Карибский кризис - Федор Московцев

Я созвонился с Ренатом, находившимся на тот момент в Волгограде, изложил ему ситуацию, и он сказал, что, по его сведениям, Коршунов пересмотрел планы не только в отношении помещений, но также в отношении самого Блайваса — теперь он больше не смотрящий, и снимается с довольствия. Всё, что ему остаётся — это околохозяйская тусовка сдувшихся быков, которые когда-то работали на Коршунова, в 90-х по беспределу, потом более менее в рамках закона, а теперь стали не нужны и отсеиваются за ненадобностью. Выслушав, я спросил Рената, готов ли он к такому повороту событий. Всё идёт по плану, который мы обсуждали полгода назад: ликвидация дорогостоящего офиса, перемещение Рената на завод (компаньоны знают, что он мой брат и как-нибудь пристроят его), в отношении медицинского бизнеса — на его усмотрение, пусть оставляет кого хочет и делает всё, что хочет, лишь бы это приносило прибыль. Ренат скрепя сердце согласился — промышленное предприятие отличается от офиса премиум-класса в историческом центре города, но куда деваться, экономия есть экономия.

И я уже с радостным сердцем принялся грузить компьютеры в свой джип, но Блайвас стал самым энергичным образом уговаривать меня не бросать Северный Альянс и арендовать офис в здании по соседству, в бизнес-центре на Большой Морской улице, дом 35. Он мотивировал свою настойчивость тем, что якобы начато много перспективных проектов, и надо бы их закончить. На самом деле не было ничего такого, ради чего стоило бы выбрасывать несколько тысяч долларов в месяц. Насколько я понял, у него были какие-то тёмные замуты, схемы, требующие наличие представительского офиса, в который бы он водил клиентов и устраивал бы переговоры в духе «Бар Разводной Ключ».

Я корректно отвёлся, тогда он намекнул про займы, за которыми мне всё чаще приходилось к нему обращаться. Вот это был весомый довод, но не настолько сильный, чтобы я оставил на балансе кучу левых пассажиров плюс дорогостоящий офис. И тогда Блайвас завёл речь про помещение на Греческом проспекте — вот уже в десятый раз за последние три месяца. Дело было в следующем. Его тёща, Надежда Васильевна, которая вела бухгалтерию Северного Альянса, арендовала это помещение (площадью около 200 квадратных метров) под магазин сантехники, напополам с компаньонкой. У них вышел конфликт, и ей срочно нужно переоформить договор аренды на другую фирму.

— Ну так пусть переоформит, при чем тут я? — резонно ответил я. — Неужели проблема открыть новую фирму?

Блайвас принялся меня уговаривать: мол, можно открыть там аптеку, это же отличное место, ни одной аптеки рядом, и так далее, и по тому, как он меня обрабатывал, стало ясно, что у него серьёзные проблемы. Впервые он предстал передо мной в таком жалком виде, куда только подевался преувеличенно самоуверенный гангстер, который «в этом городе все вопросы решает». Сколько я его знал, он никогда не терял лицо, ни при каких обстоятельствах. Сейчас что-то заставило его ухватиться за меня, хотя у меня своих проблем было достаточно.

— …Помоги мне в этом вопросе, от тебя, по большому счету, нужны лишь твои документы. Теща расторгнет договор аренды, кинет свою дольщицу, и переоформит аренду на твою фирму.

Я ответил на это, что не намерен ввязываться в проекты, требующие каких бы то ни было инвестиций. Тем более, что открывать аптеку в Петербурге — это безумие: здесь самая высокая плотность аптек на душу населения в России, несколько крупных сетей, с которыми абсолютно бесполезно конкурировать по ценам. Переговоры длились несколько дней, Блайвас обрабатывал меня то в офисе на Мойке, 70, из которого я постепенно вывозил свои вещи, то утаскивал меня в свой любимый ресторан «Швабский домик» на Заневской площади. У меня не то что денег, и времени-то не было на всякие левые дела, и в конце концов я ответил резким отказом: у меня просто физически нет денег на аренду и на открытие аптеки. Блайвас ответил, что за аренду будет платить он — до тех пор, пока не откроется аптека. Что касается денег на оборудование, ремонт и товар — он пообещал сделать кредит на любую нужную мне сумму. Услышав про кредит, я призадумался. Блайвас спросил, сколько мне нужно.

— Пятнадцать миллионов, — моментально ответил я.

— …Кредит я тебе сделаю в Газпромбанке, — сказал он, поразмыслив.

В тот день я не дал окончательного согласия, хотя предложение меня заинтересовало — если Блайвас, как обещает, сделает кредит в течение ближайшего месяца, то можно забрать эти деньги, а договора аренды офиса на Большой Морской и помещения на Греческом проспекте расторгнуть. Блайвас доставал меня звонками до полуночи, предлагая всё более заманчивые условия, если я соглашусь оформить аренду на свою фирму. В итоге я сдался — уж очень сильно я нуждался в деньгах. Хотя мне было совершенно непонятно, почему у Блайваса свет сошелся клином именно на моей фирме. С его слов выходило, что от меня требуются лишь документы, только и всего — чтобы заключить договор муниципальной аренды (строго говоря, договор аренды заключался с неким ООО, являющимся хозяином помещения, но по ценам ненамного выше государственных). И без оплаты «переуступки права аренды» (распространенное явление, когда арендатор за деньги переуступает право арендовать муниципальное помещение в проходном месте, как правило, с возможностью выкупа его в собственность). Я недоумевал: «Если у Надежды Васильевны вся загвоздка в том, на кого переоформить аренду, то почему не сделает на одну из своих фирм, которых у неё пруд пруди? Ведь, связываясь со мной, она рискует — как все люди, я могу в любой момент подвести».

Мы проговорили условия: договор аренды оформляется на Совинком — потому что на балансе этой фирмы официально числится ультразвуковая установка со всеми необходимыми документами — планируемый предмет залога (чтобы не городить огород заново, решено было заложить её вторично). Кроме того, у Совинкома хорошие финансовые показатели — обороты по расчетным счетам в Волгопромбанке и Внешторгбанке — что значительно упрощает дело: банки охотнее дают кредиты фирмам с историей и солидными оборотами, чем пустышкам-однодневкам (которым дают лишь в исключительнейших случаях при железобетонных договоренностях с членами правления). Одним из обязательных условий было то, что я не плачу за аренду помещения на Греческом проспекте до тех пор, пока не получу кредит, а офис на Большой Морской мы содержим пополам.

На том мы порешили. Когда Ренат услышал об этом, он долго шумел — по его глубокому убеждению, нечего было вообще связываться с этим прожженым мошенником Блайвасом. И хотя я сам видел, что Блайвас крепко на руку нечист и за ним тянется длинный хвост всевозможных блудняков, но лично меня он пока что ни разу не подставил. А предлагаемый им кредит в Газпромбанке был для меня спасением.

Глава 46,

О том, как прошла предновогодняя встреча со святым Иосифом

Во второй половине декабря я прилетел в Волгоград — передать главврачу кардиоцентра Халанскому комиссионные и разобраться с делами на Совинкоме. Мы посовещались с Ренатом и решили, что не следует пока отказываться от услуг святого Иосифа, с ним нужно встретиться и обговорить условия дальнейшего сотрудничества, в первую очередь необходимо обсудить конкретные действия для возмещения экспортного НДС и разделительного баланса Совинкома (либо банкротства) для того, чтобы избавиться от долгов.

Я приехал к святому Иосифу в его офис, передал ему 100 тысяч из полагавшихся 150-ти, и, сославшись на сложности, пообещал закрыть долг до конца месяца. После чего мы приступили к обсуждению текущих дел. Понимая, что Расторгуев со товарищи действовали по указке из этого кабинета, я изложил своё видение ситуации с бунтовщиками таким образом:

— С недавних пор Расторгуев, Паперно, Бунеев и некоторые другие образовали коалицию неповиновения. Я не хочу содержать людей, которые мне не подчиняются. Поэтому я прислал из Петербурга своего брата, который отправил весь этот марш несогласных туда, куда Макар своих телят не гонял. И вздохнул спокойно, избавившись от лишних едоков. Уверен, что эта экономия поможет мне быстрее преодолеть кризис.

Откинувшись на спинку кресла, старый седой полковник скрестил руки и несколько мгновений буравил меня своим взглядом. Потом медленно произнес:

— Убрать этих людей, взять новых — не велика задача. Но это не решит тех проблем, которые накопились в твоем кооперативе. Тебе не кажется, что брожение умов — это следствие неразумной экономической политики, которую ты ведешь?

— Что же такого я делаю неразумного?

— Ты наделал долгов, и взвалил весь груз проблем на вновь принятых людей. Ты загрузил народ работой и ставил неразумные сроки. То, что ты поручил Расторгуеву сделать за месяц — это задача на два года. В принципе дело поправимо, и уволенные тобой люди как раз занимались решением проблем. Но теперь их нет. С кем мне взаимодействовать? Завтра я договорюсь в Центральной налоговой насчет возврата НДС, и кто из твоих сотрудников туда пойдет от моего лица? Что касается Юнитекса — то было блестящее решение бросить Совинком и начать работать через новую чистую фирму. Юнитекс — фирма с историей и всеми необходимыми лицензиями. В отличие от Совинкома, там нет никаких проблем, Юнитекс можно смело выставлять на все конкурсы, просто надо договориться об условиях. Думаю, 5-10 % от оборота директора Юнитекса бы устроило. Расторгуев решил прикормить Юнитекс, чтобы покрепче привязать к себе, и пострадал за инициативу.