Сломанная печать - Иванна Осипова

42.

Шаг в бездну оказался желанным и сладким. Руки сами обвили шею мага. Дар Марисы свободно заполнял каждую клеточку тела, тянулся к Северину, обволакивая сердцевину его дара. Магии рождалось много, и она не умещалась внутри, теснила грудь, изливалась через пальцы, зарывшиеся в тёмные пряди волос ментала. Мариса никогда не думала, что прикасаться к Северину так приятно. Она нежно проводила по волосам и узкой полоске обнажённой шеи, не скрытой воротничком, ощущала напряжение мышц под кожей. Больше всего удовольствия ей доставляли собственные робкие попытки повторять движения губ, отвечая на поцелуй. И тогда Рин с наслаждением сдерживал напор, позволяя взять над собой верх. Его сладкое томление Мариса без труда находила отражённым в даре эмпата. Вся её былая пустота до краёв заполнилась Северином и любовью к нему. Стоило только на мгновенье позволить себе забыть обо всём. В объятиях мага она чувствовала себя лёгкой и защищённой. Они пили силу друг друга. Губы Рина ласкали и опаляли светлым огнём. Никакое зло или боль больше не смели проснуться в Марисе. Прошлого не существовало, а настоящее сложилось самым правильным образом.

— Не могу без тебя, — короткими, невесомыми поцелуями Рин добрался до виска Марисы, на секунду замер, приникнув к ней, бережно обнимая и не веря, что это не сон. — Ты бы знала, какая это мука. Думать о тебе. Быть рядом и не сметь сказать, как ты дорога. Я хочу заботиться о тебе. Быть с тобой. Идти рядом.

Порывисто прижав к себе Марису, не почувствовав никакого сопротивления или недовольства, он снова завладел её припухшими губами. Она расслабленно откинулась назад, поддерживаемая стволом дерева и руками мага. Мариса понимала, что готова позволить ему всё. Думать ни о чём не хотелось, да и не получилось бы. Весь мир сейчас состоял только из Северина Брума. Его дар идеально слился с золотом дара эмпата. Мариса больше не находила в себе неприятной шероховатости, разлома, который столько лет мешал ей быть полноценным магом. Возможно потом, когда Рина не будет рядом, горечь вернётся вместе с изъяном. Думать о разлуке оказалось больно. Неужели это и есть любовь? Она смогла полюбить? После всего, что произошло в её жизни?

Северин перевёл дух, ненадолго отпустил, продолжая скользить губами по лицу любимой, как в забытьи касался кончиками пальцев скул и щёк. Ему всего было мало. Затуманенный взгляд выражал невероятную смесь из восторга, тревоги и нежности. Мариса с готовностью отвечала на ласку, тянулась к его рукам и улыбалась. Она никак не могла перестать улыбаться, но уже знала, что скоро наступит отрезвление и реальность захлестнёт их.

— Бессмысленно отрицать очевидное, — прошептал Северин, когда порыв немного утих, откатившись точно морская волна. — Ты примешь меня? Мою любовь? Я чувствую, как откликается твой дар. Это значит…

Разум подсказывал обмануть судьбу, отступить, превратить в случайность или шутку только что проявленную слабость. Любовь к Северину делала её такой уязвимой. Она в его руках. Навсегда. Глупая девочка снова осмелилась довериться магу. Опасно и невыносимо.

Но солгать, глядя в глаза, Мариса не смогла. Только улыбка угасла на губах. Они продолжали гореть в ожидании новых поцелуев. Никогда она не откажется от счастья, свалившегося на неё. Некуда бежать, но оставалось то, что продолжало разделять их.

— Так непросто, Рин, — она осмелилась погладить его лицо, пробивающаяся щетина кольнула пальцы.

Прикрыв глаза на мгновенье, Северин неосознанно прижался щекой к маленькой ладони. Затем взглядом попросил объяснений. Что она могла сказать ему? Прошлое Мариса закрыла для себя в коробку наподобие куба ментала. Признаться, что она Талес? Сказать мальчику, потерявшему всех родных, что его любимая — дочь убийцы? Рассказать о Дозорной Башне и Лирое, который почти сломал её? Она уже видела, как Северин отступает с побелевшим лицом, навсегда уходит, оставляя холод и одиночество.

«Рано или поздно он всё равно уйдёт. На таких, как ты, не женятся. Обманывать ты не умеешь. Выложишь всё, как только он заговорит о свадьбе. Если заговорит…», — какая-то другая Мариса, решительная и жестокая, сухо подвела итог раздумьям.

Рин терпеливо ждал ответа, сжав в ладонях руки Марисы. У него дрожали пальцы. Он сильный. Вряд ли какая-то девчонка способна разбить сердце ментала, но она и не станет пытаться сделать это прямо теперь. Мариса приняла решение.

— Любовь, которую я знала, всегда оборачивалась горем, — она старалась оставаться честной, но выверяла каждое слово. — Я не умею любить и с некоторых пор не позволяю, чтобы любили меня.

— Не наговаривай на себя, — Северин бережно притянул её к себе.

Мариса была не прочь оказаться в его объятиях, где хотела провести всю жизнь. Она стояла, уткнувшись в чёрную ткань сюртука и с наслаждением вдыхая аромат полыни и морозного вереска. Говорить, не видя лица Рина, стало легче.

— Подожди, — вслушиваясь в стук сердца в груди мага, она смешалась, потеряла нить, которой собиралась следовать. — Я должна предупредить, что чувства — не то, в чём я сильна. Смешно, эмпат убеждает ментала в бесчувственности, — нервно рассмеявшись, Мариса подняла голову.

Спокойный, ясный взгляд Северина оставался нежным и внимательным.

— Знаешь ли, я тоже не кладезь неистовости стихийников, — он иронично улыбнулся.

— И слава древним богам! — она нахмурилась. — Я не доверяю людям.

— О, в этом любой ментал тебя перещеголяет. Особенно я, — Рин парировал каждую фразу Марисы, точно они забавлялись словесной дуэлью.

— Бываю вредной и упрямой!

— Не говори менталу об упрямстве!

— Я…

— Ты моя родная девочка с янтарными глазами, — не дав договорить ей, Рин зашептал в ухо слова, которые заставили Марису замолчать, отдавшись его рукам. — Я терпелив, — поцеловав маленький след от огня стихийника, он медленно добрался до рта Марисы. — И умею ждать. Только одно слово. «Да» или «нет».

— Да, — она тихо застонала, когда маг осторожно провёл языком по её губам, побуждая раскрыться ему навстречу.

«Побуду счастливой,