Раскинулось море широко - Валерий Белоусов

- 'О-о-о, колоссаль! Дас ист фантастиш! Ребята, мы берём его! Торпедная атака, полный вперёд!'

Под носом у миноносца поднялся белый бурун пены…видимо, на вражеском корабле его заметили- потому что над чёрными волнами разнёсся тревожный звук горна…

Но было поздно- с дистанции 300 метров взблеснули красные отблески трёх-торпедного залпа… последовательно, с интервалами в 10 секунд между выстрелами.

Мучительно долгие минуты ожидания… ледяная рука ужаса- неужели промах? И наконец!

Огненный столб взрыва, поднявшийся почти на сто метров…

Сильнейший взрыв буквально разорвал атакованный корабль на две части. Осколки летели на такое расстояние, что после падения их на палубу и на прожектор S-90 команда последнего бросилась под укрытия.

'Хох! Зиг хайль!' - и миноносец, рассекая окрашенные кровавыми бликами огня белопенные волны, рванулся к Циндао…

Этот огненный обелиск для 23 японских офицеров, в том числе и командира, 5 кондукторов и 243 человек команды, наблюдали одновременно с палубы 'Херсона', уходящего из Циндао- и с мостика 'Ангары', в Циндао направлявшейся…

… В Богоспасаемой Вильне было храмов православных двадцать восемь, храмов католических ровно двадцать (в том числе особо почитаемая часовня Остробрамской Божьей Матери), а также лютеранская кирха, молельный дом кальвинистов, мечеть и… синагога, правильно! Куда уж без неё…

И во всех храмах шли сегодня молебны о даровании победы и одоления неприятеля для Русского оружия…

Однако о совсем ином мечтали в виленских учебных заведениях- кроме, само собой, местного юнкерского…

В учебных заведениях Виленского УчебнАго округа - как в пригородном Михайловском железно- дорожном техническом училище, так и в городских, среди которых были две мужских гимназии, женская гимназия, реальное - оно же Высшее начальное мужское, Мариинское высшее женское училище, два учительских института - обычный и еврейский, коммерческое училище, рисовальная школа, православная Литовская духовная семинария, католическая духовная семинария, мужское и женское епархиальные духовные училища и много -много других рассадников разумного, доброго, вечного, общим числом до шестидесяти- было нехорошо.

Очень нехорошо.

… В накуренном до синевы воздухе жалобно зазвенел колокольчик:'Господа, тише! Ну будьте же сознательны! Послушайте! Успокойтесь!'

Однако собравшиеся с Большом зале Педагогического Музея 'господа', ошалевшие от чувства свободы- вовсе не собирались успокаиваться…ещё бы! Вместо гнусной латыни или скучной алгебры, вместо надоевшей бухгалтерии или проевшей плешь гомилевтики- они в учебное время! На законных основаниях, с дозволения преподавательского состава и педагогического совета! Собрались сюда, как взрослые! И здесь можно картинно курить, поправляя несуществующие усики (пушок на верхней губе), искоса заглядываясь на круглые коленки и топорщащиеся на груди коричневые фартуки сконфуженно хихикающих и поминутно краснеющих гимназисток и отчаянно, отважно старающихся СООТВЕТСТВОВАТЬ епархиалок…

Заседающие в президиуме, за стоящим на невысоком подиуме, покрытом зелёной бархатной скатертью столом представители Комитета - тощий, долговязый, неуклюжий, всклокоченный, похожий на цыплака, причём уже три дня как скончавшегося от куриного поноса- гимназист; звероватый, заросший по плечи дурным волосом, великовозрастный - бурсак с пудовыми волосатыми кулачищами и синей щетиной на абсолютно разбойничьей роже (вот ведь кому-то повезёт с приходским батюшкой- заранее позавидуешь); и - даже по виду - исключительно хитрожопый, кругленький, толстенький, масленый, как блин- 'коммерсант'… походили на неумелого ученика чародея, который демона вызвать-то вызвал, а теперь очень опасался, что указанный демон может его просто сожрать…

'Ну господа! Тише, тише! Слушайте! '- голос гимназиста сорвался на предательский фальцет…

'А НУ, ХЕВРА, МОЛЧАААТЬ!!'- протодьяконским басом проревел семинарист. В зале наступило минутное затишье…Воспользовавшись им, председательствующий (видимо, так, потому что именно он сидел в середине и держал в руках колокольчик) продолжал:'

Господа! Мы собрались сюда…'

'Чтобы всласть побузить! '

'Господа, будьте же серьёзными! Мы собрались сюда, чтобы выработать совместную программу…'

'Чего там вырабатывать-то! Учиться вместе с девками! И никакой латыни!'

'Какие мы тебе девки, остолоп? Сначала сопли утри- распустил до нижней губы… и ещё нас спроси сначала, захотим ли мы с тобой, сопляком, за одной партой сидеть? В принципе, мы не против совместного обучения…'

'И чтобы пиво в гимназическом буфете! И чтобы курить в коридорах!'

'Правильна! И никакой латыни!!'

'Нас, 'внучков'- вышеначальников, ваша, 'сизари', латынь не волнует! Нам, чтобы форму отменили, и разрешили ходить в классы в домашнем…'

'Правильна! И никакой латыни!'

'Господа, господа…'

'Какие мы тебе господа? Мы- товарищи!!'

'Правильна, товарищ! Даёшь свободу! Долой латынь!'

'Госп…товарищи! Ну я прошу вас… дело крайне серьёзное…сейчас перед вами выступит товарищ Феликс!'

Из-за бархатной портьеры неслышно выступил худощавый, с длинным лицом, увенчанным узкой козлиной бородкой, относительно молодой человек в студенческой тужурке…он провёл по залу своими узкими, ледяными глазами, и под его змеиным взором бузотёры и крикуны мгновенно замирали- как будто с класс внезапно вошёл школьный инспектор… или в клетку с белыми, пушистыми кроликами медленно вполз огромный удав…

Товарищ Феликс поднял вверх узкую, белую ладонь с тонкими, изящными пальцами ксендза… зал замер…

- 'Товарищи…вы есть избранные от своих учебнИй заведЭний… мы, социал-дэмократы боЛшевики, приветствуем вас от лица революСионный студенчество!'

Снова подняв вверх руку, он погасил вспыхнувшие было аплодисменты…

' Царский рЭжим снова влопался в преступнИй авантюрьера… все честнИй и дэмократический стьюдент Россияния есть протестовать! Ви, завтрашний стьюдент, не должны оставайся вне политика! Ви должен протэстовать, призывать бастовать и сами бастовать! Поражение царя- есть победа революшн!! Долой царски авантюрьера! Долой царья!'

'Урра!! И долой латыыынь!!!'

'Стойте, стойте, господа…так нельзя…'- из глубины зала протискивался курносый, веснушчатый юноша в серой курточке ремесленного училища и потёртой фуражке с чёрным околышем…

'Господа, имейте же совесть! На нас ведь напали! Крейсер 'Варяг', в далёких водах Японского моря, грудью встал за Русь, за Отчизну… погибли русские люди! Простые матросы! И сейчас, на батареях Порт-Артура, как некогда в Севастополе…'

Товарищ Феликс что-то шепнул на ухо председателю собрания… тот сунул два тощих пальца в лягушачий рот и громко свистнул…ученик 'ремеслухи' недоумённо обернулся… в этот момент кто-то накинул ему на голову гимназическую шинель…

'Бейте его, это переодетый жандарм! Провокатор!!'

Били провокатора долго и страшно…пинали ногами, охаживали специально принесённой кочергой… гимназистки румяные старались ударить носками модных сапожек промеж ног- а кому не доставалось- те просто визжали и плевались…

Наконец избитого до полусмерти парнишку выкинули на грязный снег заднего двора… одна лихая епархиалка, попросившая подружек её загородить, приспустила тёплые рейтузы и помочилась на его заплывающее кровью лицо… а потом все опять ушли в Музей педагогики- обсуждать планы борьбы с кровавым царизмом…

'Ремесленник' пришёл в себя от нестерпимой боли…кто-то, большой и сильный, нёс его на руках…мальчишка разлепил окровавленные губы, и сквозь обломки белоснежных зубов простонал:'Фсё рафно…нафы, руффкие…побетят…'

'Конечно победят!'- ответил ему Государь Император Михаил Александрович, поплотнее прижимая его к своей груди…

… Старинный, удивительно красивый Закрет, и особенно его жемчужина - парк Вингис, с прилегающими кварталами, его зелёные лужайки, древние липы и клёны - улыбка старинного Вильно - когда-то от ордена иезуитов, которые получили его в дар от литовского маршала князя Станислава Радзивилла, перешёл во владение римско-католическому епископу Массальскому (за 60 тысяч злотых), затем коронному подкоморью графу Потоцкому, далее графу Зубову… У последнего фаворита Великой Екатерины именье купил барон Бенигсен. Он принимал, и не раз, в Закрете императора Александра Первого. После Отечественной войны Александр Павлович приобрёл это имение у Бенигсена за 12 тысяч червонцев.

И теперь Императорская Резиденция- служила дачей для генерал-губернатора и высших чинов края, а на его 'Воксале' стали устраиваться общественные гуляния, фейерверки, и разумеется, вокальные 'конСерты'…

Теперь, по деревянному 'воксальному' павильону, пинками расшвыривая золочёные, в стиле рококо стулья, прохаживался грозный Император…