История великих путешествий. Том 2. Мореплаватели XVIII века - Жюль Верн

После ряда других церемоний — их описание потребовало бы слишком много времени — командиру преподнесли зажаренную в печи свинью, а также плоды и служащие для изготовления «кава» корни.

«„Кава" пустили по кругу, — пишет Кук в своем дневнике, — и, после того как мы ее отведали, Коа и Пареа разделили мясо свиньи на кусочки и стали класть их нам в рот». «Я не испытывал никакого отвращения, — рассказывает лейтенант Кинг, — когда Пареа, отличавшийся большой чистоплотностью, меня кормил; но Кук, которому ту же услугу оказывал Коа, вспоминал все время сгнившую свинью и не мог проглотить ни одного куска. Старый жрец, желая удвоить свою вежливость, попытался давать ему совершенно разжеванное мясо; можно себе представить, что отвращение нашего командира от этого лишь усилилось».

По окончании церемонии группа мужчин с жезлами в руках проводила Кука до его шлюпки; окруженные густой толпой коленопреклоненных островитян, они повторяли те же слова и те же фразы, какие произносились при высадке. Всякий раз, как капитан сходил на берег, совершались те же церемонии. Один из жрецов всегда шел впереди, объявляя о прибытии Роно, и приказывал народу пасть ниц.

Англичане имели все основания быть довольными жрецами, засыпавшими их подарками и проявлениями вежливости; но этого нельзя было сказать о «зареи», или воинах. Последние подстрекали к кражам, происходившим ежедневно; англичане установили, что воины вообще вели себя по отношению к ним бесчестно. Впрочем, до 24 января 1779 года не произошло никаких серьезных событий. В указанный день английские моряки чрезвычайно удивились при виде того, что ни одна пирога не отошла от берега, чтобы приблизиться к кораблям для обычной торговли. В связи с прибытием Териобу бухту объявили «табу» и запретили всякие сношения с чужеземцами. В тот же день этот верховный вождь, или скорее этот король, без всякого сопровождения посетил корабли. Он прибыл в одной пироге в сопровождении лишь жены и детей. 26-го последовало новое посещение Териобу, носившее на этот раз официальный характер.

«Кук, — сообщается в отчете, — увидев, что Териобу приближается к берегу, последовал за ним и прибыл на остров почти одновременно с вождем. Мы привели их в палатку; не успели они сесть, как вождь поднялся и изящным жестом набросил свой плащ на плечи командира; затем он надел ему на голову шлем из перьев и вручил оригинальный веер. Кроме того, он положил к ногам Кука еще пять или шесть очень красивых плащей, представлявших большую ценность».

Верховный вождь и подчиненные ему вожди, составлявшие свиту, не раз обращались к англичанам с вопросом относительно срока их отъезда. Командиру хотелось выяснить, какое мнение составили гавайцы об англичанах. Ему удалось лишь узнать, что туземцы считали их уроженцами страны, где недостаточно пищи, явившимися исключительно для того, чтобы «наполнить себе животы». В этом островитян убедили худоба некоторых матросов и те старания, какие прилагались к закупке свежей провизии. Однако они не опасались истощения своих запасов, хотя со времени прибытия англичан было съедено очень много. Если вождь и интересовался тем, как долго пробудут еще гости, то это скорее объяснялось желанием заблаговременно приготовить подарок, который он намеревался поднести чужестранцам в момент их отплытия.

Действительно, накануне назначенного дня Териобу пригласил капитана Кука и капитана Клерка отправиться вместе с ним в его резиденцию. Там моряки увидели огромные кучи разных плодов и овощей, кипы тканей, связки желтых и красных перьев, стадо свиней. То был дар подданных своему вождю. Отделив около трети, Териобу все остальное отдал обоим командирам; такого ценного подарка они никогда не получали ни на островах Тонга, ни на Таити.

Четвертого февраля корабли покинули бухту; но повреждения, полученные «Резолюшен», заставили их вскоре вернуться назад.

Как только корабли стали на якорь, англичане заметили резкую перемену в настроении островитян. Однако до 13-го все шло мирно. Под вечер этого дня несколько вождей вздумали запретить туземцам помогать экипажу при наполнении бочек водой из источника. Все пришли в возбуждение. Островитяне вооружились камнями и стали вести себя угрожающе. Командовавший отрядом офицер получил от Кука приказ стрелять боевыми патронами, если туземцы будут продолжать швырять камни или проявлять наглость. В это время кто-то из матросов открыл стрельбу по пироге, и все немедленно решили, что ее экипаж совершил какую-то кражу.

Одновременно возникло другое, более серьезное недоразумение. Один из офицеров захватил пирогу, принадлежавшую Паpea, и отбуксировал ее к «Дискавери». Вождь сразу же явился к англичанам и потребовал возврата своей собственности, заверяя что он ничем не провинился. Разгорелся спор, и Пареа был сбит с ног ударом весла. Островитяне, остававшиеся до тех пор мирными зрителями, немедленно вооружились камнями, заставили матросов поспешно отступить и завладели баркасом, на котором те прибыли. В это мгновение Пареа, забыв о причиненном ему зле, вмешался, вернул баркас англичанам и заставил отдать им некоторые украденные у них мелочи.

«Боюсь, как бы туземцы не заставили меня прибегнуть к суровым мерам, — сказал Кук, узнав о случившемся. — Не следует оставлять их в убеждении, что они сильнее нас».

В ночь с 13 по 14 февраля украли шлюпку с «Дискавери». Командир решил тогда захватить Териобу или нескольких главных вождей и держать их в качестве заложников, пока шлюпка не будет возвращена.

Он действительно высадился с отрядом морской пехоты и сразу направился к резиденции короля. По дороге его приветствовали обычными знаками почтения. Увидев Териобу и двух его сыновей, Кук вкратце рассказал им о краже и убедил их провести день на «Резолюшен». События принимали благоприятный оборот, и юные вожди уже сидели в баркасе, как вдруг одна из жен Териобу, заливаясь слезами, принялась умолять его не отправляться на корабль. Два вождя присоединились к ее просьбам, а островитяне, испуганные совершавшейся на их глазах подготовкой к нападению, стали собираться толпой вокруг вождя и командира. Последний торопил с посадкой, но когда Териобу уже совсем было собрался перешагнуть через борт баркаса, приближенные вмешались и, прибегнув к силе, удержали его.

Кук, поняв, что его план не удался и что он сможет его выполнить, лишь пролив много крови, отказался от него и спокойно пошел по берегу к своей шлюпке. В это время распространила слух, будто один из главных вождей убит. Женщин и детей немедленно отослали прочь, и толпа двинулась на англичан.

Туземец, вооруженный «пахоа», стал вызывать командира на бой, и так как он не прекращал своих угроз, Кук выстрелил в него из пистолета, заряженного мелкокалиберной пулей. Гаваец, защищенный толстой циновкой, убедившись, что не ранен, осмелел; в это время, заметив других подступавших все ближе туземцев, командир выстрелил из ружья и убил ближайшего из них.