Северный полюс - Роберт Пири

Капитан Бартлетт страшно рассердился и отказался им верить. Человек, провалившийся в трещину, не может так быстро утонуть, сказал он, и обвинил их в умышленном убийстве Марвина. Капитан прекрасно знал, что эскимосы не любили покойного. Поэтому он заявил трем эскимосам, что теперь они не будут получать питание на корабле, а должны оставаться в своих снежных домиках до приезда Пири. Ему они и расскажут, что произошло на самом деле…

Вскоре Пири вернулся с триумфом из своей экспедиции, счастливо достигнув „Пупа Земли“…

Когда по возвращении домой Пиули отдохнул от поездки к „Пупу Земли“, он спросил о Квидлугтоке. Трое эскимосов были в подавленном настроении и страхе; они даже подумывали, не покинуть ли стойбище, отправившись восвояси еще до приезда Пири. Теперь Квидлугток сказал своим спутникам, что, может быть, Пиули намерен приумножить радость от возвращения домой, застрелив их за то, что они вернулись без Марвина. С тяжелым сердцем сказал он Арналуак, что идет на судно с Акиоком и Инукитсокпалуком.

Пири вышел к ним навстречу с приветливой улыбкой и поблагодарил за то, что эскимосы доставили пищу ему и собакам. Благодаря этому он сумел вернуться с „Пупа Земли“… Он очень огорчен смертью Марвина, сказал Пири, но знает, что его никак нельзя было спасти. Затем он обещал, что они получат такие же ценные подарки, как и все другие эскимосы, и что теперь все трое снова могут питаться на корабле…

Пири вскоре покинул Гренландию и никогда больше не возвращался в полярные страны, поэтому правда о гибели Марвина в течение многих лет была известна только эскимосам. Но произошло другое трагическое убийство, которое случилось еще до того, как тайна Квидлугтока была раскрыта, убийство, которое странным образом перекликалось со смертью Марвина.

Спустя некоторое время после отъезда Пири из Гренландии, в Эта прибыла новая американская экспедиция, во главе которой стоял Дональд Мак-Миллан Налагапалук, как его звали эскимосы. Его хорошо знали, как одного из спутников Пири… Мак-Миллан отправился в далекое путешествие в новые земли с Итукусуком, который раньше сопровождал доктора Кука. Мак-Миллан очень насмешил эскимосов, рассказав, что доктор Кук вернулся домой и стал говорить, будто бы он тоже побывал у „Пупа Земли“, и многие белые ему поверили. Кавдлунаки доказали, что они не понимают, что значит это путешествие и какие с ним связаны трудности, если поверили, будто бы человек, вроде доктора Кука, мог его проделать. Белые не знали, что только такой человек, как Пиули, мог найти „Пуп Земли“, который бывает лишь в одном определенном месте. Ведь никто не родится с двумя пупками — ни человек, ни сама земля, уверяли они Мак-Миллана, поэтому Кук, конечно, не мог там побывать.

Некоторые из американцев, приехавшие с Мак-Милланом, совсем не походили на него самого и на участников экспедиции Пири. Одного звали Грин, и хотя он был молодой человек, никто не видел на его лице улыбки. Эскимосы называли его Колерссуак. Молодость его проявлялась только в безудержном влечении к женщинам; он выбрал себе красивую женщину по имени Алакрасина. Она была замужем за Пиуватсорком. Грин часто брал ее к себе, не спрашивая разрешения у мужа.

Когда пришла весна, Мак-Миллан запланировал длительную санную экспедицию на другую сторону Земли Элсмира. У Пиуватсорка появилась охота покинуть стойбище Эта и вообще уйти от белых людей. Тем временем Грин настолько привык к красотке Алакрасине, что вовсе не отпускал ее от себя.

Бедняга решил уже уехать из Эта без жены, когда Мак-Миллан предложил ему отправиться в длительную экспедицию — его желание было так велико, что Пиуватсорк не смог отказаться. Мак-Миллан не знал о том, что случилось в лагере, и распорядился так, что Пиуватсорку пришлось ехать в пролив Эврика вдвоем с одним из белых — этим белым оказался Грин.

Никто точно не знает, что произошло во время этой роковой поездки к проливу Эврика. Они выехали вместе — неопытный Грин, который никогда не смеялся, и добродушный Пиуватсорк, у которого Грин украл жену. Через много дней Грин вернулся один.

Когда Мак-Миллан спросил его, что случилось с Пиуватсорком, Грин спокойно ответил: „Я застрелил его!“ Мак-Миллан пришел в ужас: он боялся, что эскимосы отомстят за убийство, если узнают об этом. И вдвоем с Грином они сочинили историю, которую я услышал в Туле. Гренландцам рассказали, что Грин и Пиуватсорк построили снежную хижину под скалой и во время сна на них обрушилась снежная лавина, засыпавшая их. Грин чуть не задохся, но ему удалось выбраться из-под восемнадцатифутового слоя снега. Но Пиуватсорка он не обнаружил — его либо раздавила лавина, либо он задохся под снегом. Еще тогда мне [223] показалось странным, что они разбили лагерь в таком неподходящем месте и что молодой и неопытный Грин выбрался и спас себе жизнь, а опытный и ловкий Пиуватсорк погиб. Но так рассказывали, да и чего не случается во время путешествия на санях. Не было никакой возможности опровергнуть эту версию, пока Грин твердо ее придерживался, а труп Пиуватсорка не был найден; кроме того, никто не допускал мысли об убийстве.

После этого случая Грин стал сам не свой. Он потерял всякий интерес к жене погибшего, красавице Алакрасине, и не ладил со своими соотечественниками. Поздней осенью Грин послал ко мне гонца с письмом, где просил приютить его на некоторое время… Грин приехал и прожил с нами много месяцев.

Однажды я попытался разузнать, при каких обстоятельствах умер Пиуватсорк и что в действительности произошло в проливе Эврика. Он побледнел, заволновался и просил меня не говорить с ним на эту тему думать об этом для него невыносимо. У меня создалось впечатление, что молодой человек был глубоко подавлен тем, что не смог спасти своего спутника, этим и объясняется его нежелание говорить; в дальнейшем я никогда не упоминал о несчастном случае. Велико же было мое изумление, когда через несколько месяцев, поехав в Упернавик за почтой, я получил письмо от датского инспектора в Годхавне, представляющего высшую власть в Северной Гренландии. Он писал мне: „Ходят упорные слухи о том, что один американец из экспедиции Мак-Миллана убил эскимоса!“ Он хотел бы знать подробности этого дела, хотел выяснить, не является ли это, как часто бывает, просто необоснованным слухом.

Как возник такой слух, я не знаю и больше всего склонен думать, что гренландцы это выдумали сами… Только когда он [224] покинул Туле, я впервые понял, как он в действительности относится к здешним жителям.

Я обещал ему и еще трем членам экспедиции переправить их через залив Мелвилла… Как только мы выехали из Туле и сделали первую остановку на льду, чтобы укрепить постромки на собаках, Грин сказал, что, наконец, он счастлив и снова чувствует себя свободным, так как покидает это проклятое место. За все долгие месяцы, проведенные здесь, сказал Грин, он не встретил ни одного эскимоса, который превосходил бы в своем развитии собаку…

Тогда я еще не знал, что он убийца; я подумал, что ему просто хотелось облегчить муки нечистой совести. Он дал погибнуть своему спутнику-эскимосу и теперь пытается, думалось мне, убедить себя и других, что жизнь эскимоса не дороже жизни собаки.

Много месяцев спустя я получил книгу Мак-Миллана об этой экспедиции. В ней он цитирует Грина, который нагло заявил: „Да, я действительно убил эскимоса у пролива Эврика. Я был вынужден застрелить его, так как он не слушался моих приказаний!“…

Вскоре после отъезда Грина в Туле приехал новый пастор… Ему удавалось обращать эскимосов в свою веру и он усердно крестил их. Сначала они выучивали начатки христианской религии, а перед принятием в лоно церкви от них требовали признания своих прегрешений.

Квидлугток случайно оказался в Туле именно в это время и ему очень захотелось креститься. Покаяние в грехах, как говорилось выше, играло при этом важную роль; среди эскимосов развилась конкуренция, они считали, что чем тяжелее грехи, тем лучшими христианами они станут, поэтому боролись за честь иметь самые большие проступки, чтобы получить за них отпущение. Квидлугток безусловно считал себя первым, когда лихо пришел открыть свою тайну пастору, рассказав, что он застрелил профессора Марвина, чтобы спасти Инукитсокпалука.

Пастор сообщил о случившемся церковным властям. Об этом было напечатано в миссионерской газете, как о типичном примере того, какими ужасными эскимосы были до прихода миссионеров и каковы они теперь, когда с них смыты все их грехи. Но американские власти, получив известие о смерти Марвина, потребовали расследования и судебного разбирательства. Вопрос о Грине еще оставался нерешенным, и все кончилось тем, что молчаливо согласились не предавать гласности оба эти убийства — одно оплатило другое». (Прим. выполнившего OCR.)

12