Франция. История вражды, соперничества и любви - Александр Широкорад

Существование международной Дунайской комиссии продолжено на двенадцать лет, с 1871-го по 1883 год.

Глава 17

СОЮЗ ФРАНЦИИ И РОССИИ

Вскоре после вступления на престол, в речи 6 августа 1888 г. Вильгельм II заявил: «Есть люди, у которых хватает совести утверждать, что мой отец собирался отдать обратно то, что он завоевал шпагой вместе с принцем Фридрихом Карлом. Все мы слишком хорошо его знали, чтобы молчать хоть одну минуту перед таким оскорблением его памяти. Он думал так, как и мы; из завоеваний великой эпохи ничто не может быть отдано обратно. Я верю, что вся наша армия и все мы держимся на это одного взгляда: скорее мы оставим на поле битвы 18 корпусов нашей армии и 42 млн. жителей, чем отдадим хотя бы один камень из того, что завоевал мой отец и принц Фридрих Карл»[191].

Этой речью Вильгельм II поставил крест на попытках французских реваншистов дипломатическим путем вернуть себе Эльзас и Лотарингию.

Французские политики и военные прекрасно понимали, что конфликт с Германией один на один может кончиться лишь разгромом Франции, причем куда более страшным, чем в 1870—1871 гг. Англия обладала огромным флотом. В течение почти двух столетий ее Адмиралтейство руководствовалось «двойным стандартом мощи» — британский флот должен быть равен двумя следующим по мощи флотам. Но британская армия оставалась маленькой и не могла противостоять германской даже вместе с французскими войсками. Итальянцы, понятно, были не в счет. Надежда у реваншистов была только на Россию.

В январе и марте 1890 г. во Франции были размещены новые русские займы на сумму в 650 млн. франков. С мая того же года по указам своего правительства французская полиция начала сотрудничать с русской заграничной охранкой в борьбе с русскими нигилистами. В ходе нескольких провокаций были арестованы и депортированы в Россию ряд известных революционеров. Александр III, получив об этом извещение французских властей, с удовольствием воскликнул: «Наконец-то во Франции есть правительство!»

18 февраля 1891 г. в Париж прибыла инкогнито, под именем графини Линген, мать Вильгельма II, вдовствующая императрица Фредерика. Судя по всему, это была попытка кайзера уладить отношения с Францией. Однако на третий день после прибытия императрицы в столице Франции начались массовые антигерманские выступления «патриотов». В свою очередь, германская пресса начала антифранцузскую кампанию. Германская газета «Kolnische Zeitung» писала: «Мы не может допустить, чтобы французы оскорбляли августейшего монарха Германской империи и его благородную мать... Немецкий народ вправе требовать, чтобы французское правительство и народ дали ему достаточное удовлетворение...»

Дело шло к войне. В историю события февраля вошли как «военная тревога 1891 года». Однако вновь последовал грозный окрик из Петербурга, и «тревога» закончилась.

В марте 1891 г. президент Французской республики Карно был награжден высшим русским орденом — Андрея Первозванного. Ордена Александра Невского получили французский военный министр Фрей-сине и министр иностранных дел Рибо.

25 июня 1891 г. на Кронштадтский рейд прибыла французская эскадра адмирала Жерве. Ради союза с Францией Александр III пошел на беспрецедентный шаг. При встрече эскадры он снял шапку во время исполнения французского гимна. В самой же России идо, и после этого за исполнение Марсельезы отправляли за решетку.

Газета «Санкт-Петербургские ведомости» писала: «Прибытие французской эскадры в Кронштадт и блестящий прием, ей оказанный, делают, конечно, все более вероятным сближение между Францией и Россией. Две державы, связанные естественною дружбой, располагают такою грозной силой штыков, что Тройственный союз должен остановиться невольно в раздумье».

27 августа 1891 г. Россия и Франция подписали военную конвенцию, направленную против Германии. Соглашение это хранилось в столь глубоком секрете, что даже военный министр Ванновский не имел о нем точных сведений.

Статья первая этой конвенции гласила:

«Если Франция подвергнется нападению Германии или Италии, поддержанной Германией, Россия употребит все свои наличные силы для нападения на Германию.

Если Россия подвергнется нападению Германии или Австрии, поддержанной Германией, Франция употребит все свои наличные силы для нападения на Германию».

Статья вторая устанавливала, что «в случае мобилизации сил Тройственного союза или одной из входящих в него держав Франция и Россия, по поступлении этого известия и не ожидая никакого предварительного соглашения, мобилизуют немедленно и одновременно все свои силы и придвинут их как можно ближе к своим границам».

Далее определялось количество войск, которое будет двинуто Россией и Францией против Германии как сильнейшего члена враждебной группировки.

Во время переговоров о содержании конвенции французская сторона очень добивалась, чтобы Россия поменьше сил направляла на австрийский фронт. Для французов было крайне важно, чтобы возможно большее количество русских войск было брошено против Германии. Это вынудило бы германское командование отвлечь на восток больше сил с французского фронта. С утверждением военной конвенции франко-русский союз был оформлен.

1 октября 1893 г. с ответным визитом в главную французскую средиземноморскую базу Тулон прибыла эскадра контр-адмирала Ф.К. Авелана в составе броненосца «Император Николай I», крейсеров «Адмирал Нахимов», «Рында» и черноморской канонерской лодки «Терец».

Французы сделали визит нашей эскадры национальным торжеством. В «Отчете по Морскому ведомству за 1890—1893 годы» говорилось: «Празднества следовали непрерывно. Начальник эскадры с командирами и многими офицерами посетил Париж, где также были устроены блестящие праздники в честь наших моряков». По окончании торжеств эскадра перешла в порт Аяччо на Корсике, откуда 22 октября направилась по традиции в «родной» Пирей.

Заключение русско-французского союза и визит русской эскадры в Тулон вызвали в Англии бурю негодования. В британской прессе сразу же раздались вопли о неспособности Англии контролировать ситуацию в Средиземноморье. Так, журналист Филипп Коломб писал: «Теперь мы почти изжили представление о том, что "первый удар" будет нанесен непосредственно по нашим берегам, и отчетливо осознали, что идеальный "первый удар" Франция при большем или меньшем содействии России нанесет нашему ослабленному флоту на Средиземном море. Битва, которой суждено будет определить судьбы Европы на века вперед, разыграется в Средиземноморье; я даже с уверенностью могу назвать конкретное место — недалеко от Гибралтара, неожиданно превратившегося в важнейшую базу флота, которому предстоит выдержать сокрушительное испытание»[192].

И действительно, император Александр III, заключая союз с Францией, имел в виду совместное противостояние Англии как на Средиземном море, так и в любой точке Мирового океана. Однако англичанам удалось постепенно к 1904 г. договориться с Францией. В годы Русско-японской войны Англия была фактической союзницей Японии, выдавая ей огромные займы и поставляя различные виды вооружений. Британские корабли конвоировали купленные японцами в Италии крейсера, и вели их британские команды. Большая британская эскадра находилась в водах Северного Китая, готовая в любой момент вмешаться на стороне Японии. После Цусимского боя сия эскадра сразу же ушла в метрополию. Франция фактически предала свою союзницу, заняв нейтральную позицию, более дружественную к Японии, нежели к России. Лишь Германия в 1904—1905 гг. всячески поддерживала Россию.

Тем не менее с начала 90-х годов XIX века российская внешняя политика все более и более определялась Парижем, и поражение России в войне с Японией не ослабило этой зависимости, а наоборот, усилило ее.

Мало того, военную стратегию и системы вооружения в России начали определять французские генералы и олигархи. В 1900—1914 гг. в Германии и Австро-Венгрии приняли на вооружение несколько типов мортир и гаубиц калибра 240—420 мм. Мало того, к 1914 г. в Германии была создана и запущена в серийное производство целая система минометов. Германские минометы подобно классическим орудиям были снабжены противооткатными системами. Боевой вес 17-см миномета составлял 525 кг, а 25-см — 660 кг. В походном положении минометы весили 819 кг и 955 кг, соответственно, и легко перевозились парой лошадей. 17-см миномет стрелял 54-кг снарядом на дальность 768 м, а 25-см миномет — 97-кг снарядом на 563 м.

Тяжелых орудий не было только в России. Самое интересное, что отечественных проектов сверхмощных орудий было более чем достаточно. В 1904 г. в Порт-Артуре в инициативном порядке наши офицеры спроектировали несколько типов минометов. Десятки их были применены в боевых условиях и показали отличные результаты. Но 1 августа 1914 г. в русской армии не было ни одного миномета.