Золотые Небеса. Полёт Одной Птицы - Mona Lisas Nemo

— Этот маг спас Алфар! — победоносно выкрикнул тот, что первый подошёл к Ланту.

И после этого все, кого Лант видел, безмолвно склоняли головы.

Троекратная песня рога повторила победу.

Мэроу в изнеможении упёрся об стену. Закрыв на миг лицо руками он потёр его, сгоняя оцепенение. Руки и ноги налились свинцом. Опустошение целиком и полностью разлилось в крови. И он, с трудом преодолевая смертельную усталость, двинулся вслед за Лантом, переступая через распростёртые под ногами тела.

В зале под звёздным куполом все выжившие маги и главные из воителей до утра держали совет. В то время как за стенами дворца другие помогали раненным, промывали раны, зашивали, а то и прижигали. Как оказалось, лишь малая часть алфарцев погибла в эту страшную ночь, большая же часть попала в плен к безумию. Иные остались глухими или незрячими, многие точно постарели.

— Я принесу больше пользы там, — Лант стоял возле Псирады, мага, которая теперь была главным советником Воплощения.

Та изумлённо посмотрела на него, разве что руками не всплеснула.

— Ты должен быть здесь, — только и успела сказать Псирада, когда очередной докладчик, маг Терей, принялся расписывать все ужасы битвы.

— Нам известно, — говорил он, — что туман подбирается из моря к земле во времена, когда приближается зло. В последний раз такое случалось во времена Морка. Как мы все знаем, ещё во время Резни туман всё чаще появлялся у стен Алфара. Но никогда, никогда прежде он не смел взбираться по стене и тем более проникать внутрь!

— Говори прямо, Терей, — открыто обратилась к магу Псирада. — Ты хочешь сказать, что нас ждёт очередное великое зло со стороны моря?

— Я говорю, что нужно быть готовым к всплеску рождаемости этих каэльских тварей! — с трудом сдерживаясь, вскричал Терей. — Я говорю, что вот уже десяток лет земля портится с каждым годом всё больше и больше. Что всё больше людей допускают в себя безумие, а другие срываются с места по велению непонятно чего. Я говорю, что птицы тучами летят в Илиум, оставляя наши края. И до коих пор мы будем делать вид, что так всё и минует?

— Такого не было и при Морке! — вскричала Арута, повязавшая повязку на глаза.

— Мир карает нас за нашу недостойную жизнь… — жрец Ормас-Ден-Тала выскочил вперёд. Белое его одеяние взметнулось, когда он лихорадочно махая руками, принялся описывать все кары, которые в скором времени должны обрушиться на землю. — Тысячи лет люди не внимали Миру и теперь он гневается…

— Сарод, — другой воин, с белыми прядями в волосах, рявкнул на жреца. — Мир не гневается и хватит нести чушь. Лучше скажите мне, как сражаться против тумана?!

— Это дело каждого мага и воина, — сказала Псирада. — Каждому здесь ясно, туман разгоняет воля магов, а убивает сила людей, и, стало быть — так сражаться мы и будем. Теперь костры должны жечь на стенах круглосуточно. Я предлагаю отправить гонцов в разные части света, чтобы они собирали выживших магов. И пусть те, кто ищет приюта в Брасьене, идут к нам. Мы пообещаем им всё, что захотят, в обмен на верную службу. А теперь. — И она перевела взгляд на Лант. — Я хочу сказать тому, кто спас нас сегодня — что в наших летописях его поступок сохраниться на веки веков и дети детей наших будут славить его, Лант.

И он ступил вперёд подходя к Псираде, наместнице Силидина. Воцарившаяся разом тишина пробежала по коже, когда одни смотрели с почтением, другие с затаённой злобою, а третьи выжидающе. И Лант знал, чего именно они дожидаются от него. В свете мерцающих факелов лица алфарцев походили на маски, гладко созданные, с блестящими камнями вместо глаз.

— После сегодняшней ночи не будет никого, кто бы не знал о тебе, — задумчиво проговорил Отан. — Мы все скорбим о Силидине и признаём твоё прежнее первенство после него, Псирада, но знаешь ли ты, что Воплощение склонна выбирать в советники самого сильного из нас? — Последнее было произнесено донельзя вежливо и безобидно, однако Лант ощутил как напряглась стоящая возле него женщина и как уже по-новому посмотрели на него все присутствующие.

Он сам прекрасно понял значение сказанного.

— Но Лант не принёс присяги… — прошептал жрец.

— Птица времени прилетает когда ей надобно прилетать, — молвил Терей.

Лант посмотрел на говорившего.

Тем временем Мэроу присел возле раненного. Одна рука мужчины покоилась на изорванной груди, другая прижималась к кровоточащим глазам и было ясно, что ещё немного — и он умрёт.

— Твари…зло… — в предсмертном бреду, мужчина снова и снова вспоминал виденное, что набросилось на него когда он рубил невидимого противника. — Твари…

Кругом возились другие люди и вот уже просыпался бледный сырой рассвет. Когда солнце ещё не показалось на небосводе, но чёрные небесные краски сменялись серыми, поднимался слабый прохладный ветер.

— Осторожнее, несите осторожнее.

Мэроу невольно посмотрел в сторону и заметил свисающую с носилок тонкую бледную руку, капелька алой крови задержалась на кончика пальца и упала на застывшее лицо другого мертвеца.

Он отвернулся и вновь обратил взгляд на того, кто вдруг вцепился в его руку.

— Надо… остановить… зло… всё с моря, туман с моря… зло с моря… там… они как…

Мужчина потянул к себе Мэроу и, распахнув залитые кровью глаза, впился взглядом в того, кто склонился над ним.

— … пытаются говорить…

Таковы были последние слова умирающего, после чего он упал головой на мостовую и навсегда закрыл глаза.

Мэроу с трудом высвободил кисть из железной хватки мертвеца и выпрямился над телом.

— Эй, ты, — его позвали и он отправился помогать переносить раненных в здравницу.

Большую часть дня возились с раненными алфарцами, но уже с утра по всей стене, что кольцом опоясывала Алфар — горели высокие яростные костры. Чего ждал Мэроу, но что так и не свершилось, жители Алфара не похвалялись победой, более того, все как один привычно разошлись по домам, скорбя о павших и выпивая добрые кружки за выстоявших.

Он отправился в постоялый двор. Прошёл через невысокую скрипучую калитку и, миновав тропинку, вошёл внутрь. Поднялся на второй этаж и умыл лицо, смотря, как чужая кровь розовым окрашивает воду в миске. Снизу слышались то приглушённые, то громкие голоса. Временами даже кто-то вскрикивал, но Мэроу уже плохо различал, где грань реальности, а где — сна. Он лежал на кровати с закрытыми глазами, с удовольствием уносясь всё глубже и глубже, пока, наконец, не заснул.

Лант не вернулся и к вечеру следующего дня. Весь следующий день ему приходилось от одного княжества идти к другому, разговаривать со всеми, кто желал видеть его и ловить скрытые взгляды жрецов.