Золотые миры.Избранное - Ирина Кнорринг

11/ V, 1925

Какой же нежданной тревогой,Какой же тоской одаришь,Ты, серый, холодный и строгий,Так долго желанный Париж?

Ирина Кнорринг с Юрием Софиевым

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ. ПАРИЖ (1925–1928)

«Шумят мне ветвистые клёны…»

Шумят мне ветвистые клёныВ широкую прорезь окна.Под сенью сфаятской иконыОпять я осталась одна.

Гляжу — огоньки в отдаленье,Как звёзды на небе горят,И пахнет лиловой сиреньюТуманом окутанный сад.

И было ли грустно — не знаю,Но было мучительно жаль.Далёко визжали трамваиИ плыли в дождливую даль.

Какой же нежданной тревогой,Какой же тоской одаришь,Ты, серый, холодный и строгий,Так долго желанный Париж?

22/ V, 1925

ХИМЕРА НА НОТР-ДАМ («Как будто погружённый в вечный сон…»)

Как будто погружённый в вечный сон,Таинственный, уродливый и тощий,Столетье за столетьем смотрит онНа шумную асфальтовую площадь.

Рога закинув, высунув язык.,Облокотясь на твёрдые перила,Он ловит каждый звонкий крик,И шум боёв, и стон тоски унылой.

Проходят годы. Век сменяет век,Бунтует жизнь бессмысленно и тленно.И там, внизу, страдает человек….А он всё тот же, твёрдый, неизменный.

И, погружённый в тихий, мёртвый сон,Как мученики в тёмных, древних нишах,Столетье за столетьем смотрит онНа улицы и площади Парижа.

23/ V, 1925

«В этот мир, холодный и старый…»

В этот мир, холодный и старый,В духоту вечерних метроЯ несу вам бронзу загара,Едкий дым арабских костров.

Я несу вам отблеск закатаС искривлённых стволов маслин,И ночное молчанье покатых,Солнцем выжженных, серых долин.

Я с собой привезла издалёкаТихий шелест колючих мимоз,На лице — дыханье сирокко,Под глазами — следы от слёз.

И ещё, в город серых зданий,В город новых, странных тревогПривезла я стихи о туманеИ о лентах белых дорог.

24/ VI, 1925

«За рассеянный взгляд в пространство…»

За рассеянный взгляд в пространство,За тоску, за непостоянство,За нелепый всегда вопрос,За бессонные, душные ночи,И за то, что сердце не хочетРазукрашенных, светлых грёз,За беспомощный взлёт печалиВ жаркий день, когда листья шуршалиНа аллеях и в парке Сен-Клю,И за то, что когда вонзалаЖизнь в меня своё острое жало —Я тебе ничего не сказала —Я так горько себя люблю.

27/ VI, 1925

«Да, я забыла тебе рассказать…»

Да, я забыла тебе рассказать:Солнце сегодня сверкало,Светлых волос разметённая прядьЗолотом отливала.

Ярко, так ярко смеялась в кустахСветлая, светлая зелень,Капли дождя на больших проводахБусинками висели.

Кажется — вдруг поняла я душойПрелести русского лета,С дождиком, солнцем, росистой травой —Я ведь забыла это.

И захотелось несказанных слов,Тех, что как птицы звенели б,Ярких, как мокрая зелень кустовНад закоптелым туннелем.

13/ VII, 1925

Могила Наполеона в Инвалидах

Не там, в аляповатом, пышном,Огромном мавзолее он,Где статуи в холодных нишахОберегают вечный сон.

Где в жёлтых стёклах блещет солнцеИ мягко бродит на стенах, —Там, будто бы на дне колодца,Не сам Наполеон, а прах.

А там, направо от капеллы,От старых выцветших знамён,Где свет струится сине-белый —Там ближе чувствуется он.

Всё говорит о нём — лучами,Холодным, траурным венцом,Его большой могильный каменьИ белое его лицо.

Он сам, невидимый и страшный,Себе ревнивый часовой.Часы негромко бьют на башнеНад мрачной статуей его.

17/ VII, 1925

«Я не знаю — тебе всё мало…»

Я не знаю — тебе всё мало,Ты чего-то хочешь опять.Я тебе вчера написала,И теперь не буду писать.

Так — хочу я дешёвой славы?И торгую самым святым?Ты, запутанный, ты, лукавый,Стал давно ли судьёй моим?

Для тебя я в пыльном Тунисе —Лёгкий сумрак над синью гор.От твоих бестолковых писемВеет юношеский задор.

Но над белым Сиди-Бу-Саидом,Там, где солнце бросает смех,Ты накапливаешь обидуНа Париж, на меня, на всех.

Потому, как глаза зажмуришь —Ярко видишь усмешку мою.Ты теперь и к стихам ревнуешь,Потому что я их люблю.

Мне с тобой не трудно проститься,Мне-то солнце будет сиять.Я люблю опускать ресницы,Раскрывая мою тетрадь.

— А тебе, картонажный рыцарь,Больше не о ком тосковать.

19/ VII, 1925

«Вечер был такой пустой…»

Вечер был такой пустой,Скучный, тёмный, как осенний.Ливень падал за стеной,Молча округлялись тени.

Мы сидели на полуИ играли в кабалу.

Мне казалось — прошлый годВстал в немом оцепененье.Время медленно ползёт,Время любит повторенья.

Ты тревожилась грозы.Двойки клались на тузы.

А зарница за стекломЯркой трещиной змеилась.Разве новое пришло?Разве жизнь переменилась?

Тени ёрзали в углу.Дождь струился по стеклу.

23/ VII, 1925