Таймири - Юлия Власова

— Неужели? Правда? — зарделась Минорис. — Я бы и сама не прочь. Но вы уверены, что я подхожу?

Нарилла широченно улыбнулась и кивнула.

— Дар у меня такой: за версту вижу, кто и куда годен.

К тому моменту, как похожая на седую метель библиотекарша Магорта-Сакке примчалась в зал с Шелестящей Березой, Таймири основательно погрузилась в сон и даже стала прихрапывать.

Сбросив свою молеобразную шаль, библиотекарша выпучила глаза и уставилась на спящую так, словно та была призраком из далекого, темного прошлого.

Точная до педантизма и непримиримая, если дело касалось личного имущества, Магорта Сакке страшно не любила, когда на ее собственность заваливались с ногами, да еще не спросив разрешения. Она нарочно проверила время: одиннадцать ноль-ноль. В одиннадцать часов на диван заваливаться должна она. Она, а не всякие невоспитанные музы! Магорта-Сакке даже усомнилась: а действительно ли она библиотекарь? Может, ее уже разжаловали? Может, она теперь безработная?

Помотав головой, библиотекарша избавилась от «неправильных» мыслей и, вооружившись коварной улыбочкой, сладко пропела над ухом у Таймири:

— Хорошо ли тебе спится, красна девица?

Та потянулась, зевнула, а потом вдруг как вскочит да как стукнется лбом о лоб библиотекарши! У обеих искры из глаз, а Магорта-Сакке вдобавок возьми да подыми крик. Не крик — настоящая канонада!

Не найдя поблизости подходящего окопа, Таймири заслонилась книжкой, которая покоилась у нее на груди, пока она дремала.

Канонада вмиг затихла, и установилась зловещая тишина. Магорта-Сакке вырвала книгу из рук Таймири и, водрузив себе на переносицу очки, забыла решительно обо всём. Даже о «диванном запрете».

— Очень любопытно, — прогнусавила она. — Откуда у вас «Записки отшельника»? Эта книга была утеряна адуляр весть когда! В те времена я еще скакала, как козочка… Так откуда она у вас? — нетерпеливо повторила Магорта-Сакке и пристально посмотрела на Таймири.

— Вестница Весны попросила вернуть, — подняла взгляд та. — Мы случайно встретились в пустыне…

Библиотекарша мерзко оскалилась.

— Ха! Случайно? У нее случайностей не бывает.

Потом вдруг поняла, что сболтнула лишнего, и прикусила язык.

— Так вы знаете Вестницу Весны? — обрадовалась Таймири. — Выходит, она тоже когда-то училась здесь?

О нет, только не это!

«Спи, деточка, на моих подушках! Забирай себе мой диван! — захотелось крикнуть той. — Всё, что угодно, лишь бы поменьше расспросов!»

Но Магорта-Сакке не крикнула. Отвернулась, пригладила седые волосы, собранные пучком на затылке, и в беспомощности прикусила губу. Таймири не должна видеть ее замешательства, иначе это вызовет лишние подозрения. Ведь она и есть Та Самая девушка, о которой пели горы массива! Ипва была там в тот день и слышала… Слышала… Предсказание о девушке с книгой в желтом переплете. Ипва часто ходит по массиву в образе кошки, чтобы послушать, о чем толкуют горы. Но полно, Магорта, не тревожься, не суетись почем зря. Горы редко ошибаются в предсказаниях, но ведь ошибаются!

— Невелика честь знать Вестницу Весны, — с трудом сдерживая волнение, ответила она. — Но вообще, говорят, особа опасная. И лучше с ней знакомства не водить. Вам крупно повезло, что после встречи с нею вы не попали в переделку!

— Вообще-то, в переделку мы как раз и попали, — припомнив некоторые события, сказала Таймири.

Магорта-Сакке собралась было вставить своё притворное «Ох-ох-ох!», но тут к дивану подошли Минорис и Нарилла.

Таймири вновь почувствовала легкие — сначала легкие, потом довольно-таки ощутимые — покалывания в области висков. Кто-то стал раскачивать зал, Шелестящая Береза в отдалении накренилась, угрожая свалиться на книжные полки. Нарилла обеспокоенно взглянула на Таймири. Наверное, ей тоже не понравилось, что зал качается.

— Ой, как поздно-то! — воскликнула она, взглянув на часы. — Почти полночь!

— Полночь — не полночь, а записаться надо, — бросила через плечо Магорта-Сакке. — Идите, идите. А книгу я занесу в архив. Ценная вещь, — сказала она, после чего величественно удалилась, являя собой целый кортеж из одного человека.

Помощница библиотекарши подвела девушек к Шелестящей Березе и вручила им заостренную палочку для письма.

— Смелее, смелее! — подбодрила она. — Вы очень удивитесь.

Таймири не была настроена удивляться. Хотелось лишь поскорее покончить со всем этим и сбежать от Минорис. Потому что причиной головных болей, как и причиной плывущего перед глазами зала была именно она. Стоило Минорис отойти, как боль улетучивалась, и к Таймири вновь возвращалось чувство реальности.

Они почти одновременно содрали с березы кору — первая с воодушевлением, а вторая с мрачным скептицизмом. Потом вместе уставились на оголенный участок ствола. Таймири уже ненавидела всех вокруг. Она ненавидела и Минорис, и Нариллу, и Магорту-Сакке, и даже березу. Ей казалось, что ее заперли в какой-то клетке и что пространства с каждым вздохом становится всё меньше и меньше.

Ствол березы затягивался новой корой, как при ускоренной съемке. Минорис ахала и восхищенно всплескивала руками. Нарилла посмеивалась позади. Пусть они замолкнут! Пусть замолкнут навсегда! Таймири скрипнула зубами. Черкнув на бересте свое имя и подпись, вскочила и, несмотря на усталость, со всех ног бросилась к заветной сети «кровавых» тоннелей.

22. О грибах и часовых порталах

— Чужое тут всё, чу-жо-е! — твердила Таймири, выбираясь из библиотеки. — Надо руки в ноги — и домой.

По ту сторону стены кричала и суетилась Минорис, что-то громко говорила Нарилла да орала с дивана рассерженная Магорта-Сакке. Сейчас Таймири ненавидела их чуточку меньше. Туман в голове рассеялся, и наконец-то появилась возможность здраво рассуждать. Но даже по здравом рассуждении Таймири решила, что оставаться в мастерской счастья не станет. Бегом спустилась по широкой винтовой лестнице, прошмыгнула мимо дремлющей стражницы и очутилась в прохладном ночном парке, где, в ветвях деревьев, как бриллианты, сияли белые фонари. Ветер принес издалека запах моря, и от этого запаха расцветало в душе безмерное, как горизонт, чувство сладости.

«Остер Кинн обещал, что будет наведываться в долину, — пронеслась в уме отрадная мысль. — Я дождусь его. Дождусь, во что бы то ни стало».

Первый день у Норкладда Сэй-Тэнь отсыпалась до обеда. Выпрыгнув из часов, несколько раз пронзительно и настойчиво прокуковала кукушка. Из-за двери тут же выглянул недовольный часовщик, хмыкнул и уволок «творение своих рук» в мастерскую, где провозился довольно долго.