Аналогичный мир - 3 (СИ) - Татьяна Зубачева

Он почувствовал на себе взгляд и сразу понял — Женя. Только она могла так смотреть, гладя взглядом. Эркин медленно повернулся лицом к ней, улыбнулся.

— Я помешала тебе? — улыбнулась Женя.

— Нет, Женя, что ты, — он стоял перед ней, босой, в трусах, туго обтягивающих его бёдра. — Женя, ты… тебе нравится, ну смотреть, как я это делаю?

— Да, — сразу сказала Женя. — У тебя это очень красиво получается.

— Тогда… тогда я сейчас стул принесу, и…

И тут в дверь позвонили. Женя побежала к входной двери, а Эркин кинулся одеваться.

Оказывается, Алиса привела гостей: Тошку и Тоньку с их мамой. А то они ещё их ёлки не видели. И началась вечерняя праздничная суета, когда хлопают двери, приходя и уходят, не запирая дверей, даже не одеваясь, а чего там, коридор же только перебежать, не замёрзнешь…

Возвращался Эркин домой уже в темноте. Небо стало чёрным, и звёзд не видно. Значит, тучи сплошняком натянуло, и завтра пойдёт снег. А сегодня было хорошо, солнечно.

Эркин шёл ровным размеренным шагом и с удовольствием вспоминал сегодняшнее.

С утра после завтрака он навёл чистоту и порядок во всей квартире, поиграл с Алисой в мозаику, а потом оделся уже на выход и ушёл. И не то, чтобы боялся, а было как-то неловко, что в праздник, когда может весь день быть с Женей и Алисой, уходит куда-то без них. Но ведь Колька просил не звонить, и сам он понимает, что Жене и тем более Алисе делать там нечего.

У двери, уже взявшись за ручку, Эркин остановился.

— Женя, я… я не знаю, когда вернусь.

— Ничего, — Женя ободряюще улыбнулась. — Я всё понимаю, Эркин, это… мужское развлечение, правильно? — он нерешительно кивнул. — Ну вот, и ты, ведь ты хочешь быть как все, — она улыбнулась его более уверенному кивку, — и должен быть как все. Так что иди и веселись от души.

Она поцеловала его в щёку и легонько подтолкнула в плечо.

И он пошёл. В Старый Город. Через пути, к магазину Филиппыча. Магазин был закрыт из-за праздника и смотрелся сарай сараем. И дальше по заснеженной улице между маленькими бревенчатыми домами — он уже знал, что их называют избами — заборами из досок или реек. Шёл легко, не задумываясь, уверенный, что выйдет к пруду.

Пруд был не особенно большим, так, неглубокая котловина с пологими, истоптанными тропками и исчёрканными санками, склонами. Выйдя к нему, Эркин остановился, оглядываясь. На заснеженном льду гомонили, перебрасываясь снежками, мальчишки, на склонах курили, перебрасываясь уже солёными шутками и руганью, парни, а чуть в стороне толпились мужчины, курили солидно, не спеша, переговариваясь нарочито ленивыми, необидно небрежными голосами. Почти все, как и он сам, в полушубках и бурках, но попадались и армейские зелёные куртки и серые шинели. Эркин выглядывал знакомых, но его окликнули.

— О, Мороз! С Рождеством тебя!

Эркин сразу подошёл на Колькин голос.

— Здорово, Колька. И тебя с Рождеством.

Колька был в своём чёрном с золотыми нашивками бушлате.

— Мы с одной бригады, — кивнул он на Эркина стоявшим рядом мужчинам.

— Ну, чего ж, — мужчина с аккуратно подстриженными светлыми усами окинул Эркина внимательным, необидно оценивающим взглядом и протянул руку. — Мороз, значит?

— Мороз, — кивнул Эркин, сдёргивая варежку.

Рукопожатием его явно проверяли, и он ответил почти в полную силу.

— Однако, — улыбнулся мужчина и подмигнул. — Однако силён. Давно приехал?

— Да после святок месяц будет, — ответил Эркин.

Ругань на склонах становилась всё забористее и злее, парни стали, сплёвывая сигареты, спускаться на лёд, выстраиваясь в две неровные шеренги. Мальчишки воробьями прыснули во все стороны.

Эркин со спокойным вниманием следил за схваткой. Ногами, похоже, не дерутся, и не борьба, как в Бифпите, одни кулаки в ходу, не боятся кровь пустить, с замахом бьют.

— Только на кулаках, понял? — строго сказал ему Светлоусый. — Не вздумай нож доставать.

Эркин кивнул и решил, на всякий случай, уточнить:

— До первой крови?

— Пока не ляжет, хоть до десятой, — хохотнул кто-то из стоявших рядом.

— Лежачего не бить, — стали наперебой объяснять Эркину.

— Ага, и в спину не бить.

— Да, как за черту убежал, так всё.

— А до черты? — поинтересовался Эркин.

— Догонишь если… — заржали вокруг. — А ты такого пинка дай, чтоб до черты не останавливался.

Светлоусый докурил, бросил и растоптал окурок.

— Так, как тебя? Мороз? С Рябычем встанешь. Рябыч, пригляди, чтоб по первости не зарвался.

— А… — дёрнулся было Колька, но под взглядом Светлоусого замолчал, вытянулся и даже каблуками прищёлкнул.

Шеренги на льду сбились в общую невразумительную кучу. Но, как только стали спускаться на лёд мужчины, парни, как до этого мальчишки, перестали драться и потянулись на склоны, вытирая подбираемым тут же снегом окровавленные лица и доругиваясь, но уже без особого запала.

Эркин шёл рядом с Рябычем — плотно сбитым мужчиной лет сорока, не больше, с аккуратной золотистого цвета бородой. Лицо у него было чистое, без рябинок — Эркин видел рябых в лагере — и за что мужика прозвали Рябым, вернее, Рябычем — непонятно.

Пока спускались на лёд, как-то само собой разошлись на две группы и вытянулись в шеренги, но заметно дальше друг от друга, чем парни. И шеренги были ровнее.

— Ну, мужики, — Светлоусый в середине шеренги оглядел своих. — Перекрестись, что руки чисты.

Эркин не понял, но, подражая Рябычу и остальным, сдёрнул с правой руки варежку и, сложив три пальца щепотью, коснулся ими лба, груди, правого и левого плеча, расстегнул и сбросил с плеч полушубок так, чтобы тот упал сзади за спину, натянул варежку обратно. Так же сделала и шеренга напротив. Обшарив её взглядом, Эркин нашёл Тима. Смотри-ка, пришёл. Но на другом конце стоит. Ладно, потом разве только в общей свалке сойдёмся, а пока… Точно напротив него кряжистый светлобородый и синеглазый, как почти все здесь, мужчина в выцветшей от стирок синей рубашке.

— Сходимся, мужики.

И мерный шаг. Сходились не спеша и, неожиданно для Эркина, держа равнение. Когда между шеренгами оставалось меньше шага, остановились. Эркин, не отрываясь, смотрел прямо в лицо своего противника.

— Ну, с богом, мужики. Ии-эх! — прозвучал чей-то голос.

Эркин отклонился, пропуская возле уха летящий в лицо поросший золотистыми волосками кулак, и ударил точно в грудь, вложив всю силу. Вырубать надо первым ударом, второго тебе сделать не дадут — истина, усвоенная им ещё в питомнике. Попал хорошо. Его противник, по-рыбьи хватая ртом воздух, попятился, и Эркин пошёл на него. Но на третьем шаге тот словно споткнулся и сел на снег. Лежачего не бить, а сидячего?

— Пошёл на черту! — рявкнул за его спиной Рябыч.

Эркин оглянулся, проверяя, правильно ли понял.

— Пошёл! — с тяжёлым выдохом Рябыч ударил своего противника в ухо, повалив того, тяжело перешагнул через упавшее к его ногам тело в армейской гимнастёрке и пошёл к валявшимся на снегу курткам, полушубкам и шинелям шеренги противника.

Эркин пошёл рядом. Перешагнув через черту из вещей, они остановились и повернулись лицом к поредевшей «стенке».

Да, вон идёт светлоусый, Колька в своей смешной полосатой фуфайке, ещё… А упавшие так и лежат на снегу. А на той стороне кто прошёл? Тим?! Да, вон стоит. Ну, понятно, кому и пройти, как не ему. Они встретились глазами и, привычно сохраняя лица неподвижными, еле заметно кивнули друг другу.

И вот на той стороне Тим, ещё мужчина, да это же Терентий! А на этой… ого сколько! Больше десятка прошло, точно. А не прошедшие сидят и лежат на снегу.

— Наша взяла, мужики! — Светлоусый сорвал с головы и подбросил вверх свою шапку.

И Эркин, подражая остальным, свистел, что-то орал, подбрасывал и ловил свою ушанку. Лежавшие на снегу ставали, отряхивались. Строй смешался. Хохоча, ругаясь кто весело, а кто и зло, разбирали одежду. Встряхивая перед тем, как надеть, полушубок, Эркин быстро оглядел склоны, проверяя себя. Не показалось ли ему, что на берегу были женщины? Нет, точно. Прибежали смотреть. Мальчишки надеревьях…

Рябыч кивнул ему.

— Могёшь.

Эркин улыбнулся в ответ, поняв, что его приняли.

Бывшие минуту назад противниками уже все вместе шли к берегу. Эркин нашёл взглядом «своего». Как тот? Вроде отдышался. Ну и ладно. Врезал-то ему в полную силу. Дурак Тим. Ударить белого — не проблема. Ударить в силу, но без злобы — вот что сложно. Если б не те драки с Андреем и Фредди на выпасе, не смог бы сейчас. Или бы подставил себя, или бы сердце загорелось, и тогда, как в заваруху. Насмерть.

Эркин тряхнул головой, отгоняя ненужные сейчас, царапающие воспоминания.

— Эй, Мороз, — окликнул его кто-то. — Айда пиво пить.

— Айда, — кивнул Эркин.