Из прошлого: далекого и близкого - Николай Яковлевич Мерперт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К 12-ти часам мы дождались секретаря консульства, привезшего наши паспорта с выездными египетскими визами. Прощай Ассуан! Вряд ли когда-либо увидимся. В последний раз смотрю на гигантскую, полузасыпанную песком скалу по ту сторону Нила. Она сейчас — в 12 часов — ярко освещена солнцем, прекрасно видны входы многочисленных скальных гробниц и три сохранившихся грандиозных скальных лестницы, ведущих к гробницам Сабни, Мена и Хунеса.
Шелал — главная южная пристань Ассуана в 16 км к югу от города. Нет там ни кранов, ни портовых сооружений, ни обычной суеты. Около них — пароход. В третьем часу дня мы водворились в каютах первого класса. Сам пароход колесный, на пароходе ресторан, два салона — верхний и нижний, и служебные помещения. Сбоку же к нему прикреплены два двухэтажных дебаркадера, вторые этажи заняты каютами 1 и 2 класса. Впереди он еще толкает двухэтажную баржу 3 класса. Там целые семьи с детьми, скарбом, баранами, верблюдами. На корме развевается желто-зеленый флаг Республики Судан. Еще одна «заграница». Основное «население» парохода — журналисты и экскурсанты из ФРГ.
22 марта
Чуть ни первый истинно африканский день: жара. Чувствуется юг: от Каира уже много более тысячи километров. Мимо проходят те же нубийские пейзажи, хотя и более экзотичные и живописные: зубчатые фантастические скалы подступают ближе к берегу, на одной гигантской, врезавшейся в воду скале хорошо видны остатки разновременных укреплений — от древнеегипетских до мусульманских. Это знаменитый Каср-Ибрим. Очень много пальмовых рощ — они уже почти сплошной полосой обрамляют берега.
Печет вовсю. Многие ищут тени. Настоящая Африка начинается только сейчас. И, вместе с тем, наступает пик нашего путешествия — момент, о котором мы так мечтали оба года работ в Нубии: момент встречи с величайшим памятником древнеегипетской и мировой культуры — храмом Абу-Симбел.
И вот он настал. Слева по борту у восточного берега проходили затопленные рощи, справа — обычные пески и скалы пустыни. И вдали — у поворота реки, на западном берегу стали отчетливо видны выемки в огромной скале и колоссальные статуи. Великий Абу-Симбел!
И вот они уже передо мной — четыре восемнадцатиметровых статуи Рамзеса II. Великий завоеватель сидит недвижно и незыблемо. Он больше всех, нет и не было ему равных, и здесь, в южных пределах его державы, в пустыне утвердил и олицетворил он свое могущество созданием невиданного храма. Лица статуй обращены на восток. Они бесстрастны, невозмутимы и беспощадны.
Статуй четыре. Верхняя половина второй слева разрушена. Лица остальных совершенно одинаковы. Между парами статуй, над высокой прямоугольной дверью, в прямоугольной же нише — сокологоловый бог с солнечным диском на голове, а также ряд рельефов. У подножья статуй — священные ястребы; наверху же, увенчивая всю нишу, — ряд сидящих павианов, их 20 или 22. Стены дромоса, ведущего ко входу, покрыты рельефами — вереницы пленников с выразительными и индивидуальными лицами и подчеркнутой этнической спецификой (могут быть выделены египтяне, и нубийцы, и евреи, и др.).
У подножья гигантских статуй более 200 статуй жен и детей, обрамлявших проход к высокой двери во внутреннюю часть храма. Основные параметры последней: углубление в скалу по горизонтали — 65 м, высота залов — 33 м, общая их ширина — 38 м. Всего залов 8.
Внутри — в первом зале — ряд колонн-статуй Рамзеса с лицами, обращенными друг к другу. На правой стороне — битва с хеттами, взятие Кадеша, избиение пленных. Маленький, умоляющий о милости хеттский царь, на левой стене — битва с сирийцами — очень большие рельефы — Рамзес на колеснице с луком, атакующий сирийскую крепость, Рамзес, убивающий вражеского царя, Рамзес — победитель на колеснице (отметим для ясности, что битва при Кадеше 1286 г. до Р.Х. закончилась либо победой хеттов, либо с ничейным результатом). Рамзес II чудом избежал плена, а заключенный после этого хетто-египетский мир оказался чуть ли не самым долговременным и прочным во всей истории отношений между этим двумя странами. И на всех отмеченных изображениях у Рамзеса II одно лицо.
Последняя комната храма Рамзеса — «святая святых», длиной около семи и шириной 4 м, имеет небольшой алтарь и четыре сидящих в одинаковых позах фигуры: трех богов — Амона-Ра, Птаха, Хармакхиса, и одного смертного Рамзеса II. Лица их обращены к востоку, к двери — единственному источнику света: при восходе солнца сюда проникает единственный луч, на секунду или доли ее, освещая лица богов и Рамзеса.
Еще раз подчеркну, что храм выдолблен в скальной породе при отсутствии естественного освещения и дефиците воздуха. Труд этот был бесконечно тяжелым как для рабочих, удалявших породу, так и для художников, покрывавших культовыми рельефами большую часть плоскостей внутренних стен. Собственно, это не рельефы, а многоцветная роспись, контуры которой подчеркнуты глубоко срезанными линиями.
В сотне метров к северу от Большого храма был выдолблен Малый храм царицы Нефертари. Уступая в размерах храму фараона, он отнюдь не уступает ему в изяществе и художественном оформлении, выполненном, как мне представилось, чрезвычайно талантливым художником. Вход здесь обрамляется шестью статуями (а вернее, глубокими горельефами высотой до 10 м), выше же расположен ряд картушей. Последние покрывают и разделяющие фигуры контрфорсы. Внутренняя же роспись превосходна, особенно фигура Изиды, самой Нефертари и Хатхор (Хатор). Художник сумел противопоставить их женственность и обаяние суровому и даже жестокому характеру росписи Большого храма.
Повстречали мы здесь и старых знакомых. Оказалось, что сторожем в Абу-Симбеле работает прошлогодний герой наших приключений в Дакке и Хор-Дауде — нубиец Абда, хитрец и бездельник, но личность весьма колоритная. Встретил нас он восторженно, водил вдоль берега, поил суданским чаем, показывал священное озеро, в котором живет столетний беззубый, но тоже священный.
Вторая встреча нас по-настоящему обрадовала. Совершенно случайно приехал в Абу-Симбел наш инспектор в 1961-1962 годах Фуад Якуб, ныне работающий в экспедиции Чикагского университета. Этого прекрасного человека мы многократно поминали добром.
Пароход отходит. Прощался с Абу-Симбелом со смешанным чувством.
К утру мы уже в Судане. Пейзаж заметно изменился: Нил сузился, вернувшись
