Том 1. Тяжёлые сны - Федор Сологуб

Спиридон шел мимо забора, ругался и бормотал:

– Нет, брат, шалишь, не выпорешь, – руки коротки!

Спиридон увидел открытую калитку и грузно ввалился в сад. Его лицо на минуту остановилось против взоров Логина, – и Логин почувствовал ужас. Лицо свидетеля, – нет, не одно это было ужасно. То было лицо, искаженное непомерною мукою, отчаянием, стыдом, лицо, бледное до синевы, с потерянным взором испуганных глаз, с трепетными губами, – каждая черточка этого лица трепетала страхом, как бы перед неизбытною бедою. Он был не так пьян, как казалось по голосу, но весь, с головы до ног, дрожал мелкою, трусливо-жалкою дрожью.

Взоры Логина обратились к его рукам, и новая волна ужаса потрясла Логина. В дрожащих руках Спиридона виднелся кусок веревки. Он цепко держался за этот кусок. Логин не отдавал себе ясного отчета в том, какая связь между веревкою и появлением Спиридона здесь в эту пору, – но чувствовал, что есть связь, и связь ужасная. Прислонился к забору и смотрел, как Спиридон прилаживал петлю к толстому суку дерева, прямо против террасы.

Где-то далеко раздался веселый, бойкий напев. Он заставил Логина снова затрепетать.

«Бежать! Дальше от этого проклятого места!»

Опять никого не встретил на дороге, и только луна смотрела на него, и ее холодные лучи веяли успокоением.

«Убито злобное прошлое – не воскрешай его! – шептали ему лунные лучи. – Не раскаивайся в том, что сделано. Худо это или хорошо, – ты должен был это сделать.

И что худо, и что хорошо? Зло или благо – смерть злого человека? Кто взвесит? Ты не судья ближнему, но не судья и себе. Покоряйся неизбежному.

Не иди на суд людей с тем, что сделано. Что тебе нравственная сторона возмездия? От них ли примешь ты великий урок жизни? А материальная сторона – неволя, тягости труда, лишения, страдания, позор, – все это случайно выпадает на долю добрых и злых. Кому нужно, чтобы к неизбытному горю и позору людскому прибавить твое горе, твой позор, и горе тех, кто любит тебя?

Пусть тлеют мертвые, думай о живом!»

Быстрыми шагами шел он по улицам, но его лицо было мирно и покойно. Если бы его встретил кто-нибудь, кто узнал бы убийцу! Нес на одежде капли крови, но одежда сгорит завтра, с этою уликою.

А Юшка все еще спал. Логин переоделся, спрятал окровавленную одежду и сел к столу. Представилось вдруг, что не выходил из комнаты и что все был только уродливый сон.

«Но мне этот сон никогда не забудется!» – печально подумал он.

Тоска сжала сердце. И вдруг встал перед ним спасительный образ Анны. За стеною послышалась ему ее тяжелая, уверенная поступь. Логин почувствовал себя сильным и юным. Есть к чему стремиться! Есть то, за что не страшна никакая борьба!

Юшка заговорил что-то впросонках. Логин стукнул бутылкою о стакан. Юшка заворочался и открыл мутные глаза.

– Ну что, Юшка, выспался?

Юшка встрепенулся, вскочил на ноги.

– Сморозил! Я и не думал спать. Ополоумел ты спьяна.

– Ну выпьем спросонок.

– Не хочу и пить по такому дурацкому поводу. Вишь, что выдумал! Чтоб Юшка Баглаев заснул перед водкой! Что ты, опомнись!

– А все же, Юшка, ты всхрапнул. Я успел в это время прогуляться.

– На что ты меня в глаза дурачишь? Ты сам спал.

– Неужели?

– Ей-богу, спал. Храпел во всю ивановскую.

– А мне показалось, что это ты, Юшка, спал.

– Ну вот. Ты еще во сне бредить начал, так я тебе голову водой мочил.

– Вот за это, брат, спасибо.

– То-то, Юшка Баглаев знает, когда что.

Наутро город был взволнован зверским преступлением. Мотовилова нашли убитым на дворе. Голова его была вся изрублена топором. Очевидно, убийца наносил бессмысленные удары бездыханному трупу. А недалеко от жертвы найден был и убийца: на дереве перед террасою висел уже охолоделый Спиридон. На его изорванной рубахе были видны кровавые пятна.

Перед домом Мотовилова теснился народ. Мотив убийства для всех был ясен: месть за то, что его осудили по жалобе покойного Мотовилова.

– Суд Божий! – говорили в толпе. – Бог-то видит. Настроение было строгое, сосредоточенное. Правда, иные буяны покрикивали:

– Так бы и иных прочих!

Но их унимали. Однако, кто повнимательнее всмотрелся бы в лица горожан здесь, в толпе, и в других местах города, когда заходила речь об убийстве, заметил бы в них следы жестоких, кровожадных мыслей. Кровавое событие таинственно волновало народ и словно подстрекало толпу к злому делу.

Глава тридцать шестая

К вечеру Анна сошла по ступеням террасы в сад и неожиданно встретила лицом к лицу Логина. Сердце ее замерло. Логин смотрел на нее воспаленными глазами. Его бледное лицо выражало страдание и злобу. Принужденно улыбнулся. До боли сильно сжал руку. Спросил:

– Я, кажется, помешал? Ты собралась куда-то.

– Нет, – отвечала Анна, смущенно улыбаясь, – я только хотела пройти…

– Впрочем, не задержу, – перебил он. – На минуту. Надо сказать… Но пойдем куда-нибудь дальше.

Все это говорил хриплым, прерывающимся голосом, словно не хватало воздуха. Не дожидаясь ответа, круто повернулся и быстро пошел, не глядя на Анну. Она едва поспевала за ним. Так пришли они к скамейке на берегу маленького озера, на котором медленно покачивались желтые касатики. Логин остановился. Порывисто схватил обе руки Анны и для чего-то привлек ее к самому берегу. Заговорил:

– Слушай, – я не люблю тебя.

– Неправда, – сказала Анна, бледнея.

– Да, да, я не люблю тебя, хоть ты дороже всего для меня на свете. Я не знаю, что это. Я такой порочный для тебя, и я хочу обладать тобою. Я ненавижу тебя. Я бы хотел истязать тебя, измучить тебя невыносимою болью и стыдом, умертвить, – и потом умереть, потому что без тебя я уже не могу жить. Ты околдовала меня, ты знаешь чары, ты сделала меня твоим рабом, – и я тебя ненавижу, – мучительно. Что ж, пока еще ты свободна, – прогони меня, видишь, я – дикий, я – злой, я – порочный. Скажи мне, чтоб я ушел.

Сжимал ее руки и пристально смотрел в ее глаза, печальные, но спокойные.

– Тебе тяжело, – кротко сказала она, – но я люблю тебя.

– О, милая! О, ненавистная! И моя ненависть тебе не страшна? И ты хочешь быть моею женою?

– Хочу, – без колебания сказала Анна. Глаза ее спокойно и твердо глядели на Логина, и он видел в них странное сочетание кротости и жестокости. Жестокое, злое чувство закипело в нем, багряно туманило глаза, томительно кружило голову. Шатаясь, выпустил он Аннины руки. Хрипло прошептал:

– Хочешь? Так вот!

Поднял руку ударить Анну. Глаза ее, испуганные, широко открылись, но она стояла неподвижная, с опущенными руками. Вдруг рука Логина бессильно опустилась, и он тихо склонился на песок дороги, к ногам Анны.

Стояла над ним, ясная, спокойная, и молча смотрела вдаль. Видела, что еще много горя и безумия ждет впереди, но будущее не страшило, а влекло странным очарованием.

– Анна, оставь меня моей судьбе! Я человек разрушенный, – печально сказал Логин, медленно подымаясь.

– Никогда! Пока жив, не теряй надежды.

– У меня была надежда на счастие с тобою. Но можешь ли ты любить меня после того, что случилось?

– Ничто нас не разлучит. Я сердцем приросла к тебе.

– Даже преступление? Кровь? Анна задрожала.

– Ничто не может разлучить нас! – воскликнула она. – Я бы за тобою пошла на каторгу, я помогла бы тебе нести тайну.

Подняла на Логина глаза; полные слез, они выражали страдание. Слезы катились по ее щекам, и это терзало сердце Логина.

– Нюточка, бедная моя, ты что-нибудь знаешь?

– Я знаю, что тебе тяжело. Открой мне твою тайну: пусть не будет у нас ничего неразделенного.

– Слушай, Нюточка, – я убил Мотовилова. Почувствовал опять ее трепет. Страшно было взглянуть на нее, – смотрел в сторону. Но молчание было невыносимо. Их глаза встретились. Состраданием горели кроткие глаза Анны. Логин почувствовал, как радость воскресает в его душе.

– Это было для меня роковым делом. Это началось давно, и мучило меня. Когда я убил его, я почувствовал, как это ни дико, радость и облегчение. Мне казалось, что в себе самом я убил зверя. Но я должен рассказать тебе все. Захочешь ли ты слушать меня?

– Да, расскажи мне все, – тихо сказала Анна. – И только мне, – не им же ты скажешь все это.

Логин и сам не ожидал, что повесть об его отношениях к убитому будет так длинна. Рассказывал и не чувствовал былой злобы. Но как тяжело было говорить об убийстве! Как это было жестоко, – это кровавое дело, – и как, по-видимому, бесцельно!

Наконец кончил и с тревожным ожиданием смотрел на Анну. Она взяла его руку.

– Ты убил прошлое, – решительно сказала она, – теперь мы будем вместе ковать будущее, – иначе и заново.

Она быстро нагнулась и поцеловала его руку.

– Нюточка! Чистая моя! – воскликнул Логин. – Как беден я перед тобою, жрица моя и агнец!