Игрушки. Выше, дальше, быстрее - Артём Рыбаков

– Устроить пару диверсий на дорогах и наведаться в село за жрачкой. Пока немцы всё не вымели и полицаев не организовали. Тем более что части народа надо пообтесаться.

Сказано – сделано! Великая, всё-таки вещь – дисциплина! Есть цель, есть приказ и переживания и рефлексии посланы, куда подальше… Плакать будем позже… Ох будем…

Пока готовился обед, и собирались вещи, я подошёл к Бродяге, с целью выяснить некоторую несуразность.

– Шур, а Шур, слушай, а ты не узнавал у мента нашего, что это он в одиночку по лесам с архивом мотался?

– Да ему предписание мобилизационное пришло, а его на отделе бросили. Щенок он ещё. Я его поспрошал плотненько. Дескать, не много ли на себя, сержант, берёте. Ну, он и хрупнул. Говорит, мол, в удостоверении «НКВД» написано, а в тонкости мало кто лез. Не до них было. Они же в «котле», почитай, две недели сидели. А начальство ноги сделало. Не всё, конечно. Пацанчик чуть не плакал, когда рассказывал. Сквозь людей, суки, на машинах уезжали. Да только немцы к тому моменту уже многие дороги перекрыли, и фальшивые блокпосты поставили, для отлова советско-партийных руководителей. Да и наши с такими бегунками сильно не церемонились.

– Понятненько. А как тебе мальчик показался?

– Сосунок. Он в органы по комсомольскому набору попал. Образованный – семилетку закончил. А его – из Питера, да в Мухосранск. Сержантом в райотдел. Правда, как я понял, он парнишка толковый. Ну, будем посмотреть. …

Через полчаса, когда достархан был накрыт, а шмотки упакованы, сержанта сменил отобедавший Казачина, а Дымов был усажен «поснедать чем бог послал».

– Давай, Лёша, рубай в темпе! – подбодрил его Док.

– Что? – не понял Дымов – Что вы сказали, товарищ… – он замялся, не зная как назвать неизвестного ему пока собеседника…

– Военврач третьего ранга – без запинки оттарабанил Серёга.

– Я не понял, товарищ военврач третьего ранга…

– Я рекомендовал вам, товарищ сержант, немедленно приступить к приёму пищи, и делать это, с максимально возможной, для вашей физической кондиции, скорости! – да уж, нашему Доку палец в рот не клади!

– Понял вас, товарищ военврач третьего ранга!

– Ну-ну, ты уж не тянись так, сержант, – вступил в разговор я, – нам ещё бог весть, сколько по лесам ползать. О, кстати, надо товарищу сержанту позывной придумать!

– «Колбаса» – задумчиво глядя в небо, сказал Док.

– Но почему? – опешил сержант.

– По ассоциации – с той же серьёзной миной протянул Сергей, – но можно и покрасивше – «Краковский», к примеру. Или «Зельц»! О, точно! И на немецкий похоже.

Так и стал сержант Алексей Дымов бойцом нашей команды с позывным «Зельц».

Увешанные рюкзаками и баулами, потянулись мы в лес. Главной проблемой на ближайшее время представлялось нам пересечение дороги, а ну как снова полк какой пойдёт?

Я предложил перекинуть часть вещей на мотоцикл и дальше двинуться налегке. Предложение прошло на ура. Люк завёл мотоцикл, накинул на себя найденный в коляске мотоплащ, и вместе с Зельцем и четырьмя баулами укатил к смолокурне. Для большей надёжности я отдал ему свой МП. Когда наш отряд проходил мимо достопамятной мне полуторки, командир внезапно остановился и спросил:

– А заводить не пробовали?

– Нет, не догадались. Да и зачем она нам в лесу.

– Я не про лес, а про подлянку немцам подумал. А если подогнать её на обочину, и подорвать бак, когда колонна мимо пойдёт?

И с этими словам Александр залез в кабину и, немного повозившись, высунулся наружу.

– Не выходит!

– «Кривым стартёром» надо, – со знанием дела подсказал Бродяга.

После короткого, но бурного секса, участниками которого были длинная ручка, двигатель производства Горьковского автозавода и Казачина, мотор запустить удалось.

– Командир, два колеса пробиты… – начал, было, я.

– Ну и хрен бы с ними, – донеслось из кабины, – нам только две сотни метров проехать. Машина дёрнулась и заглохла. Густой мат донёсся из кабины

– Что там, не работает? – спросил Бродяга

– Да я дуболом старый, со сцеплением не справился. Отвык от антиквариата, – ответил наш командир, давая Казачине отмашку продолжать эротические игрища. После ещё одной «пятиминутки» и отбитых пальцев на левой руке, Ваня запустил движок.

Дергаясь и скрежеща передачами, полуторка, словно больной ДЦП двинулась к дороге. Бродяга повернулся к остальным:

– А ну, живо на опушку и прикрывать нас!

– Э нет, Шура, – ответил я, – связист ты у нас, а с минирование и Казачина справится. Ваня! Ноги в руки и за командиром!

Создание «детской неожиданности» заняло у Фермера с Казаком минут пять, не больше. Как ребята рассказали потом, они открыли капот, пробили в нескольких местах бензобак и запустили туда один из наших электровоспламенителей, прикрепленных к могучей петарде. До кучи, найдя в кузове пару замасленных курток и распустив ножами их на тряпки, они щедро полили кучу тряпья маслом из найденной там же банки (хорошим водилой был покойный Щёлоков!). Гораздо дольше они провозились с прокладкой провода. Глядя на то, как они медленно отходят по полю к ближайшим кустам, я весь извертелся. Немцы могли появиться в любую минуту. Наконец в наушнике раздалось:

– Фермер в канале. Мы залегли.

Связавшись с Люком, Бродяга выяснил, что они уже добрались до смолокурни, и что там чисто.

– Разгружайся и назад за остальным хабаром. Только до поля пару сотен метров не доезжай, – распорядился заместитель командира.

Томительно потянулись минуты ожидания. Приняв решение не класть все яйца в одну корзину, Бродяга отправил на новую базу не только всё наше барахло, но и Алика с Люком и Доком. После чего обратился ко мне:

– Тош, а давай-ка мы влево метров на сто сместимся. Если что, пальбой отвлечём внимание от мужиков, а они кустами отползут. И на дорогу к смолокурне фрицев явно не наведём. Если что, оторвёмся по лесу.

Я с сомнением посмотрел на Сашу. Мне тридцать пять и я два раза в неделю плотно тренируюсь, а ему пятьдесят два, большая семья, и сидячая работа.

– Точно оторвёмся?

– Будь спок! «Ну, спок, так спок» – подумал я.

Потратив минут десять на поиск новых позиций, мы приготовились ждать. Мне нашлась чудная норка под кривоватой раздвоенной сосной, (причём, между корней там была чудесная естественная амбразура!), а Бродяга отошёл метров на десять, вглубь леса и устроился для стрельбы с колена за упавшей трухлявой берёзой. Спустя тридцать семь минут (на этот раз я засёк время по часам) на дороге показались немцы. Традиционное охранение на мотоциклах, за ними опять грузовики. Приглядевшись в бинокль, я тронул пальцем тангенту:

– Арт вызывает Фермера.

– Фермер в канале, – прошипел наушник.

– Командир, девятая машина – радиостанция, десятая – штабной автобус.

– Понял тебя. Отбой.

Да, нам повезло, как выяснилось много позже, это ехал штаб пехотного полка.

Головной дозор проскочил приткнувшуюся на обочине полуторку, даже не снизив скорость. Ещё бы, сколько за последний месяц они видели наших машин на обочинах пыльных дорог! К тому же машина была явно не «на ходу».

Когда автобус поравнялся с разбитой машиной, мы увидели, как кабина грузовика скрылась в дымно-оранжевом облаке взрыва, скрывшем и автобус. Когда дым поднялся вверх, стало заметно, что автобус горит…

Что тут началось! Идущий за автобусом лёгкий броневик остановился, его башенка завертелась, солдаты горохом посыпались из грузовиков, часть из них бросилась в кювет, где и залегла. Как мне удалось рассмотреть в бинокль сквозь дым и пламя, нам сильно повезло. По летнему времени часть окон в автобусе была открыта и выброшенная нашей «хлопушкой» горящая жидкость залетела внутрь. Судя по тому, что пламя было не только на внешних панелях кузова, но и отдельные языки вырывались наружу изнутри автобуса, ехавшим внутри штабным должно было порядком достаться. Жаль только, что осколочный эффект был практически нулевой. Как бонус мы получили горящую полуторку, в кузове которой медленно разгорались уголовные дела и архивы.

Немцы пока не стреляли, казалось, что они не очень понимали, что произошло. Взрыв, но никто не стреляет, с другой стороны, мина получилась какая-то слишком избирательная. Включив микрофон, я тихонечко спросил:

– Фермер, здесь Арт. Вы как? Через несколько томительных секунд хриплый голос ответил:

– Нормально. Ползём.

– Если что, мы с Артом отвлечем их на себя, – вступил в разговор Бродяга.

Через десять минут, показавшихся мне вечностью, командир снова вышел на связь:

– Фермер в канале. Мы уползли уже на полсотни метров. Как понял, приём

– Понял тебя хорошо. Мы наблюдаем. Отбой.