Тамплиеры и другие тайные общества Средневековья - Томас Кейтли

Представитель императора, которым практически всегда являлся архиепископ Кельна, имел право утверждать тех фрайграфов, которых ему представляли председатели трибуналов, наделять их властью, дарить жизнь и карать смертью. Он также имел право созывать генеральный капитул, председательствовать на нем, а также реализовывать прочие императорские права. Он сам, посоветовавшись с некоторыми шоффенами, мог принимать решения по поступившим к нему апелляциям, не вынося рассмотрение этих дел на генеральный капитул. Он также был вправе принимать шоффенов в любой трибунал в Вестфалии, что подтверждает наличие у него, как и у императора, свободного доступа в любой из них. Исходя из этого, становится ясно, что он тоже был посвященным.

Почет и преимущества, полученные архиепископом Кельна, когда на него были возложены эти обязанности, породили ревность и зависть среди феодалов Вестфалии, с которыми он с этого момента стал равным и которые считали, что сами в такой же степени достойны подобных привилегий. Они не упускали ни малейшей возможности продемонстрировать свое отношение к нему и всегда старались, чтобы фрайграфов в их владениях назначал император, а не архиепископ. Не хотели они видеть среди своих фрайграфов и тех, кто был назначен архиепископом, а потом переназначен императором.

Теперь осталось рассказать лишь о председателях трибуналов (штульгерах).

Председатель трибунала возглавлял округ, в котором находился суд фемы. Если он был посвященным, то мог сам стать фрайграфом суда, уже получив ранее от императора право на жизнь и смерть, либо назначить своего уполномоченного. Если же он не решался сделать ни то ни другое, то мог, как говорилось выше, представить кандидатуру графа на утверждение архиепископу, за которого ручался. Если назначенный фрайграф оказывался впоследствии недостойным, то штульгер был обязан лишить того судебных прав. Ему, в результате, также было позволено проводить инспекции судов фемы на своей территории. Ни один шоффен не мог быть принят, ни одно дело не передано в суд, ни даже повестка выписана без его утверждения. У него даже было в своем роде право рассматривать жалобы на решения фрайграфа, и как император он тоже мог вывести из-под его юрисдикции отдельных лиц и целые дела. Однако, поскольку его полномочия не распространялись за пределы его территории, фрайграф мог направить те дела, которые он хотел вести, но ему это было запрещено, в суды других округов. Он также мог, если встречался с противодействием штульгера, потребовать, чтобы тот (если был посвященным) присутствовал на заседаниях суда.

Штульгер, если не был посвященным, как и император в подобном случае, мог осуществлять свои права только через своих посвященных представителей.

Огромные преимущества, которые давало наличие суда фемы, заставляло знатных представителей как духовных, так и гражданских властей прилагать массу усилий, чтобы обзавестись в своих землях подобными территориальными учреждениями. В результате практически все феодалы в Вестфалии располагали судами фемы. Даже такие города, как, например, Дортмунд, Зост, Мюнстер и Оснабрюк, располагали собственными трибуналами либо в черте своих стен, либо в своих округах и окрестностях, поскольку для них позволить подобным государствам в государстве оставаться независимыми от магистрата было бы проявлением крайне недальновидной политики.

Глава 5

Итак, к настоящему моменту рассмотрены вопросы организации и порядка работы тайных трибуналов Вестфалии, насколько это позволяют сделать дошедшие до нашего времени отрывочные сведения. Остается лишь проследить их историю до последних следов. Не лишен любопытства и тот момент, о котором следует рассказать, насколько характерными они были именно для Вестфалии и существовали ли напоминающие их организации где-либо еще.

В действительности тайные суды фемы, как уже отмечалось, не были присущи лишь Вестфалии. В манускрипте Франциса Альгермана, описывающем жизнь герцога Юлиуса Целлийского[122], датированном 1608 годом, можно прочитать следующее описание суда фемы, заседание которого в городе Целле автор видел в юности и запомнил:

«Когда должно было быть запущено судилище фемы[123], все жители округа старше 12 лет были обязаны прийти без опоздания на пустырь или в другое просторное открытое место и усесться на земле. Посередине собравшихся после этого выставлялось несколько столов, за которыми размещались правитель, его советники и бейлифы. Тайные судьи после этого называли преступников и их преступления, после чего обходили по кругу и били белым жезлом по ногам преступников. Любой, чья совесть была нечиста, теперь знал, что виновен в преступлении, караемом смертной казнью, ему разрешалось встать и покинуть страну в течение ближайшего дня и ночи. Он мог подождать, пока не получит второй удар. Но если его ударяли в третий раз, палач был уже рядом, пастор исповедовал его, и он отводился к ближайшему дереву.

Но если человека ударяли лишь один или два раза, это считалось отеческим наказом незамедлительно изменить свою жизнь. Потому это называлось правом на прощение, поскольку в этом было проявление милосердия, что со временем превратилось в судилище».

Рассказывается, что подобные суды проходили в местах под названием Вельпе и Ротенвальде. Там у тайных судей была традиция, если они узнавали, что кто-нибудь совершал преступление, подпадавшее под юрисдикцию судов фемы, делать дружеское предупреждение. С этой целью они ночью оставляли отметку на его двери, а на питейных сборищах делали так, что мимо него проносилась жестяная банка. Если эти предостережения не действовали, проводился суд.

В соответствии с древними юридическими книгами суд фемы в Брауншвейге регулировался и проводился несколько иначе. Некоторые из наиболее мудрых и уважаемых граждан, которых называли феменоты, были обязаны незаметно отслеживать поведение своих сограждан и передавать информацию об этом совету. Если накапливалось такое количество нарушений, что необходимо было проводить суд фемы, назначался определенный день для этого. Несколько членов совета из различных районов города встречались в полночь во дворе церкви Святого Мартина и после этого созывали весь совет. Все входы и выходы в город закрывались, все перекрестки и мосты, лодки выше и ниже по течению брались под охрану. Судебному исполнителю фемы после этого приказывалось начинать свою работу, а феменотов просили предоставить ему свою информацию, чтобы облечь ее в юридическую форму, если на то было достаточно времени.

На рассвете граждане уведомлялись, что совет решил провести суд фемы в такой-то день, и им надлежит отправиться на рыночную площадь, как только зазвучит набатный колокол. После того как колокол пробил трижды, все собравшиеся провожали совет из города через ворота Святого Петра к так называемому рву фемы. Здесь они разъединялись: совет располагался между рвом и городскими воротами, а жители вставали по другую сторону рва. Феменоты теперь смешивались с толпой сограждан и выспрашивали о правонарушениях, сведения о которых до них еще не дошли, и всю информацию, которую им удалось раздобыть, а также то, что им было известно раньше (если они не успели сделать это в течение ночи), они передавали судебному исполнителю, чтобы он придал им необходимую юридическую форму и изложил ее перед советом.

После того как исполнитель передавал протокол совету, его члены изучали его и решали, какие из содержащихся в нем правонарушений следовало передать в суд фемы, а какие – нет, поскольку вопросы ценою менее четырех шиллингов не подлежали рассмотрению в нем. Затем совет возвращал протокол исполнителю, который шел с ним к суду фемы, члены которого занимали свои места в присутствии представителей совета.

Первыми вызывались те, кто был обкраден, их спрашивали, знают ли они вора. Если ответ был отрицательным, они были обязаны поклясться всеми святыми в правдивости своего ответа. Если назывался конкретный человек, и это было первое обвинение, выдвинутое против него, он мог принести очистительную клятву, но если в его отношении выдвигалось второе обвинение, его собственной клятвы было недостаточно и ему следовало представить шесть компургаторов, которые поклялись бы вместе с ним. Если выдвигалось третье обвинение, его единственная возможность оправдаться была в прохождении испытания. Ему следовало вымыть в воде свои руки и взять в них раскаленное добела железо, которое всегда было наготове у судебных посыльных и палачей по левую сторону от места расположения трибунала, и пронести его на расстояние в 9 футов. Фрайграф, в соответствии с древним обычаем, выбирал, кто будет выносить вердикт. Совет мог остановить судебный процесс в любой момент. Те дела, до которых не дошла очередь или которые не были рассмотрены из-за болезни или по любому другому законному основанию, в таких случаях отмечались и откладывались до следующего заседания.