Тени Прошлого - Нат Касс

Разговоров с начальником мне и без того хватало. Слава Духам, привычка держать свое слово у него с тех пор никуда не пропала: Рифард честно еще несколько раз пытался перенестись в это время, хоть я все еще не мог его впустить. Зато мы вели продолжительные, в меру интеллектуальные беседы. Зато я наконец-то понял, как умудрялся останавливать время — и года не прошло.

Теперь я твердо знал, что могу создавать вокруг себя кусочек предреальности, затерянной где-то между временами, даже в тех случаях, когда никто вероломно не посягает на целостность и логичность самой реальности, а при желании способен и побродить по ней, любуясь на тень Мира и все больше растягивая свою ауру.

Правда, сил этот фокус стоил немерено. Один раз после такого развлечения я не мог подняться с кровати еще часа два, чем сильно напугал большинство жителей Арвейма. Мой сослуживец, невесть зачем заявившийся ко мне в спальню, внимательно посмотрел на меня и сообщил, что у меня нездоровый цвет лица (на этом моменте я даже покосился в зеркало: уж очень убедительно вещал коллега), чем вызывал неминуемую цепную реакцию. Кто-то даже изъявил желание позвать врача, но я бурно запротестовал и каким-то невероятным образом убедил всех в собственном полнейшем здравии.

Тут случился и приятный сюрприз: меня навестила леди Мелори. Я все еще не окончательно пришел в себя, но старательно изображал, будто в любой момент готов вскочить на ноги и с душераздирающим кличем, какой можно было ежедневно слышать в любом доисторическом племени, понестись на поиски дальнейших приключений и начать свершать великие дела. Над моим полусерьезным намерением девушка весело посмеялась, потом окончательно убедилась, что умирать я пока не собираюсь, и ушла, оставив меня наедине с собственными мыслями.

А мысли заключались вот в чем. Я все еще по собственному желанию не мог шагнуть не то что в далекое будущее — на минуту назад. Не мог сосредоточиться (или же наоборот, расслабиться?) и почувствовать собственную энергию, как мне советовал Рифард.

Какой из меня Ураган? Обыкновенный маг, попавший в передрягу, причем далеко не самый умелый.

— Ты все еще в себя не веришь? — вкрадчиво спросил Рифард во время одной из наших вневременных бесед, сразу после того, как я поделился с ним моими не слишком радостными соображениями.

Он сидел во все том же кресле, и у меня начинали возникать занятные подозрения: а не ради ли него шеф так старательно, раз за разом, ко мне наведывается? Вон, как облюбовал. Небось, еще найдет способ с собой утащить, с него станется — тогда ищи его потом. И шефа, и кресло.

Тряхнув головой, я отогнал навязчивые догадки о некоторой простительной корыстности начальника, на секунду задумался и ответил:

— Не-а. Не верю.

— Балбес, — глубокомысленно заключил мудрый найт и не стал меня разубеждать.

Вместо этого он поведал мне о Крисе, безустанно развлекающемся с его стремительно развевающейся способностью и периодически сбивающем с толку не только друзей, но и совершенно незнакомых людей. Мой лучший друг заявлялся ко всем с одной аурой, уходил с другой, незаметно меняя ее во время разговора, а потом недоуменно хлопал ресницами и с истинно актерским талантом делал вид, будто не понимает, о чем толкует ошарашенный собеседник.

Свое новоприобретенное умение Крис хотел продемонстрировать и мне, о чем постоянно напоминал, передавая свои слова через шефа, старательно записывавшего панибратское послание на листочек и с непередаваемо ехидным выражением лица его зачитывавшего. Как Рифард умудрялся протаскивать клочок бумаги в созданный мной кусочек подпространства, я не понимал до тех пор, пока шеф не предложил мне конфетку. Этот… догадливый человек просто-напросто заранее клал все необходимое в карманы, а потом с видимым удовольствием из них извлекал, добавляя что-нибудь вроде: «Спасибо, Альвер, что разрешил мне принести эту замечательную вещичку с собой. Так мило с твоей стороны.»

Ладно бы это были исключительно конфеты, против них я никаких принципиальных возражений не имел, но однажды найт выудил из кармана игрушечный спиритический набор, непонятно как туда влезший, и с серьезным лицом предложил мне попробовать. В ответ на мое удивленное бессвязное «ааааууууээээ» заявил:

— Ну, не смотри ты на меня так. Никогда не пытался вызвать Духов с помощью игрушечного волшебства в подпространстве. А вдруг сработало бы, чем драконы не шутят?

Не успел я сообщить, что мне самому стал интересен результат такого занимательного эксперимента, Рифард запихнул объемный набор обратно в карман.

Еще он рассказал мне про Рэя.

Когда я, выслушав эту историю, принялся ругать себя и говорить, что должен был сразу пойти вместе с напарником, шеф укоризненно заметил:

— И искали бы мы сейчас вам двоих. Вот отличное было бы занятие. А главное — какое оптимистичное и многообещающее. Столько шансов на успех!

— Как будто так их намного больше. — Мрачно пробурчал я, все еще уверенный в том, что, хоть бы и неосознанно, но все равно бросил друга в беде.

— Больше. — Уверил меня начальник. — По крайне мере, Рин точно знает, что его брат жив, и, скорее всего, рано или поздно скажет, где его следует искать. С тобой бы все было гораздо грустнее.

— Рано или поздно? — скептически отозвался я. Уж очень мне не понравилась формулировка.

— Вовремя или вовремя. — Поправился Рифард. — Мы найдем Рэя. У меня нет поводов в этом сомневаться.

— Но я бы… — продолжал я.

— Ничего не смог сделать. Против артефакта Мирианделла — нет.

Умом я, конечно, понимал, что найт прав. Но все равно чувствовал себя ответственным за произошедшее. Чувство вины, злость на самого себя острыми зубами хищников безжалостно грызли меня изнутри, не давая покоя. По крайней мере, я мог бы помогать искать своего друга, затерянного где-то между временем и пространством, а не сидеть сиднем в совершенно другой Эре, беспомощно помахивая ручками и ножками и тихо скуля от собственной бесполезности.

Известие про уничтожение Мира только усугубило это чувство.

Что ж, дружище. Вот у тебя и появился настоящий стимул что-либо предпринимать — в кои-то веки.

— Вы говорили, что нужно искать в библиотеке, — спокойным, ровным голосом заметил я во время одного из разговоров. — Но я ничего не могу найти. Абсолютно. За два месяца — ноль полезной информации.

За показным спокойствием скрывалась буря эмоций. Смесь чувств, временами даже противоположных, бушевала во мне, разжигала новые, гасила их, чуть позже воспламеняя снова, затуманивала мысли. И, как все цвета, смешивающиеся в один, становятся черным, так и эмоции превращались во внешнее безразличие. Цунами почти достигало суши — но так и не могло затопить ее. Высокая стена непоколебимости не позволяла этому свершиться.