Последняя крепость - Юрий Никитин

Стивен ответил с некоторой досадой:

– Только я ли? А другие? Скажи честно, какую политику должен защищать честный человек в Израиле? Только честно!.. Понятно же, что правительство всячески укрепляет тоталитарное фашистское государство. Понятно и то, что в Израиле неприкрытая национальная и религиозная дискриминация. Арабы, как евреи в фашистской Германии, должны носить опознавательные знаки: в Германии евреи обязаны были носить на рукаве повязку со звездой Давида, а в Израиле арабы на свои автомобили должны поставить белые номера. Ты думаешь, какой-то американец, воспитанный на идеях равенства и справедливости, смирится с этим?

Ави нахмурился:

– Насчет номеров… этому есть объяснение.

– Объяснение всему есть, – ответил Стивен с тоской. – И, конечно же, ни для кого в мире не секрет, что евреев с пеленок воспитывают в ненависти ко всем неевреям, ко всей мировой культуре, всему нееврейскому. Сейчас с Израилем воюют в открытую только их ближайшие родственники, арабы, но не секрет и то, что во всем остальном мире трудно отыскать человека, который бы согласился с доктриной иудейства, что лишь евреи – избранный народ, а все остальные – скоты, быдло.

Мария вспыхнула, сделала протестующее движение, но Ави остановил ее, придержав за локоть.

– Всем в мире понятно, – сказал Стивен с тоской, – почему здесь уперлись в свое превосходство? Если бы Израиль отказался от строительства и укрепления бесчеловечного фашистского режима… что, я говорю газетными штампами?.. А как сказать иначе, когда все здесь основано на расовом превосходстве евреев над всеми остальными народами? Если бы Израиль отказался от своего мнимого превосходства, тогда атаки палестинцев потеряли бы всякий смысл, и те правозащитники, которые сейчас защищают воинствующих арабов, начали бы защищать Израиль. А так не только палестинцы, а весь мир… да, весь мир! Только что не бросается камнями в интифаде, но негодует!

Он видел, что в черных глазах Ави появляется нетерпение, скоро круг вопросов сузится, и уже закончил без всякого энтузиазма, а так, по накатанной:

– Израиль претендует даже на единоличное право распоряжаться городом, который в равной мере принадлежит христианам и мусульманам, – Иерусалимом. Вообще Иерусалим давно уже принадлежит всему человечеству. Если б Израиль решился учредить демократическое общество, принять демократическую конституцию, а самое главное – упразднить возмутительные привилегии евреев перед другими гражданами…

Он вздохнул, ощущая тяжесть в груди. Евреи никогда на это не пойдут. Убрать их чувство превосходства – и ничто больше не помешает ассимиляции евреев с остальным человечеством.

Ави спросил неожиданно:

– Сколько, как ты полагаешь, вас сейчас в Израиле? Я имею в виду, элитных коммандос?

Стивен подумал, сделал ряд вычислений в уме.

– Полагаю, от восьми до десяти тысяч.

Мария ахнула, прижала ладони к губам, на Стивена смотрела с ужасом. Ави кивнул:

– Да, так нам и передали.

– Передали? – спросил Стивен.

– Утечка информации, – сообщил Ави, грустно улыбаясь. – Но уж очень намеренная. Нет, не деза, мы, как ты догадываешься, проверили по другим каналам.

Стивен спросил:

– Значит, обо мне было известно давно?

Ави кивнул:

– Тебя вели с аэропорта. А потом, когда ты успел предупредить насчет шахидки…

– Я не успел, – сказал Стивен с досадой.

– Ты многих спас, – возразил Ави. – К тому же многие видели, что ты бросился к ней, готовый то ли закрыть собой, то ли сорвать с нее пояс… Ты хороший человек, Стивен, хотя твое благородство могло привести к срыву твоего задания. И мне очень жаль, что благородный человек не на нашей стороне.

Он допил кофе и осторожно поставил чашечку за блюдце. Глаза его следили за каждым движением американца. Стивен ощутил, как неприятно засосало под ложечкой.

Мария отошла на кухню, вроде бы по делу, но в то же время чтобы не оказаться на линии выстрелов. Стивен слышал, как звякнул металл, но понимал, что в ее руке на этот раз не поварешка.

Глава 10

Врач покачал головой, в глазах тревога, но смолчал, снял манжет с бицепса Файтера, а его помощник бросил быстрый взгляд на светящуюся кривую, что нервно дергается на мониторе, впиваясь острыми углами в края экрана, начал вытаскивать из шкафчика пузырьки с лекарствами, ампулы, коробочки с капсулами и таблетками.

– Еще месяц такой жизни, – предупредил врач, – и ничто вас не спасет от обширного инфаркта. Плюс тяжелейшего инсульта.

– Коновалы, – проворчал Файтер. – А с такой гордостью распинаетесь о достижениях медицины!

– Эти достижения вас и держат, – ответил врач. – Иначе бы уже вам привязывали на большой палец ноги бирочку.

– Бирочку? – переспросил Файтер.

– Да, такую аккуратную, из резины. С номерком.

– Ничего, – сказал Файтер, – мне месяц не понадобится.

Врач смолчал, а Файтер, покидая кабинет, подумал с усмешкой, что здесь, как сообщал Олмиц, еще один канал утечки информации. Сегодня же отсюда в Израиль уйдет сообщение, что давление на Израиль продлится не больше месяца. Так что нужно держаться, не дать заокеанскому колоссу сломить маленький гордый народ курдов. Или чеченцев. Или иудеев.

Охрана разбежалась по сторонам, на крышах дежурят снайперы, Файтер вышел подземным ходом, в небольшом зале сел в приготовленный лимузин с темными стеклами, машина сразу же тронулась с места.

Через десять минут на военном реактивном вертолете он уже летел к сверхзасекреченному командному пункту, который не нанесен ни на одну штабную карту.

Под горной цепью на глубине, недостижимой даже для тех бомб, которые еще на чертежных досках, в скальном массиве выгрызена пещера, по размерам мало уступающая знаменитой Мамонтовой. Там расположен целый подземный город со своими силовыми установками, в том числе и собственным ядерным реактором, а также склады продовольствия и всего необходимого на несколько сотен лет.

Там же и Центр Управления Кризисных Ситуаций. Вертолет ответил на автоматический запрос со станций ПВО, на огромной скорости приблизился к отвесной стене. Со стороны выглядело так, словно ударился о нее и пропал, на самом деле прошел, снижая скорость, по широкому туннелю, сел на отмеченную площадку.

Дальше пришлось пересесть, скоростные лифты, две пересадки, и Файтер вышел в зале, где побывал только однажды, в ознакомительной поездке.

Для всех в Вашингтоне, как и для всего мира, он в данное время уединился в Овальном кабинете для подготовки новых условий переговоров с Израилем, лишь охрана знает да самый узкий круг военных, которые тоже спешат к бункеру.