Ааргх. Трилогия - Андрей Белянин

— Но почему так далеко от людей? — ни к кому не обращаясь, спросил Эшли и сам же себе ответил: — Быть может, у поселян некоторые проблемы с законом? Но если подумать, то у кого в Приграничье их нет…

— Точно, — переглянувшись, кивнули мы.

Племянник главнокомандующего еще раз улыбнулся и постучал в ворота.

Басисто залаяли сторожевые псы. Гномы, выругавшись сквозь зубы, тоже пару раз приложились обухами своих секир. На этот грохот из дома вышел уже сам хозяин. Ошибиться было невозможно — тяжелые шаги, властный голос и режущий запах чеснока, пробивающийся даже сквозь ворота.

— Кто там? Чего надо?! Пошли вон, вон, я сказал…

— Холоп и хам! Именем Императора приказываю немедленно отворить ворота моей светлости графу Эльгенхауэру-младшему!!!

От такого командного рева подпрыгнули все, включая всегда невозмутимых гномов. Иногда Эшли даже меня ставит в тупик, парень быстро учится и, когда надо, умеет настоять на своем. Если он действительно решит набирать собственную армию, я, пожалуй, запишусь…

Ворота открыли не сразу. Сначала хозяин посадил на цепь псов, потом снял здоровенный брус, который использовался в качестве запора, и только потом, выглянув осторожно, мрачно осмотрел нас:

— Два гнома, ааргх и эльф… У вас большая свита господин граф. А мы тут люди бедные, так что…

— Мы заплатим, — величаво бросил потомок столичных аристократов и, обойдя хозяина, как неодушевленный предмет, элегантно ввинтился во двор. — Моему отряду необходим ужин и ночлег. Надеюсь, милейший, мы не слишком злоупотребляем вашим гостеприимством…

— Пегий мое имя, господин. — Хозяин закрыл за нами ворота и, еще раз цыкнув на рвущихся псов, проводил нас к дому.

Ничего необычного или зловещего в этом человеке не было — средний рост, крепкое сложение, короткая борода, без усов, размеренные движения. Правда, эльф за моей спиной вполголоса заметил, что ему здесь не нравится. Но эльфы мнительны по натуре и традиционно не любят оставаться на ночь в человеческом жилище. Не та эстетика, что уж тут попишешь, хотя наутро я дал себе слово чаще прислушиваться к мнению лесного народа. Не хочу заранее нагнетать обстановку, но тот, кто сказал, что ааргхи ничего не боятся, явно преувеличил нашу врожденную отвагу…

— Заходите и не судите нас строго, в наших краях гости нечасты. — Хозяин собственноручно распахнул дверь. — По лесам чаще разбойники да всякая нечисть шарятся, благородные господа нынче редки…

— Мы тоже не задержимся надолго, — уверенно буркнул мой наниматель, когда мы вошли в помещение.

Собственно сам дом представлял собой примитивную коробку из бревен с двумя узкими окнами и крышей из грубо обработанных досок. Никаких излишеств, сплошной минимализм, что снаружи, что внутри. Внутри, кстати, был большой стол, солома на полу, брошенные шкуры в углу и немолодая женщина у открытого очага. Я бы дал ей далеко за шестьдесят, этакая неопрятная толстуха в грязной одежке, с широким ножом, босая и со злобными синими глазищами.

— Я привел постояльцев, мама, — зычно предупредил Пегий.

Женщина молча кивнула и продолжила что-то кромсать в закопченный котел над огнем.

— Чудный вечер, леди, — изысканно поклонился наш столичный граф, всегда вежливый, как школьный учебник хороших манер. — Ароматный запах! Что готовите, если не секрет?

Мама хозяина широко улыбнулась, демонстрируя редкие пеньки гнилых зубов и… отсутствие языка.

— Она безобидная женщина, господин, — поспешил вклиниться ее великовозрастный сын. — Злые люди обвинили ее в колдовстве, и после долгих пыток разум оставил ее. Нам пришлось поселиться подальше от чужих глаз…

— Печальная история.

По знаку Эшли гномы выложили на стол шесть серебряных монет. Плата более чем щедрая, даже учитывая уровень цен в харчевне старого Трувора.

Мы расселись за столом, рукавами смахнув крошки и мелкий мусор — стандартными требованиями общепита здесь явно пренебрегали. Женщина закурлыкала что-то невнятное, потом засмеялась и, раза три низко поклонившись нам, вышла из дома. Хозяин достал из корзины хлеб, кислый сыр и принес большой кувшин очень плохого вина.

— Спать можно прямо здесь, мы с матушкой устроимся на сеновале. Во двор не ходите, я псов на ночь с цепи спускаю, мало ли что…

Еда была скудной и безвкусной. Настроение у всех соответственное, застольный разговор не ладился, мы то ли просто устали, то ли кожей ощущали необъяснимую ауру опасности, зримо витающую в затхлом воздухе. Хотя чего уж там особо необъяснимого, знаки видели все, просто не все сделали выводы…

Но Туром и Нетуром на любую проблему реагировали лишь по факту, «гипотетической» опасности для гномов не существует в принципе, они для этого слишком практичный народец. Эльф — самоубийца наоборот, он был готов напридумать себе самых рискованных приключений на пятую точку, если вблизи нет реальной возможности сложить голову героем. Благо судьба его в этом плане покуда баловала, то есть рисковали мы не по-детски и каждый день.

С моим хозяином все было еще проще, он не местный, у него интуиция не развита, а значит, если и дернется лишний раз, так исключительно из романтического склада души. Ну там спасти какую-нибудь невинную девицу, восстановить справедливость, покарать зло, наказать негодяя. Поэтому единственный, у кого вечно болит голова, — это я. Мама всегда говорила, что у меня мягкое сердце и чересчур развитое понятие о личной ответственности. Наверное, потому, что я большой, а большие должны заботиться о маленьких…

— Всем спать! — приказал граф Эшли, пересчитал нас по головам и добавил: — Первую половину ночи на страже будут гномы, вторую я сам. Малыш и Эландер нуждаются в полноценном отдыхе.

Никто не спорил. Все правильно. Прошлую ночь я вообще не спал, а остроухому досталось с переноской всех наших туш от Черного озера. Кстати, надо будет на обратном пути набрать этой водички и налить тому же Трувору в суп. А потом мы все вместе повеселимся, глядя, как старый наемник будет ловить под барной стойкой двадцать восемь маленьких ааргхов… Что, не смешно? Гр-р, а я так старался…

В негласном своде правил выживания для жителя фронтира есть и такое: ночуя в незнакомом месте, держи оружие под рукой и оставляй меж собой и другом расстояние, достаточное для одного трупа. Гномы, отработав свое, честно заявились в дом и улеглись «спать», то есть театрально захрапели.

Огромные псы действительно были спущены с цепи и злобно порыкивали на сидящих у крылечка родственников. Но если кто слышал о гноме, покусанном собакой, пусть попробует повторить эту грязную ложь в лицо Турому и Нетурому. Это лесные эльфы умеют находить общий язык с любыми животными, у них и медведи, и волки, и даже заграничные крокодилы опрокидываются на спину, счастливо болтая лапками, как расшалившиеся щенки. Гномы считают подобное поведение неоправданным слюнтяйством.

Короче, после того как самый злобный песик мигом словил по ушам обухом топора, остальные уже не нарывались. Эшли мог выйти на свою «стражу» абсолютно безопасно. А мы все, не сговариваясь, поднялись, быстренько готовя свое временное пристанище к решительной обороне. Этот услужливый Пегий мог обманывать кого угодно, но не нас, мы народец ушлый…

— Что там, именуемый Малышом ааргх, смотришь в щель дверную пристально? — шепотом поинтересовался Туром, подкатываясь сзади.

— Слежу за нашим благородным господином, — так же тихо ответил я.

— И как он там? — подал голос эльф.

— Вроде не спит, бдителен, как старина Трувор у винного погреба. Надеюсь, ему не очень долго придется там стоять, как только нападут — я сразу распахну дверь и за шиворот втащу его внутрь. Эландер?

— Понял, прикрою. — Остроухий приготовил луки воткнул шесть стрел в половицы, так удобнее, чем вытаскивать их из колчана.

— Ждем скольких, хватит всем ли нам?

— В прошлый раз мы встретили одного, — припомнив, задумался я. — Но всем известно, что черные орки не охотятся в одиночку. Когда хозяин запирал за нами ворота, он что-то вывесил снаружи на забор.

— Хвост росомахи, — подсказал эльф.

Гномы многозначительно переглянулись:

— Знак разбойничий повсеместно любому известен очень. Вещает, добыча есть что, а делим по сговору, дело не первое, значит…

— Гр-р-р, а кто, собственно, сомневался, что мы для них первые? У собачьей будки человеческие кости, хозяин дома носит одежду с чужого плеча, одним огородом в лесу не прокормишься никогда, а языки в наших краях вырывают лишь ведьмам или бабкам, помогающим девчонкам избавиться от нежелательного плода.

— Грязное искусство, — поморщился Эландер и, наверное, хотел что-то еще спросить, но я предупреждающе поднял руку.

Эшли, стоя на часах, нервно привстал, как будто кого-то услышал.