Российская психология в пространстве мировой науки - Ирина Анатольевна Мироненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Едва ли не самые тяжелые симптомы кризиса обнаруживает сегодня мировая социология [Turner S., Turner J., 1990; Sociological Forum, 1994; Cole, 2001; Berger, 2002]. Особенно усилился кризисный дискурс за последние пять лет. С 2007 г. в названиях публикаций, индексируемых в системе Scopus, совместное появление слов «кризис» и «социология» встречается 31 раз [Мироненко, Сорокин, 2015]. В 2012 г. журнал «Социология», издаваемый Британской социологической ассоциацией, выпустил специальный номер [Sociology, Vol. 46 (6)], посвященный кризисным явлениям в современной социологии.
Методологи констатируют падение престижа социологии и рост сомнений в ее ценности. В фокусе академических дискуссий социологов следующие проблемы развития мировой социологии [Мироненко, Сорокин, 2015]:
• эмпирический кризис – неудовлетворенность методами и результатами эмпирических исследований [Savage, Burrows, 2009];
• теоретический кризис – утрата творческого воображения, отсутствие креативности, порождения новых подходов [Gane, 2012];
• кризис предметной области – уход от важных проблем современности, мелкотемье [Boise, 2012].
Известный английский социолог Николас Гейн отмечает, что современная социология страдает двумя «вечными болезнями», которые впервые описал Чарльз Миллс в 1959 г., а тридцатью годами позже снова диагностировал Пьер Бурдье: «абстрактный эмпиризм» и «большие теории».
«Абстрактный эмпиризм» проявляется в утрате ориентации на актуальные проблемы социального развития в силу «фетишизации» метода, когда вместо того, чтобы пытаться взглянуть на эмпирическую реальность непредвзято, ученый подменяет ее заранее сформулированной концептуальной схемой, лабораторной абстракцией. Эта абстракция позволяет строго следовать детально проработанным исследовательским приемам при резком ограничении свободы автора в постановке проблемы и выборе методов, влекущем за собой снижение чувствительности к ключевым проблемам современности.
Анализируя обширный круг публикаций, Н. Гейн выделяет два аспекта абстрактного эмпиризма в современной социологии: кризис воображения (некритическая приверженность старым исследовательским методам) и кризис измерения (значимость академических эмпирических исследований для общества падает, в практических целях все чаще используются опросы, проводимые вне академического сообщества).
Недуг «больших теорий» проявляется в том, что для исследователя, их применяющего, характеристики реальности легко «подгоняются» под готовую всеобъемлющую модель и, таким образом, утрачивают свое значение. В конечном счете незаметно для самого исследователя подобие модели и реального мира полностью утрачивается. По мнению Н. Гейна, особенностью проявления этого «недуга» в современной социологии является кризис порождения идей, отсутствие новых теорий на фоне несоответствия старых концепций современной реальности.
Две болезни, «абстрактный эмпиризм» и «большие теории» приводят к отрыву социологии от реальных проблем современного мира и лишают исследования практической значимости [Мироненко, Сорокин, 2015].
Нетрудно увидеть, что кризисный дискурс в современной социологии во многом подобен дебатам о кризисе психологической науки. Случайно ли две науки, предметные области которых в большой мере соприкасаются, одновременно констатируют свое состояние как кризисное? По нашему мнению, имеют место общая природа и общие причины современного кризиса и анализ, проведенный социологами, может пролить новый свет на проблему методологического кризиса в психологии и помочь выявить его причины.
В социологическом дискурсе имеются различные подходы к вопросу о причинах современного кризиса [Мироненко, Сорокин, 2015]:
1) «традиционное» объяснение, в терминах «вечных болезней» социологии [Сапе, 2012; Steinmetz, Chae, 2002];
2) «институциональное» объяснение, когда причины кризиса видят в несовершенстве существующих социальных институтов науки, в неэффективной институциональной организации социологии [Hollands, Stanley, 2009; Vaughan, Sjoberg, Reynolds, 1993; etc.];
3) «историческое» объяснение, когда причину видят в радикальных изменениях в социальной реальности, которая не укладывается в рамки сложившихся теорий и подходов [Atkins, Lury, 2009; Back, 2012; Beck, 2000; Giddens, 2007; Lash, 2009; Urry,2003].
В то время как первые два объяснения в существенной степени подобны содержанию дебатов о кризисе психологии, третье представляется достаточно новым для нас и заслуживает пристального внимания [Мироненко, Сорокин, 2015].
В соответствии с представленными здесь теориями, мы живем сегодня в мире, принципиально отличном от реальности, описанной в социологических теориях, созданных в XX веке. Это и делает невозможным адекватное описание современной реальности старыми теориями и методами. Современный социум представляется как «открытая, нелинейная и находящаяся в непрерывном движении» система [Adkins, Lury, 2009, p. 16], где социальные процессы в высокой степени непредсказуемы и подвижны [Lash, 2009, р. 185]. В этих условиях классический вопрос, на который искали ответ классические социологические теории: «Как устроено общество?», – уже не может быть поставлен, так как его постановка предполагает аксиоматическое представление о том, что некое общество (как устойчивая система социальных отношений, взаимодействий и структур) существует. В современных условиях перед социологом стоит задача не выявить, по каким законам общество существует и развивается, но признать, что общества в его прежнем понимании больше не существует, и сфокусироваться на зарождающейся новой социальной реальности. Таким образом, главным становится «уловить и описать сущность современного социума в его неопределенности» [Lash, 2009, р. 185].
Конец XX века называют временем «второй эпохи модерна», когда социологии необходим «космополитический взгляд и способность принять инакость другого» [Beck, 2000; Beck, Sznaider, 2006], противопоставляемая «ложному универсализму» [Bhambra, 2007, р. 155].
В профессиональном сообществе социологов активно обсуждается предположение, что причину современного кризиса следует искать в несоответствии предлагаемой научной картины мира современной реальности, игнорирование или недооценка радикальности изменений, произошедших в социуме за последние десятилетия [Мироненко, Сорокин, 2015].
В дискуссиях психологов эти идеи на сегодняшний день не нашли достаточного отражения, не обсуждаются вопросы утраты соответствия теоретических моделей современной действительности. Причина этого в том, что в нашем профессиональном сообществе доминирует, осознанно или бессознательно, установка на исследование «вечной» природы человека, вера в то, что существуют некие постоянные общечеловеческие качества (например ценности) и эти качества лишь слегка, поверхностно, изменяются, в зависимости от внешних (в том числе социальных) факторов. Не настала ли пора вслед за социологами понять, что социальная природа человека за последние десятилетия претерпела столь же радикальные изменения, сколь и социум, в котором он существует? Отказаться от устоявшихся теоретических схем, не соответствующих современной реальности?
Представляется, что важным фактором в развитии современного кризиса психологии являются радикальные изменения в культуре, которые не укладываются в рамки теорий, разработанных ранее, и значимость которых недооценивается психологическим мейнстримом в силу метафизичности доминирующих в мейнстриме подходов к проблеме биологического и социального в человеке.
Как неоднократно было отмечено в литературе [Castro, Lafuente, 2007; Marsella, 2012; Moghaddam 1987; Rose 2008], мейнстрим современной мировой психологической науки развивался на базе исследований человека, принадлежащего к современной западной культуре XX века, воспитанного в ней. Его психологическим характеристикам присваивался статус универсальных, общечеловеческих. В силу сложившегося стереотипа рассматривать человека западной культуры в качестве человека вообще, в западном мейнстриме доминирует
