История западной философии. Часть I. Античность. Средневековье. Возрождение - Виктор Петрович Лега

Autos существует на уровне Ума, и задача человека в том, чтобы вернуть hemeis к autos, соединить их, поднять hemeis на уровень Ума. Выше поднять уже невозможно, потому что выше Ума находится только Единое, а оно полностью непознаваемо. И задача человека состоит в том, чтобы подняться на уровень Ума, чтобы соединить свое hemeis (свое подвижное «я») с «я» истинным, и тогда, как бы стоя на этой ступеньке, созерцать Единое. Не слиться с Единым (что невозможно), а именно созерцать Единое. В этом и состоит путь спасения, по Плотину, — созерцая Единое, человек полностью актуализируется, становится истинным бытием, Умом, эйдосом, истинной личностью, обретает свою сущность и теряет связь со своей временной телесной оболочкой, выходит из времени в вечность, выходит из мира зла в мир истинно благой — и таким образом достигает спасения. «Чтобы узреть Первоединое, нужно войти в самую глубь собственной души, как бы во внутреннее святилище храма, и, отрешившись от всего, вознесшись превыше всего в полнейшем покое, молчаливо ожидать, пока не предстанут созерцанию сперва образы как бы внешние и отраженные, то есть Душа и Ум, а за ними и образ внутреннейший, первичный, первосветящий — Первоединое» (V, 1, 6). В этом созерцании исчезает привычная нам личность человека, исчезает его земное «я». Человек наполняется неизъяснимым блаженством, несравнимым ни с чем в чувственном мире. «Попав же туда, она зрит все истинные красоты, все истинно-сущее, в этом созерцании сама укрепляется, наполняется жизнью истинно-сущего, сама становится истинно-сущей, и в этой непосредственной близости истинно-сущего обретает то, что доселе искала… что за радость, что за прелесть здесь пребывать!» (VI, 7, 32). «В этом состоянии душа с полной ясностью видит и знает одно: что это есть именно то Благо, которого она так сильно желала, убеждается лишь в одном, что нет и не может быть ничего лучшего и высшего… Впрочем, обыкновенно душа говорит и утверждает это уже после, а пока длится это состояние, она лишь переживает его в молчании и безмолвии. Тем не менее, однако, когда она испытывает блаженное состояние и сознает, что блаженствует… Все, что прежде ей так льстило и доставляло удовольствие, — власть, сила, красота, ученость — теряет теперь для нее всю свою прежнюю прелесть… В таком состоянии душа пренебрегает даже мышлением, которое так высоко ценит во всякое другое время, потому что мышление есть движение, а она не хочет теперь быть в движении, а еще более потому, что тот, которого она теперь зрит, сознаётся ею не как Ум, а как нечто высшее, чем он, несмотря на то что она получила возможность созерцать его именно потому, что сама как бы превратилась в Ум, как бы всецело стала разумной и вознеслась в умопостигаемый мир» (VI, 7, 35). В этом созерцании Плотин видит смысл жизни человека, ведь тогда человек становится сам собой, освобождается от череды переселений душ и обретает истинное блаженство. Этого созерцания может достичь любой человек, достаточно ему лишь забыть обо всем чувственном и обратить свой взор на свою душу, найдя в ней ее источник и начало: «Для того чтобы стать созерцателем того, что есть Начало и Единое, ему следует найти начало в самом себе, самому из многого стать единым. Другими словами, ставши всецело умом, доверивши всецело уму свою душу и утвердивши ее в нем, для того чтобы она была деятельно восприимчивой ко всему тому, что мыслит ум, он должен созерцать Первоединое только умными очами, не пользуясь при этом ни одним из внешних чувств, не допуская в это созерцание никаких чувственных представлений, должен созерцать чистейшее существо лишь одним чистым умом, самой высшей частью своего ума» (VI, 9, 3).

Плотин и христианство

Философия Плотина оказала огромное влияние на многих христианских мыслителей. Не всегда, правда, это влияние было одинаковым. С одной стороны, философские идеи Плотина помогали развивать христианское богословие, и в этом плане влияние Плотина было положительным, но, с другой стороны, некоторые положения Плотина привели к возникновению различных ересей.

Прежде всего, имя Плотина связывается с таким влиятельным и почитаемым отцом Церкви, как блж. Августин, который сам указывал в своей «Исповеди», что лишь чтение работ Плотина помогло ему решить проблему существования в мире зла при благом и всемогущем Боге и расстаться с ересью манихейства. Манихеи, как известно, утверждали, что у мира существуют два бога — злой и благой, зло в мире от злого бога, а добро — от доброго. Плотиновское учение о зле как умалении добра, о несубстанциальности зла было усвоено блж. Августином, а также многими другими отцами и учителями Церкви: Псевдо-Дионисием Ареопагитом, прп. Максимом Исповедником и др. Кроме этого, близким христианству является учение о нематериальности души и доказательства ее бессмертия, апофатический и катафатический метод познания Бога, учение о познании и созерцании Бога как смысле жизни человека и источнике истинного его блаженства, учение об обретении истинной свободы в Боге, о познании Бога во внутреннем мире человека. Удивительным образом совпадает с христианским учение Плотина о личности и понимании человека как личности, как некоего «я».

Соблазнительным же с православной точки зрения является его учение об эманации, т. е. творения не по благой воле, не по Предвечному совету, как учит об этом православная догматика, а по некой силе, превосходящей Единое. Учение о том, что Бог не может не творить, было усвоено Оригеном и осуждено на V Вселенском соборе. У Оригена же мы встречаем субординационизм Лиц Пресвятой Троицы, также несущий следы влияния учения Плотина о трех ипостасях, иерархически возвышающихся одна над другой. Сюда же относится проблема материи как небытия и осуждения в связи с этим телесности. Христианство несогласно с представлением о теле как могиле души и утверждает, что тело есть храм Духа Святого.

Как же сам Плотин относился к христианству? Из его трактатов нельзя узнать об этом. Плотин вообще не говорит о современных ему религиях: ни о христианстве, ни о язычестве. Можно сказать, что собственно религиозный подход к проблеме спасения его не интересует, более того — он его не приемлет. Можно увидеть в этом гордыню греческого философа, а можно и Промысл Божий. С этой точки зрения, возможно, это было неслучайно. Это удивительный случай в истории философии, когда философ приходит к богословским выводам, пользуясь только рассудочным методом. Плотин показал всю силу и в то же время ограниченность человеческого разума. Он показал, к каким