Легионы - вперёд! - Квестор

Красс с трудом сдерживал смех. Настолько префект старался выказать свои верноподданические чувства к этому императору Антемию, считая, что они — часть его армии, идущая на помощь осажденному Риму. Можно было не сомневаться, узнай Афраний правду, он бы и Красса своим господином признал, и на верность Республике присягнул, лишь бы эти пришельцы не тронули его самого и его город.

— Нам нужны съестные припасы, — сказал под конец Красс. — Всё, что может дать город. И мы выступим дальше. В Пренесте останется гарнизон, думаю одной когорты будет достаточно.

На том обед и закончился.

Оставив в Пренесте одну когорту Пятого легиона под командование военного трибуна Клодия Канулея, Красс двинулся дальше по Пренестианской дороге. Канулею было приказано по возможности укрепить городские укрепления, для чего ему выделили тысячу рабов. В случае неудачи под стенами Рима, Красс намеревался отступить к Пренесту и держаться здесь. В поражение он не верил, но считал нужным предусмотреть и такую возможность.

Вечером войско остановилось в двух милях от Габия. Этот городок был последним относительно крупным поселением на пути к Риму, в нем наверняка стоял варварский гарнизон, и Красс решил подождать здесь возвращения отправленной вперед кавалерии Публия. Публий явился едва начали строить лагерь, принеся с собой неожиданные вести. Его всадники наткнулись на отряд варваров, занимавшийся фуражировкой в окрестностях Рима. К счастью, варвары не ожидали встретить здесь противника и вели себя довольно беспечно. Римляне напали на них внезапно, изрубили несколько десятков, а остальных захватили в плен. От пленных Публий узнал, что варварам пока ничего не известно о появившейся здесь римской армии, а город Габий не ждет нападения и почти не охраняется. Тогда сын триумвира решился на рискованный шаг. Его кавалерия внезапно появилась под стенами Габия и, прежде чем неприятель успел опомниться, ворвалась в город через открытые ворота. Оставив в Габии тысячу всадников, Публий отправил одну алу отдельными подразделениями разведывать местность и задерживать всех пробирающихся к Риму людей. Сам же с остальной кавалерией, пленниками и отбитым у варваров обозом вернулся к армии.

Легионеры и военачальники славили удачливого Публия, Красс же был недоволен. Вызвав сына в свою палатку он сурово отчитал его за излишнюю самостоятельность.

— Но, отец! Ведь все вышло как нельзя лучше! Завтра ты сможешь продолжить путь к Риму, не задерживаясь у Габия. И теперь у нас есть запас продовольствия, которого лишились варвары.

— Все это так, но тебе просто повезло. А если бы нет? Если бы твоя кавалерия погибла? И потом — наше главное преимущество — внезапность. Если варвары узнают о нашем подходе, нам предстоит серьезная битва.

— Они не узнают. Мы перебили и захватили всех.

— Откуда ты можешь знать? И что подумает варварский вождь Рицимер, когда его фуражиры не вернутся вовремя? Об этом ты не подумал?

Публий опустил голову.

— Не будь ты моим сыном, я бы сурово наказал тебя. Предупреждаю — еще один подобный случай самодеятельности, и я забуду о родственных узах. Ты меня понимаешь?

— Понимаю, отец.

— Иди.

Едва солдаты закончили строительство лагеря, в палатке полководца собрался военный совет. Всех удивил Кассий, явившийся на совет с длинным копьем, взятым из трофеев, что добыли всадники Публия в недавней стычке. Воткнув копье в землю, он как ни в чем не бывало поприветствовал собравшихся легатов.

— Что это, квестор? — спросил Лициний. — Для чего ты приволок сюда это?

— Это? Это копье. Такими нынче вооружена конница варваров. Сегодня в походе я говорил с Венанцием. Он многое мне рассказал о нынешней тактике варварских войск. А увидев какую добычу привез Публий, я понял, что мы имеем дело с серьезным противником. Могу сказать о себе — я их недооценивал.

— Но, Кассий, мои всадники легко их разбили…

— Я не собираюсь умалять твоих заслуг, Публий, но вы напали на них внезапно. Как я слышал, там не было правильного боя. А теперь вспомни коней, которых вы привели с собой.

— Видел я их, здоровы зверюги, — вставил Октавий. — Куда как больше наших.

— Представь теперь на этом коне варвара в доспехах и со щитом. А в руках у него — вот это копье. И представь, как тысяча таких конных варваров сходится с твоей кавалерий…

Публий задумался. В его глазах появилось сомнение.

— Тяжело придется всадникам. Это и я вижу.

— Ты считаешь, Октавий, что пехоте придется легче? Венанций говорит, что в армии Рицимера не менее четырех тысяч таких всадников. Твои легионеры выдержат их натиск?

— За свой легион я ручаюсь! Мои солдаты не устрашатся никаких варваров!

— Погоди, Октавий! — остановил его Красс. — Я вижу, что хочет сказать квестор. Мы, без сомнения, победим, но победа может достаться нам дорогой ценой.

— Именно так, император!

— Что же ты предлагаешь?

— Во-первых, я предлагаю позвать Венанция, чтобы каждый мог сам услышать как сражаются теперь варвары. Он учился в военной школе, читал кое-какие сочинения по тактике. Его знания будут нам полезны.

— Можем ли мы ему доверять? — спросил Лициний.

— Почему нет? Он хочет, чтобы мы победили. Для его императора Антемия иного спасения нет.

Позвали Венанция.

Он подтвердил все, что рассказывал Кассию, прибавив, что кавалерия варваров является грозной силой. В качестве примера, молодой магистерий привел некую битву при Адрианополе, где конница варваров-готов наголову разбила римские легионы. По просьбе Красса он нарисовал сколько помнил диспозицию войск и подробно рассказал, как действовали обе армии. В довершение, Венанций добавил, что по его мнению, легионеров следует вооружить такими же длинными копьям. Это поможет остановить первый удар варварской конницы, ну а дальше дело довершат мечи. Общую численность войск Рицимера он оценивал в десять тысяч и считал, что римлянам, имеющим значительное численное превосходство, вполне по силам справиться с ними.

— Однако медлить не следует, — говорил он. — Гундобад со своими войсками также движется к Риму. Сейчас он должен находиться в пяти-шести переходах от Города. Если его армия присоединится к Рицимеру, нам придется нелегко. У Гундобада до десяти тысяч пехоты и тысяч пять конницы. Лучше разбить их армии по частям.

Выслушав Венанция, военачальники принялись совещаться. Спор вышел горячим, каждый предлагал что-то свое.

— Вокруг Рима холмы, коннице там не развернуться…

— Да, кони у них здоровенные, не нашим чета…

— А если пилумами, да в лошадей?..

— Дай нашим такие копья — что толку? Все равно пользоваться не умеют…

— Строй надо крепче держать, тогда никакие варвары не страшны…

Сам Красс больше слушал, чем говорил. Он не разделял опасений Кассия в отношении варварской конницы, считая что она не сильно отличается от парфянской кавалерии, с которой собирались сражаться его легионы. Но меры предосторожности принять все же следовало. Некие сомнения были посеяны, один лишь Октавий считал, что легионеры справятся с любым врагом, пусть даже и с тяжелой конницей варваров, безо всяких ухищрений.

В конце концов решили атаковать варваров как можно быстрее, чтобы не дать соединиться двум их армиям. Внезапность нападения и численный перевес должны были решить судьбу сражения в пользу римлян. По настоянию Кассия, решили также изготовить некоторое количество длинных копий и вооружить ими легионеров. Впрочем, ясно было, что много сделать они не успеют, битва должна состояться уже на второй день после выступления из лагеря, иначе разбить врагов по частям не получится.

Хорошее предложение внес Копоний:

— Нас может поддержать гарнизон Рима. Вот только как дать им знать, что помощь близка…

После небольшого обсуждения решили попробовать отправить Венанция в Рим. Если будет возможность, он должен был пробраться сквозь кольцо осады и, известитв Антемия о приходе римской армии, предложить атаковать варваров в условленный момент.

— Ты, помнится, Публий, хвалил мне своего Фульциния? Это ведь он доставил Венанция к нам? Ну так пусть и отправляется с ним.

Таким и стало решение совета. Военачальники разошлись по палаткам. Следующий день станет последним днем перед битвой.

В который уж раз Фульциний оглядывал пространство перед городской стеной, прикидывая как можно добраться до ворот, но ни один из рождавшихся в голове вариантов его не устраивал. Ворота — вот они, и четырехсот шагов, пожалуй, не будет, но поди до них доберись, когда в половине пути на страже стоит полсотни варваров!

Его десяток укрылся в полуразрушенной арке акведука, идущего с дальних холмов к Риму. Густо разросшийся здесь кустарник давал возможность скрыться и людям и лошадям, но вот дальше до самой стены шло открытое место, поросшее лишь низкой пожухлой травой. Охранявшие эти ворота варвары, не скрываясь, расположились чуть дальше полета стрелы от города. Здесь у них было нечто вроде временного лагеря. Между палаток дымился костер, длинные копья стояли составленные «ежом». Было даже нечто вроде коновязи, где рыли землю копытами их мощные жеребцы. Фульциния поразили размеры Рима. Огромный город, раскинувшийся на обоих берегах Тибра, был гораздо больше того Рима, который он помнил. Но сейчас это не имело значения. Он получил приказ доставить Венанция в Рим, и приказ этот должен быть выполнен во что бы то ни стало. Марк уже знал, что стена эта зовется Аврелиановой, по имени какого-то древнего императора, что в высоту она достигает сорока локтей, а через каждые восемьдесят в ней расположены сторожевые башни. Ворот всего было двадцать и все они охранялись отрядами варваров, подобными тому, что стоял сейчас перед ними. Основные же силы Рицимера были разделены на две части, половина из них стояла к северу против Фламиниевых ворот, половина располагалась на западной стороне, перекрывая путь к морю.