Прекрасный вид - Славомир Мрожек

МЭРИ-ЛУ. Как? В этих улочках? Я же могла пойти в любую сторону. Он выбрал самый лучший метод: сидит перед баром и ждет. Знает, что я должна вернуться перед отплытием. Вот тогда он со мной поговорит.

НИК. А ты тем временем осматриваешь музей.

МЭРИ-ЛУ. Я увидела его только здесь, наверху, когда пришла к тебе. Но все время боялась, что он будет меня искать и что найдет тут. И сейчас боюсь.

НИК. Не переживай, он если даже и придет, то не позвонит.

МЭРИ-ЛУ. Почему?

НИК. Потому что внизу нет колокольчика. Колокольчик здесь.

МЭРИ-ЛУ. Ник, мне сейчас не до шуток.

НИК. Я всего лишь логически размышляю...

МЭРИ-ЛУ. Лучше перестань. Ты его не знаешь. Да он сквозь стену пройдет.

НИК. Да? И что тогда сделает?

МЭРИ-ЛУ (закрывает лицо ладонями). Убьет меня! (Всхлипывает.)

НИК. Ну, ну, успокойся. (Снимает с нее шляпу, бросает на пол и гладит ее по голове.) Он ведь меня тоже не знает.

МЭРИ-ЛУ. Ты не представляешь, каким он бывает жестоким со мной... (Плачет.)

НИК. Тогда его следует наказать.

МЭРИ-ЛУ (падая в его объятия). Да, да! Мы его накажем!

НИК (высвобождается из объятий Мэри-Лу, отходит в сторону и восклицает воинственно). Если хочешь, я его убью!

МЭРИ-ЛУ (удивленно, без энтузиазма, даже с упреком). Ник, я уже сказала: мне сейчас не до шуток!

НИК. Какие еще шутки. Я его застрелю.

МЭРИ-ЛУ (поникнув). Из чего?

НИК. Из огнестрельного оружия.

МЭРИ-ЛУ. С такого расстояния?

НИК. Ерунда, у меня винтовка с оптическим прицелом.

МЭРИ-ЛУ (заинтересованно). Откуда она у тебя?

НИК. Одолжил.

МЭРИ-ЛУ. У кого?

НИК. У трупа. Вышел я как-то раз прогуляться и наткнулся на мертвого снайпера. Ему винтовка больше не нужна.

МЭРИ-ЛУ (со все большим интересом). Ты умеешь стрелять?

НИК. Когда-то тренировался...

МЭРИ-ЛУ. Где?

НИК. В Бейруте, Ливии, Йемене...

Пауза.

МЭРИ-ЛУ. У меня была приятельница, уже давно. Она уехала в Европу, и ее след потерялся. А потом ее судили в Мюнхене.

НИК. Почему в Мюнхене?

МЭРИ-ЛУ. Потому что в Афинах она захватила самолет "Люфтганзы". На процессе говорили, что она проходила подготовку в Бейруте.

НИК. Вот видишь...

Пауза.

МЭРИ-ЛУ. Ник, неужели ты... тоже?

НИК. Тоже, только у меня это лучше получается.

МЭРИ-ЛУ. Ник, почему...

НИК. Почему лучше? Потому что я классный специалист.

МЭРИ-ЛУ. ...Почему ты мне все это рассказываешь?

НИК. Хочу тебе доказать, что у меня высшее образование. Попасть человеку между глаз, в переносицу, с расстояния пятьсот метров, для меня не проблема. С моей-то квалификацией...

МЭРИ-ЛУ. Теперь я поняла. Ты -- террорист и...

НИК. ...И терроризирую.

МЭРИ-ЛУ. ...И теперь боишься, что тебя поймают.

НИК. Кто?

МЭРИ-ЛУ. Мы.

НИК. Ты?

МЭРИ-ЛУ. Антитеррористы.

НИК. Ты работаешь на Интерпол?

МЭРИ-ЛУ (считает по пальцам). ...Силы реакции. Капитализм. Сионисты. Империалисты.

НИК. ...Уолл-Стрит, И-эм-эф, Эф-би-ай, Си-ай-эй, Би-би-си и моя тетка. Нет, этого я не боюсь.

МЭРИ-ЛУ. Но почему, ты ведь должен бояться.

НИК. Я не боюсь, потому что меня нет в живых.

МЭРИ-ЛУ. Для меня ты абсолютно живой. Даже слишком.

НИК. Но не для них. Я погиб три года назад, при нападении на посольство в Каире. Подорвался на мине, и меня разнесло в клочья. Но мой труп был опознан.

МЭРИ-ЛУ. Каким образом?

НИК. Этого я тебе не скажу. Могу только сказать -- кем.

МЭРИ-ЛУ. Кем же?

НИК. Кем положено. А вот новую биографию мне соорудили профессора моей высшей школы. Они возлагали на меня большие надежды.

МЭРИ-ЛУ. Значит, ты не погиб?

НИК. Погиб - но только в определенном смысле.

МЭРИ-ЛУ. А в другом смысле?

НИК. А в другом смысле -- остался жив. До такой степени, что сумел воспользоваться тем самым определенным смыслом, то есть - своим статусом покойника -- и исчез.

МЭРИ-ЛУ. А это в каком смысле?

НИК. Самом обыкновенном. Сбежал. Просто дезертировал.

МЭРИ-ЛУ. И теперь уже не боишься?

НИК. Напротив, только это и делаю, потому что...

МЭРИ-ЛУ. ...Потому что теперь боишься профессоров твоей высшей школы. Правильно?

НИК. Correct! Они мне этого никогда не простят. И если меня отыщут...

МЭРИ-ЛУ. Что тогда?

НИК. Тогда я погибну во всех смыслах.

Пауза.

МЭРИ-ЛУ. Зачем же ты дезертировал?

НИК. Век идеологии закончился, дорогая, наступает третье тысячелетие. Я через все это прошел. Сначала была beautiful Америка, потом Green Америка, потом Black, Blue, Yellow и Red Америка, иными словами - задница павиана. А если подробнее, то есть в моем конкретном случае, сначала было peace and law, потом law and peace, потом law без peace, потом уже только fuck без ничего, а теперь -- есть как есть. Ребенком я с молоком матери впитывал Эйзенхауэра и держал руки поверх одеяла. Когда подрос, - держал руки под одеялом и -- прочь от Вьетнама. Мой старший брат поехал в Гонолулу в качестве Peace Corps, а его младший брат, то есть я, - в Палестину, освобождать священную арабскую землю от империалистических евреев. А если подворачивался случай, то и от христиан - во Франкфурте, Милане и квартале Сен-Жермен. Пока все это -- Эйзенхауер, Кинг-Конг и Мартин Лютер Кинг, руки поверх, руки под, руки прочь, - мне до такой степени не осточертело, что я очутился в Народним Збрско, где наконец могу держать руки в карманах.

МЭРИ-ЛУ. Потные.

НИК. Почему потные...

МЭРИ-ЛУ. От страха.

НИК (оглядывая свои руки). Что, очень заметно?

МЭРИ-ЛУ. Невооруженным глазом.

Ник садится на стул. Сидит, сгорбившись, положив руки на колени, всматриваясь в растопыренные пальцы.

Пауза.

Ник, почему ты не спустился вниз, когда я звонила?

НИК. Было очень жарко. И жара не спадает.

МЭРИ-ЛУ. Ты часто не спускаешься вниз?

НИК. Все реже.

МЭРИ-ЛУ. Значит, спускаешься все чаще.

НИК. Нет, наоборот, я редко спускаюсь, а не спускаюсь часто.

МЭРИ-ЛУ. Ты это называешь -- наоборот?

НИК. Что-то у меня все перепуталось.

МЭРИ-ЛУ. По-моему, ты не в лучшей форме.

НИК. А в какой я должен быть? Нашлась умная. Я в форме! В хорошей! Не пребываю! Психиатр странствующий. Мама Тереза, Красный крест, сестра милосердия обтирает кровавый пот с гордого чела борца за свободу. Мерилин Монро на броненосце "Потемкин". Коронный номер циркачки: вынуть из груди шута цветную капусту и вложить взамен сердце льва. О, fuck! (Хватает бутылку, выпивает вино до дна и заканчивает -- неожиданно трезво.) Ты права, я не в лучшей форме.

МЭРИ-ЛУ. Почему ты не уезжаешь?

НИК. Куда?

МЭРИ-ЛУ. Куда угодно. В Индию, Камбоджу, Австралию... Как можно дальше от... Как это произносится?

НИК. Народни Збрско.

МЭРИ-ЛУ. ...От Народни Зыбрыско.

НИК. Для меня "дальше" уже не существует.

МЭРИ-ЛУ. Где-нибудь найдется.

НИК. Только не для меня. Наступает момент, когда человеку больше не хочется убегать. Когда он уже сыт по горло.

МЭРИ-ЛУ. И что он тогда делает?

НИК. Лежит на кровати, пялится в потолок и ждет.

МЭРИ-ЛУ. Чего?

НИК. Когда найдут.

МЭРИ-ЛУ. Но ведь тогда его убьют!

НИК. Верно, но пока ему незачем убегать.

МЭРИ-ЛУ. Он хочет умереть?

НИК. Да ты что, он жить хочет.

МЭРИ-ЛУ. Это какой-то парадокс.

НИК. Это-то и позволяет надеяться.

Пауза.

С пристани доносится звук корабельной сирены.

МЭРИ-ЛУ. Мне, наверное, уже пора идти?

НИК. Это был первый гудок. Будет еще второй и третий.

МЭРИ-ЛУ. Почему ты мне все это рассказал?

НИК. Мне казалось, тебе было интересно.

МЭРИ-ЛУ. Тебе не следовало этого делать.

НИК. Три года одиночества. Я должен был с кем-нибудь поделиться.

МЭРИ-ЛУ. ...И ты не боишься, что...

НИК. ...Что теперь ты знаешь обо мне все? Нет, не боюсь.

МЭРИ-ЛУ. Испытываешь ко мне доверие?

НИК. Я бы это иначе сформулировал.

МЭРИ-ЛУ. Не доверяешь мне, но не боишься.

НИК. Вот именно. Хоть ты и не ответила, работаешь ли на Интерпол.

МЭРИ-ЛУ. А если работаю?

НИК. Не работаешь. Интерпол вычеркнул меня из списка живых. Если тебя сюда и прислали, то не Интерпол.

МЭРИ-ЛУ. Думаешь, кто-то другой?

НИК. Есть только две возможности. Первая: ты туристка, случайно выслушавшая мою исповедь, и тогда мне нечего опасаться. Вот если бы ты была одинокой женщиной, жаждущей острых ощущений, - каких угодно, лишь бы в твоей жизни что-то происходило, - о! вот это другое дело. В таком случае даже наш с тобой гипотетический роман мог быть для меня опасен, потому что для тебя если бы вдруг, по каким-то своим женским причинам, ты надумала меня шантажировать - он стал бы подарком судьбы. Но -- ты не одинокая женщина. На пристани тебя поджидает ревнивый муж и в том, что касается сильных переживаний, ты всегда можешь на него рассчитывать. Впрочем, кто знает, возможно, его ревность оправданна. Ты слишком привлекательна, чтобы у него не возникало поводов для ревности. Из сказанного явствует, что в смысле развлечений ты можешь рассчитывать не на одного только мужа. Скорее, у тебя их столько, что ты сама не знаешь, что с ними делать.