Сослагательное наклонение - Юрий Гулин

— Навряд ли!

— Ну, и ладно, пошли!

Казимир Янович решительно направился в сторону кухни, Максим последовал за ним. Из оставленной ими прихожей донесся ворчливый голос экономки:

— Раздевайся, ирод, да обувь снять не забудь, нечего мне ковры башмаками протирать!

Мужчины меж тем достигли кухни, прошли мимо сидящего на табуретке дубля Казимира Яновича и через черный ход покинули квартиру. Спустились по лестнице в подвал, миновали несколько тускло освещенных помещений, и уткнулись, в конце концов, в кирпичную стену. Казимир Янович нажал на неприметный выступ, стена отодвинулась, обнажив выход на еще одну лестницу, ведущую вниз. Когда стена за ними задвинулась, они начала спуск по лестнице, который продолжался несколько минут. Наконец они достигли дна, прошли по недлинному коридору, и через металлическую дверь вышли на платформу станции метро, возле которой стоял поезд.

Странная это была станция… Тусклое освещение, короткая платформа, никакого мрамора… Прежде чем они сели в один из трех вагонов, из которых состоял поезд, Казимир Янович посоветовал Максиму:

— Запомните время на часах!

Максим взглянул на часы над входом в тоннель. Они показывали 20–55. Как только они вошли в вагон двери закрылись, и поезд тронулся с места. В вагоне, кроме них не было никого. В двух других сидело несколько человек.

… - Почему так мало народа, и вообще, что это за «ветка»?

— Народа мало из-за того, что поезд подготовили в срочном порядке специально для нашей поездки — кто успел, тот присоединился. «Ветка» техническая, тупиковая. Знаете ли, под Москвой много чего понарыто… Приготовьтесь, сейчас будет портал!

— Не понял?..

Максиму показалось, что его вывернули наизнанку, встряхнули, и снова вывернули, теперь уже на лицевую сторону. Это произошло так быстро, что он даже испугаться не успел. Просто сидел с открытым ртом и моргал глазами. Сидящий рядом Казимир Янович смотрел на него с искренним сочувствием.

— Это не опасно для здоровья, но крайне неприятно, особенно первый раз…

— Что это было?

— Я же сказал, портал! Мы покинули пределы нашего мира…

— И где же мы теперь, в мире ином?

Казимир Янович облегченно рассмеялся.

— Быстро вы отошли от стресса! Раз вернулось чувство юмора, значит вы в порядке!

«Что значит вернулось? Оно меня и не покидало!» — хотел возразить Максим, но почему-то сказал совсем другое:

— Так, где мы все-таки?

— Скоро узнаете!..

Поезд замедлил ход, вырвался из тоннеля, и остановился возле ярко освещенной платформы.

Добро пожаловать!

Когда двери вагонов открылись, очень приятный на слух голос произнес на непонятном Максиму мелодичном языке какую-то фразу.

… - Просят освободить вагоны! Пойдемте, Максим Всеволодович, не будем никого задерживать!

Как только вагоны опустели, двери закрылись и поезд, набирая ход, исчез в тоннеле.

… - На каком языке было сделано объявление? — спросил Максим своего спутника.

— На унике… И, пожалуйста, больше пока никаких вопросов! Мы сейчас пройдем карантин, после чего у нас будет предостаточно времени на разговоры…

Максим хотел спросить: откуда у них вдруг возьмется время, но сдержался и, молча, последовал за Казимиром Яновичем, попутно оглядываясь по сторонам. Платформа, на которую они прибыли, была достаточно длинной. С обеих сторон платформы располагались пути, а сверху она была перекрыта сомкнутым сводом. Один конец платформы упирался в вертикальную стену, другой плавно переходил в вестибюль, в котором располагались лифты. В цветовой гамме преобладали различные оттенки голубого цвета: от темного на платформе до светлого на потолке. Все это великолепие было выполнено из материала (либо облицовано им), очень напоминающего мрамор. По боковым стенам были размещены мозаичные панно, на которых были изображены земные ландшафты. Максим и Казимир Янович достигли вестибюля, и вошли в кабину лифта. Двери за ними закрылись почти бесшумно, и кабина плавно пошла вверх. Когда двери лифта вновь открылись, и спутники покинули кабину, они оказались в помещении, напоминающем по виду гостиничный холл. По центру стояли низкие столы, обрамленные мягкими диванами. У стены противоположной той, из которой они вышли (через двери лифта, разумеется), располагалась стойка. Минуя столы, Казимир Янович и Максим направились к стойке, навстречу улыбке молодой женщины, явно адресованной им. Казимир Янович положил на стойку два заполненных — и когда он успел? — бланка, сопроводив это действо фразой на языке, который он до этого определил как «уник». На этот раз язык не показался Максиму таким уж непонятным. Он был уверен, что различил во фразе слова «гость» и «разрешение». Женщина взяла бланки и ввела их через узкую щель в какое-то устройство. Через некоторое время раздался мелодичный звон. Женщина достала из-под стойки две продолговатые шкатулки и поставила перед мужчинами.

— Вы, профессор, можете следовать дальше!.. — Максим внутренне вздрогнул, поскольку говорила женщина не на унике, как он ожидал, а по-русски с прибалтийским акцентом и слегка нараспев. — … А вам, Максим Всеволодович, придется подождать, за вами придут! Можете пока сложить в шкатулку ценные вещи!

— Максим Всеволодович, нам на время придется расстаться, — произнес Казимир Янович извиняющимся тоном. — Следуйте указаниям кураторов, и ничего не бойтесь!

Взгляд, которым Максим одарил профессора, красноречиво говорил о том, что последняя фраза была явно лишней. Казимир Янович смутился, поспешно сгреб шкатулку, коротко кивнул на прощание, и исчез за дверью слева от стойки.

Максим, тем временем, начал, не торопясь, выкладывать из карманов «ценные вещи». На стойку одни за другими легли: документы, бумажник, брелок с ключами, сотовый телефон, две авторучки — одна из которых, помимо основных свойств, была «искалкой», а другая «глушилкой» подслушивающих устройств. Рядом разместился извлеченный из плечевой кобуры травматический пистолет. Завершили композицию снятые с руки часы. Максим посмотрел на образовавшуюся груду предметов, перевел взгляд на шкатулку, с сомнением покачал головой, и принялся перекладывать одно в другое. Как ни странно, но вошло все! Максим удовлетворенно хмыкнул и поднял глаза на женщину за стойкой. Та закрыла крышку и нажала выпуклость на ее поверхности. Раздался мелодичный звон и из прорези в верхней части передней стенки шкатулки выскочил небольшой прямоугольничек, похожий на симкарту. Женщина вытащила «симку» и протянула Максу, сделав параллельно комментарий:

— Это ключ. Такой есть только в одном экземпляре!

— А если я его потеряю?

Женщина улыбнулась и повернула шкатулку передней стенкой к Максиму.

— Видите? По обе стороны от центральной прорези есть еще две такие же. Они тоже для ключей. Но с их помощью шкатулку можно открыть только тогда, когда оба ключа вставлены одновременно. Один хранится здесь, другой в службе безопасности.

— Спасибо за исчерпывающий ответ!

Меж тем дверь, слева от стойки, открылась, и на пороге возник мужчина средних лет. Судя по внешности, он был выходцем из Восточной Азии. Мужчина обратился к Морозу по-русски, сильно коверкая слова:

— Ходи за моя!

Максим легким поклоном попрощался с женщиной за стойкой и поспешил за куратором. Вскоре они оказались в продолговатом помещении, похожем на раздевалку. Мужчина подвел Максима к кабинке, в дверку которой был вмонтирован его, Максима, портрет. «Ловко это у них получается!» — восхитился Мороз, имея в виду портрет, и открыл дверцу.

Кабинка была объемной и почти пустой, если не считать плечиков для одежды, и большого банного полотенца, запечатанного в прозрачный пакет.

— Раздевай! — раздалось за спиной.

Максим повернулся и вопросительно посмотрел на куратора.

— Совсем! — уточнил тот.

Максим вздохнул и, повернувшись к куратору спиной, начал избавляться от одежды. Снимая трусы, он пробурчал себе под нос:

— Будем надеяться, что ты не «голубой»…

… - Не боись! Ты не мой вкус!

«Вот это слух!» — удивился Максим, на этот раз про себя. Он повернулся к кабинке задом, прикрывая причинное место полотенцем.

— Я готов!

Куратор удовлетворенно хмыкнул и направился в конец помещения, противоположный тому, откуда они вошли. Максим поплелся за ним, успев отметить: «А пол то теплый!». Когда они достигли конца помещения, куратор открыл одну из находящихся там дверей. За дверью наблюдалось небольшое помещение, состоящее их «предбанника» и душевой кабины. Душ был с сенсорным управлением. Правда, на привычной с виду панели были две кнопки, назначения которых Максим не знал.

— «Мой», «омывай»! — сказал куратор, указывая по очереди на кнопки, и закрыл дверь.

Мороз повесил полотенце на крючок, зашел в кабину и задвинул дверцу. Не обнаружив никаких моющих средств, он слегка пожал плечами, потом встал перед панелью управления и нажал кнопку «мой». Сверху полилась жидкость нужной температуры чуть более вязкая, чем вода, и в кабине запахло чем-то незнакомым, но приятным.