Долина Граумарк. Темные времена - Штефан Руссбюльт

Рубиния не понимала, откуда такая уверенность в успехе. До сих пор они ничего не могли сделать, только бороду подожгли одному из противников. Но уже поздно отступать. Это ведь была ее идея — помочь Оде.

— Мы справимся, я чувствую, — солгала она, чтобы подбодрить себя и послушать, каково это — слышать такие слова.

Но прежде чем они успели претворить в действие свой план, в саду Оплотсов вдруг вспыхнул украшенный бурыми листьями куст ежевики, с которого уже собрали весь урожай. Вверх полетели темный дым и горящие ветки. От горящего куста исходил просто неестественный жар. Даже стоя на площади, на расстоянии пятидесяти шагов от него, Рубиния чувствовала приятное тепло на коже. Куст буквально взорвался дождем искр, когда из него вывалилась приземистая, окутанная пламенем фигура, отчаянно хлопая по себе руками. В пламени Рубиния разглядела гнома. Вскоре после этого на поросшую невысокой травой крышу дома бургомистра вышел Отман в сопровождении Пепельного.

В руке он держал короткий посох волшебника с темно-синим камнем на конце, про который несколько лет назад Рубиния сказала, что это только для тех магов, которые не разбираются в собственном ремесле и недостаточно талантливы, чтобы плести настоящие заклинания. Он направил посох на гнома с молотом. Пепельный прыгал вокруг него. Вырвавшееся словно из ниоткуда пламя окутало бородача.

Отман направил посох на последнего гнома.

«Нет, — пронеслось в голове у Рубинии, — он сожжет Оду». Может быть, он не видел, что девушка еще жива. Выяснять этот вопрос времени не было.

Рубиния отделилась от группы полуросликов и ринулась вперед. С палкой и деревянным щитом она подбежала к гному. Бородач не отводил взгляда от волшебника. Возможно, он догадывался, что с ним сейчас произойдет, и знал, что ничего не сможет с этим поделать.

Рубиния прижала щит к плечу и на полной скорости врезалась в бородача. Он попятился, отступил на два шага и поднял топор. В этот миг его окутало пламя, жадно принявшееся лизать его волосы и одежду.

Жар был невыносимый. Кожу Рубинии обжигало, и ей пришлось закрыть глаза, чтобы не ослепнуть. Защищая беспомощную Оду, лежавшую на земле, она прикрыла ее своим телом.

В этот момент Рубиния могла думать только о том, как сказать мейстеру Отману, что его мул мертв.

24 Бонне

Бонне решил, что это точно звук сигнального рога. Сейчас он услышал этот низкий протяжный рев третий раз за день. Кто бы ни пытался привлечь к себе внимание, он постепенно приближался.

Ксумита Латоринсис ушел из пещеры троллей чуть меньше дня тому назад. Он собирался отправиться со своими людьми на север и поискать место, где, по его мнению, находится яд в земле. Бонне был убежден, что шаман безумен — безумен и, слава Цефее, далеко отсюда. Сигнальный рог гоблинов звучал иначе, чем этот звук, который он слышал с раннего утра. У этого тон был выше.

Бонне повернул голову, пытаясь найти Ушму. Троллиха все еще сидела на своем ложе из шкур, костей и вещей, о назначении которых ему и знать не хотелось. Глаза ее были закрыты, но Бонне видел, как двигаются зрачки под прикрытыми веками. Он спросил себя, слышала ли и она сигнал, и если да, тревожит он ее или нет. Она не казалась ни напряженной, ни встревоженной, и Бонне не знал, испытывают ли тролли вообще подобные чувства или нет. Напряжение было результатом грозящей опасности, а тревога возникала, если было неясно, чем закончится подобная встреча. В случае с огромными зеленокровками единственный невыясненный вопрос заключался в том, можно ли съесть встреченное существо или нет.

Вот опять. Сигнал. Теперь он приближался быстрее. Ушма по-прежнему не реагировала. Должно быть, слышала. Может быть, знает, кто дудит в рог. В этом случае возможностей две: либо она ждет кого-то, кто считает разумным оповещать о своем прибытии заранее, и в этом случае это, должно быть, какие-то другие зеленокровки, или же это тот, кто частенько проходит мимо ее пещеры, но не представляет опасности. Например, отряд охотников. И теперь Бонне предстояло решить, какой вариант кажется ему более вероятным.

«Это группа охотников. Люди или гномы, которые решили, что смогут славно поохотиться в Скрюченном лесу. Охотники, точно. Это было бы идеально. Люди с мечами, луками. Такие ребята, которые умеют обращаться с оружием. Которые не стесняются выпустить стрелу в то, что движется им навстречу».

Бонне вытянул ноги. Нужно размяться. Похоже, Ушма либо не заметила этого, либо решила, что краснокровке просто нужно двигаться. Троллиха могла сидеть весь день в одной позе, и ничего с ней не случалось. Бонне почувствовал, как кровь побежала по ногам. Они были очень важны для того, что он задумал. Хоть и коротенькие, не особенно сильные, и сейчас больше похожи по ощущениям на две палки от метлы, но они нужны. Бонне принялся как можно незаметнее растирать ноги.

— Ты голоден? — рыкнула Ушма, не глядя на него и не открывая глаза.

Бонне вздрогнул. Неужели что-то заметила?

— Нет, — коротко ответил он. Он боялся, что, если скажет больше, Ушма услышит напряжение в его голосе.

Бонне осторожно пошевелил пальцами. Придется бежать, лазать. Свобода близко, футах в ста, а потом еще футов десять, чтобы вылезти из норы. Если он сумеет сделать это, можно считать, что он спасен. Или все же нет? Может быть, Ксумита Латоринсис со своими спутниками уже вернулся? Нет, это невозможно. Он ушел не больше дня назад и собирался на север. Он говорил, что вернется через три дня. Но может быть, он просто передумал? Откуда ему знать, что происходит в голове у гоблина? И тем не менее, это маловероятно. Сигнал доносился с юга. Шаман гоблинов ушел на север.

Нет! Это охотники, и они спасут его — эта мысль прочно закрепилась в голове у Бонне.

Внезапно сигнал раздался снова. Он звучал в длинном узком туннеле, ведущем в пещеру. Должно быть, спасители совсем рядом. Как они так быстро добрались? А, лошади! Охота верхом, с собаками — вот что представлялось Бонне. Нельзя терять времени, если он не хочет все пропустить.

Бонне вскочил и одним прыжком перемахнул через погасший много часов назад очаг. Ушма не успела среагировать. Бонне побежал по туннелю. Он был хорош. Нет, он был просто в отличной форме. Он мог бы убежать от ветра. Звук его босых ног по тяжелому влажному грунту напоминал плеск горного ручья. И именно в этом и заключалась проблема: его шаги звучали в коридоре, подобные шуму одинокого ручья. Никакого шипения, никакого рева, никаких громких шагов за спиной.

Бонне добежал до выхода. Нужно только вылезти из норы. Он оглянулся назад. Ушма не топала за ним. Ее лица не было в проходе, ведущем из пещеры в туннель. Она продолжала сидеть на своем ложе, и Бонне готов был спорить, что глаза ее все еще закрыты.