовала срочно помириться со старым седым полковником и выполнить все его условия, «иначе будет очень плохо», и сделал вывод, что в беседах с ней он грозился меня люто покарать в случае, если я не сделаю то, что он хочет. Но вышло таким образом, что он продолжает сохранять какой-то интерес ко мне, тогда как её полностью списал со счетов, ибо сдал её со всеми потрохами, и бывшая любовница ему настолько уже неинтересна, что он даже не стал читать её последние письма.

И самое главное, что меня волновало — то, куда, в чьи руки могли ещё попасть написанные Ириной письма. Последствия её писательских изысканий могут быть самыми непредсказуемыми.

Глава 48,

О том, во что превратилась одна из лучших моих сотрудниц

Я дал слово святому Иосифу поговорить с каждым сотрудником тет-а-тет, а уж потом делать какие бы то ни было выводы. Следуя своему обещанию, я приехал в свой офис и пообщался со всеми, включая фармацевтов и заведующую складом. Также я принял уволенных — их привёл Паперно, предварительно со мной созвонившись.

Наибольшую тревогу у сотрудников вызывала возросшая дебиторская задолженность и связанные с этим угрожающие звонки и письма от поставщиков. Сотрудники со стажем не волновались, полагая, что директор выкрутится из любой ситуации. А среди недавно принятых, составлявших большинство коллектива, поползли слухи о возможных неприятностях, вплоть до увольнений, закрытия фирмы и банкротства. И вторая группа внесла смятение в ряды первой.

По поводу денежных выплат беспокоились только уволенные. Из которых все без исключения изъявили желание продолжить работу на Совинкоме и выражали обеспокоенность, что за дурацкое недоразумение произошло из-за Ирины (сотрудники были абсолютно уверены, что она — причина всех проблем на фирме). На неё тянули все сотрудники, жалуясь на её неадекват. Если в чем-то были разногласия, то по этому вопросу весь народ высказал редкостное единодушие, единение и согласие. Ирина умудрилась так восстановить против себя коллектив, что даже низовые чины, рядовые менеджеры, шоферы и секретари, в один голос вещали: не хотим! Достаточно было минуты общения с человеком, увиденным впервые, чтобы выяснить тотальное недружелюбие к этой хрупкой блондинке. Даже месяц назад принятые сотрудники считали, что Ирина разваливает компанию, пользуясь своим положением, злобствуя и бесчинствуя. И я, традиционно разделяя и властвуя, немного растерялся, увидев такую сильную диспропорцию противодействующих сил. Выслушав святого Иосифа, в поведении Ирины я видел только женскую слабость, и, чисто по-мужски, всеми силами стремился её защитить. К этому же меня двигало стремление сохранить многополярность в организации. Но после беседы с людьми я растерялся.