Хранитель лабиринта и пленница белой комнаты - Владислав Чернилевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда до них оставалось метров пять, обернулась женщина. Лучше бы я не видел ее! Лучше бы я сбежал прочь в тот момент, когда увидел окровавленную девочку, потому что я узнал в женщине Машу – жену моего друга, которых отправил в этот Ад. А мужчиной, из которого семья пила янтарную эссенцию, был сам Дима. Бледный, выпитый до дна, он оставался живым.
Сбежать! Трусливо сбежать прочь! Это все, что я хотел сейчас. И я бы побежал, если бы Дима не узнал меня и не улыбнулся своей вечной доброй улыбкой. Ее абсурдный блеск повязал мои ноги, и я не смог повернуться к ней спиной.
– Привет! Как я рад тебя видеть, друг! Если честно, то я и мечтать не мог встретить тебя здесь! – с хрипом прошептал Дима.
Он искренне радовался моему появлению. Неужели он не понимал, из-за кого он оказался здесь?!
– Привет, – выдавил я из себя.
Я смотрел на опустошенное тело моего друга, и голова шла кругом. Силы оставляли меня, а совесть выжигала внутренности.
– Что они сделали с тобой? – прошептал я.
«Что я сделал с тобой», – прошептало эхо.
Дима не услышал меня. Или сделал вид, что не услышал.
– Моя семья… Моя дочь… Помоги им. Выведи, пожалуйста, их отсюда. Сам я, как ты видишь, уже не смогу, – улыбка друга скривилась в отчаянной беспомощности. Слезы, которые накапливались в его теле многие годы, мечтали вырваться наружу, но мужчина удержал их в себе.
Я не имел права выпускать их наверх, но я был обязан помочь! Я не мог отказать другу в его просьбе. Но и произнести «да» не смел. Легкий кивок – все, что я смог ответить. Дима увидел его, взял дочку за измазанную в его крови руку и сказал:
– Доченька, иди с дядей. Он отведет вас домой.
– Хорошо, папа! Ты пойдешь с нами?
– Я позже вас догоню…
Меня начало качать. Все плыло перед глазами – то ли от слез, то ли от нереальности происходящего. Мысли пытались увести меня в глубины разума, но Машин голос прервал мое падение вниз:
– Ты ведь накормишь мою дочь, если что?
Маша смотрела на меня, как хищник смотрит на свою добычу. Страшный взгляд! Вести ее наверх? Да она же сожрет меня, если я не найду того, кого отдать ей на убой вместо себя. Ей нельзя наверх! Я сделал шаг назад. Все поняли смысл этого шага. И он не понравился никому. В воздухе повисла тяжелая тишина.
Голова кружилась, силы, чтобы бежать, куда-то пропали. Видимо, чувство вины отобрало мои силы. Mea culpa5. Это моя вина, что Дима и его семья оказались здесь, и ничья больше. Я никогда не считал себя плохим человеком. Слабым, трусливым – да. Но не плохим. Я хотел оправдать себя и прокричать: «Дима, ты сам виноват! Они всегда поедали тебя и твою душу. День за днем, день за днем! Ты сам захотел стать жертвой! Ты сам научил их кровожадности! Я не пойду на заклание за тебя!»
Я пошатнулся. Маша поняла, что я не отведу их домой. Она этого и не хотела: ей не нужна была Поверхность, все, что она хотела, – это утолить свой голод. Неважно, сколько ей отдал Дмитрий, – она никогда не насытится. Женщина метнулась ко мне, а я не успевал вытащить меч. Конец?
Нет.
Выстрел разорвал тишину, и Дима перестал дышать. Теперь уже навсегда. Из темноты появился Рене. Он телепортировался к Маше и нанес легкий удар ножом между лопатками в сердце. Мощный пинок, отбросивший ребенка в пропасть вентиляции. Они умерли во второй раз. Рене убил их на моих глазах.
Я беспомощно упал на колени. Дыхание дрожало. Глаза закрылись в беспамятстве. Безумие закончилось, и стало легче, но сожаление никуда не уходило. Если бы Дима послушал меня тогда, если бы я не отправил к нему Кристину, если бы…
Прикосновение к плечу. Тело вздрогнуло. А затем я услышал голос убийцы:
– Надо встать, парень! Я знаю, что нет ничего хуже, чем встретить здесь своих близких. Видеть, как они страдают, и знать, что это будет длиться вечность. Но не ты отправляешь сюда людей. Они приходят в Лабиринт, потому что человек смертен. Человек не может не умереть. Ты можешь спасти человека от смерти в конкретный момент, но ты не можешь спасти его от смерти в принципе. И то, куда он пойдет после смерти – в Лабиринт или на Крыши, – зависит от него, от того, как он прожил свою жизнь. Не от тебя.
Я как будто не слышал Рене. Все, что я хотел узнать:
– Зачем ты убил их? – спросил я.
– Здесь нельзя убить, парень…
– Я знаю! Зачем ты их отправил в Бездну?! – прокричал я.
– Или ты, или они. Твой друг после смерти превратился в анчар. На Поверхности так называют деревья, отравляющие ядом все живое рядом с собой. В их кронах не поют птицы, а земля вокруг них усеяна костями. В Лабиринте так называют мертвых, которые выкачивают жизни из всех, кто посмел приблизиться к ним. Им повезло: нам с тобой для этого нужно пить эссенцию жизни, янтарную кровь, а им – нет. Посмотри на эти пепельные останки вокруг себя – это твой друг убил их всех. А жена с ребенком доели. Может, он и сам не осознавал свою силу и то, что убивает тебя, пока ты с ним говорил. Но я знаю, на какие преступления люди готовы пойти ради семьи. Промедли я немного, и ты бы повторил судьбу этого пепла.
Слова Рене не успокаивали. Я испытывал отторжения и к нему, и к этому место, и к его законам. Скотское отношение людей друг к другу на Поверхности заставляло держаться меня особняком от остальных людей. А здесь я тем более не собирался сходиться с кем бы то ни было, тем более с таким человеком, как Рене. Но Дима – это совсем другое дело! С ним бы я прошел по коридорам наверх!
– Нет, не прошел бы. Семья стала его обузой, которая потянула вниз. Быть может, он и сохранил человечность, но не его супруга. И потом: дружить с анчаром невозможно. Поэтому ни о чем не жалей. И старайся не думать так громко. Давай помогу подняться
