Вечный Жид - Станислав Гагарин

В кромешной тьме ему было ой как неуютно. Воспевший огонь как символ чистоты, святого очищения, искупляющего от греховной скверны, пророк ненавидел мрак, порождающий и покрывающий всякую нечисть.

Сейчас он был в состоянии разогнать темноту выстрелом из к а л а ш н и к а или лучом электрического фонаря, но Заратустра не торопился. Переждав минуту-другую, он поднимется на ноги, сделает три шага вперед, затем три шага в сторону, найдет на ощупь некое укрытие, а уже затем прибегнет к помощи животворящего света.

Но сделать три шага Заратустре не дали. Когда пророк выпрямился, наконец, во весь рост, неожиданно вспыхнул прожектор и осветил готового к стрельбе Заратустру, опасно стоявшего на краю только-только преодоленной им бездны.

Пророк успел дать короткую очередь, которая врезалась в зеркало прожектора и вдребезги разнесла его.

Но пули, выпущенные неизвестным л о м е х у з о м из автомата, на некую долю секунды опередили Заратустру. Раненный в обе ноги, пророк взмахнул руками, попытался сохранить равновесие, и некое время казалось, что он удержится на каменной площадке.

В темноте раздались новые выстрелы.

Случайная пуля ударила пророка в плечо и сбросила Заратустру в колодец.

Падая с высоты более сотни метров, Заратустра успел подумать, что Мани, последователь его, сын вавилонянина и персианки, заблуждался в попытках обосновать м а н и х е й с т в о на противопоставлении духовного света материальной тьме. Незачем было создавать ему и синкретическую, всеохватную религию, ибо любая религия суть система отношений между Человеком и Богом.

«Диалектики, тебе не хватило, дружище Мани… Вот что!» — это последнее, о чем успел подумать Заратустра.

Осветив тело бездыханного пророка, соратники быстро отнесли его из-под черного зева восстающего колодца.

— Что будем делать? — тихо спросил Мартин Лютер, встав на колени перед огнепоклонником и сложив на груди ему руки. — Надо предать его земле…

— На родине Заратустры умерших не хоронят, — сказал Станислав Гагарин. — Но где нам взять башню молчания? Да и хищные грифы не водятся в России…

— Я позабочусь о нем, товарищи, — послышался голос Вечного Жида.

Соратники расступились, и Агасфер подошел к покойному Заратустре.

— Сейчас он отправится в Иной Мир, — спокойно произнес Фарст Кибел. — Проститесь с пророком… Он достойно умер, пытаясь помочь России. Мир и Свет тебе, праведный воин Добра!

Вечный Жид поднял руки и  п о м а х а л ими в воздухе, как бы напутствуя Заратустру в далекий путь к земле обетованной.

И когда Агасфер свел воедино ладони над останками пророка, останки огнепоклонника исчезли.

ПОДЗЕМНАЯ ВОЙНА ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Звено девятое

I

Центральная часть потолка уютного конференц-зала была стеклянной.

Выполненный в виде восьмиконечной звезды набор прозрачных треугольников позволял высокому летнему солнцу заглянуть в укромное местечко для приватных заседаний, которое в эпоху так называемого з а с т о я облюбовали руководители одного из главков могущественного «Интуриста», а после августа 1991 года арендовали хозяева скромного совместного предприятия, не любившего рекламировать собственную деятельность.

Те, кто официально представлял загадочное э с п э, фигурами были подставными, что в поповско-лужковской Москве, в пост-перестроечной криминальной сумятице делом было неудивительным. Их, зиц-председателей фунтов, и в помине не было сейчас в конференц-зале, в котором для подведения итогов и корректировки тактического курса собрались истинные хозяева совместного предприятия, а также коллеги из других подобных к о н т о р, имеющих причастность к операции «Most».

Входы и выходы в зал заседаний надежно перекрывались специальной охраной, которая после загадочных событий, имевших место в секретном помещении известного ф о н д а, получила жесткие инструкции, была пополнена надежными профессионалами.

Этот послерождественский, святочный день был изначально сумрачным, ненастным. Ни о каком солнце сквозь стеклянную в потолке звезду Соломона не могло быть и речи. Ромбовидный стол, за которым сидела дюжина д е л о в ы х мужчин, освещали яркие плафоны, закрепленные на стенах, и потому стеклянная часть потолка укрывалась в верхнем сумраке и в глаза не бросалась.

Ни известного уже нам Майкла, ни седовласого гражданина, которых мы видели недавно в бронированном м е р с е д е с е, здесь не было. Эти двое в целях усиления конспирации прекратили всякое явное общение друг с другом, не показывались на оперативных совещаниях, руководили операцией «Most» дистанционно, всерьез памятуя о русской поговорке про береженого, которого, пардон за повторение, Бог бережет…

За ромбовидный стол, заставленный заморскими напитками и русскими изысканными явствами — икра двухцветная, осетрина с хреном и судачок-с заливной заместо рыбы-фиш, форшмак из жирной сельди спецпосола, неведомо откуда доставленные раки, соленые рыжики и груздочки, трепанги из Посьета, сибирские пельмени из четырех мясо́в: баранины, свинины, говядины и оленины, а также всевозможные комбинации овощей и фруктов и, разумеется, известный всему миру «Salado russo».

Дело в том, что совещание маскировалось под семейный банкетец юбилейного свойства — отмечалось трехлетие легальной деятельности СП, подразделения заокеанской спецслужбы, хитрой фирмы замаскированных хищников, безмерно расплодившихся в русской столице.

Впрочем, и эти рыцари, так сказать, плаща и кинжала конца Двадцатого века любили вкусно поесть и выпить, особенно в Москве, где любые российские лакомства им практически ничего не стоили. Ведь пошлый доллар перевалил уже за пятисотрублевую отметку и все пер и пер наверх, превращая нью-йоркскую чашку кофе с булочкой в минимальную заработную плату за один месяц, которую получали оккупированные российские граждане, преданные собственными правителями э т о й страны.

Но им, собравшимся под восьмиконечной звездой Соломона на потолке, случившегося было мало. Конечно, по большому счету все они были по сути дела ш е с т е р к а м и тех боссов, которые остались на берегах Гудзона и Потомака. Но эти существа составляли передовой отряд Конструкторов Зла и по отношению к доморощенным компрадорам, л о м е х у з а м местного розлива, естественно, были п а х а н а м и, облеченными неограниченной властью.

И те, и другие смертельно боялись нараставшего патриотического движения, боялись сплочения коммунистов в новую партию униженных и оскорбленных. Ведь жестоко обманутый д е р ь м о к р а т а м и российский народ уже открыто и искренне — осознанно! — звал коммунистов к руководству государством.

— Срыв операции «Most» весьма чреват, — заговорил шеф дочерней фирмы, бывший советский правозащитник, с л и н я в ш и й за кордон при Леониде Ильиче, прошедший курс подрывных наук на спецфакультете Бэскервильского университета, а с началом г о р б о с т р о й к и вернувшийся в Москву с паспортом американского гражданина.

При этом экс-диссидент Страны Советов энглизировал собственные имя и фамилию, и взамен удравшего во время оно Иосифа Железнова в Москве возник Джозеф Айрон.

— Если мы оперативно и повсеместно не развернем кампанию п р а в о в о г о террора, — продолжал мистер Айрон, — то оправившиеся от шока рядовые коммунисты сплотятся и станут силой, справиться с которой представляется мне делом, увы, проблематичным.

— Вы правы, Джо, — кивнул собеседнику коммерческий директор фирмы «Terra incognita», носивший шотландскую фамилию Мак-Кормик, но происходивший из одесских биндюжников.

Его дедушка в начале века п о д о р в а л  в Америку из Одессы, резонно опасаясь сахалинской каторги за м о к р о е дело, возникшее по его вине на Большом Фонтане.

— Вы, разумеется, правы, — повторил потомок бандита-биндюжника с шотландской фамилией. — Но эту опасность недооценивает, к сожалению, российский президент, хотя ему беспрестанно в н у ш а ю т на сей счет н а ш и люди во всех трех слоях президентского окружения.

— Но в этом как раз и заключается смысл операции «Most», — возразил четвертый участник совещания, кадровый работник стратегической разведки, замаскированный под корреспондента телеграфного агентства. — Непредсказуемый, но в с е н а р о д н о любимый популист устраняется с политической сцены, а сам факт устранения используется для подавления всех без исключения инакомыслящих, ликвидации любой и без исключения оппозиции, всяческого сопротивления национал-патриотов.

О коммунистах я уже и не говорю. В  э т о й стране они должны быть раз и навсегда вне закона.

— Физическое уничтожение десятка миллионов человек — дело хлопотное, — возразил Мак-Кормик. — Известно, что партайгеноссе Гиммлер не справился с этой чисто технической задачей.