Тень - Елена Черткова

Впервые Уна почувствовала, как много на них одежды. Какой глупой и ненужной может она казаться. Как смешны эти спрятанные от всех кружева. Кричащие о своей красоте, когда в реальности от них хочется избавиться поскорее. И вот, когда между ее гладкой кожей и необычно горячим, словно от лихорадки, телом Карлая оставалась лишь тонкая вуаль шелка, девушка заметила слегка светящийся розовым браслет на запястье мужчины. Это не было украшением. Просто шрамы и складки на коже собирались в узор, обхватывающий руку. И каждая деталь этого узора источала еле уловимое сияние.

Будто отвлекая на себя внимание, вторая рука скользнула по тонкой талии девушки и прижала ее крепче. Уна охотно прильнула к широкой груди. Но стоило ее ладоням лечь тахису на спину, как девушка невольно вздрогнула. Кожа его была сплошь испещрена жесткими буграми и впадинами, будто жуткое растение запустило под нее свои корни.

Пожалуй, впервые Уна заметила смущение на лице Карлая. Ощутила, как дернулись и скруглились его плечи, словно пряча от нее только что распахнутое настежь сердце. Только сейчас девушка поняла, что это тоже шрамы. Давно зажившие, но, должно быть, эти рваные раны были невозможно глубоки. «О небо, кто или что могло оставить их!» – метнулось у нее в голове, но Уна только крепче прижалась к своему избраннику. Целуя его так жарко, как только способна женщина, впервые горящая пламенем страсти, она шептала, как тот прекрасен, как нужен ей, в каком блаженстве он вы́купал ее, и все же… Неустанно скользящие по его телу, ее пальцы то и дело натыкались на жесткие веревочки шрамов. На руках, на бедрах и животе. Ее сознание еле уловимо подпрыгивало на них, как экипаж на неровностях дороги. И на долю мгновения в жаркий любовный танец падала ледяная капля не то страха, не то боли, не то стыда. А затем огонь желания съедал ее, сжигал без остатка. Пока ощущения не стали столь интенсивными, что в них исчезло все: все города, реки и безмолвная земля под ними, небесные светила и правила, по которым те двигались…

А потом накрывшая Уну волна отступила, возвращая реальность, но словно бы уже другую. По-своему пустую и чистую, лишенную мыслей, ожиданий и опасений, будто их выпололи хорошенько, а новые еще не успели вырасти. Хотя и переполненную по-своему: тело всеми органами чувств как никогда интенсивно и объемно улавливало симфонию текущей вокруг жизни, ее тысячеликое многоголосие. По-иному пах воздух и обвивала обнаженное тело ночная прохлада. Молча слушая эту музыку, ритм которой, как казалось, задавало теплое дыхание тахиса, девушка провалилась в уютную темноту…

…а оттуда в следующий день.

Когда Уна проснулась, то даже не сразу поняла, что за волшебство разбудило ее. И только открыв глаза и ослепнув от летящих к ней из окна лучей, поняла: солнце! Такое редкое здесь солнце тянуло к ней свои теплые руки. А потом среди отливающих радугой золотых струй проступил и силуэт Карлая. Он стоял у окна и придерживал плотную штору так, чтобы лучи падали точно на лицо жены.

– Дарю! – раздался его голос, в интонациях которого явно звучала улыбка.

– Самый лучший из возможных подарков… – промурлыкала Уна, потягиваясь и упиваясь тем, как солнце гладит ее лицо, обнаженную грудь и плечи.

– Тебе не кажется, что Лесэн поддерживает сторону противника? – спросила девушка, когда они спустились в столовую и приступили к завтраку.

– Бред, – усмехнулся Карлай, отправляя в рот горсть маринованных орехов.

– Почему ты так уверен? Ты не слышал всего, что он говорил вчера.

– Я знаю все, что он говорит и даже что думает. В чем-то его слова могут быть излишне горячими, в чем-то по-юношески романтизированными, но во многом они не лишены логики. С этим сложно не согласиться.

Он протянул ей розеточку с темным медом, и Уна-Жанел вежливо кивнула.

– Да, пожалуй. Но они так остры, что за их колкостью уже сложно рассмотреть суть.

– Я называю это «оскалом мудрости опыта». Тяжелый опыт в сочетании с мудростью заставил его заточить свое оружие. А в цивилизованном обществе лучшее оружие – это слова.

Уна снова кивнула и принялась за еду, но вскоре продолжила:

– Послушай, могу я спросить… – Она еще не успела договорить, а заалевшие щеки уже выдали ее мысли собеседнику. Карлай игриво приподнял бровь. – Вы знаете все друг о друге. Не можете друг без друга. Но все же у вас разные тела, разные желания. А… Что будет, когда Лесэн встретит девушку… Ну…

Карлай рассмеялся.

– Лесэн женат, – ответил он наконец; Уна-Жанел распахнула глаза. – На тебе. Потому что на тебе женат я.

– Но как же?! – даже чуть привстала она. – А свобода выбора?! Любовь, в конце концов?!

– Угомонись, милая! – все так же весело, чуть снисходительно отмахнулся Карлай. – Он влюблен в тебя даже сильнее, чем я.

Кажется, Уна даже услышала, как что-то хрустнуло у нее внутри. Как каленое стекло от хорошего удара. И будто два его куска с острыми краями крайне неудачно встали друг относительно друга. С одной стороны, только что прозвучало признание в любви. Его признание! Первое! Даже такое, брошенное вскользь, оно выдергивало землю у нее из-под ног. Но… с другой стороны, она слышала то, что слышала. И понятия не имела, как на это реагировать. Чувства Лесэна, как и он сам, решительно не вписывались в ее представления о семейной жизни и взаимоотношениях с Карлаем.

Тахис же смотрел на замешательство супруги со своим неизменным обезоруживающим теплом и с нескрываемым любопытством. От этого, пожалуй, девушке еще сложнее было подобрать слова.

– И я должна ответить на эти чувства? – робко уточнила она.

– Единственное, что ты должна, милейшее создание, – он ласково коснулся пальцами ее щеки, – это быть самой собой. Чувствовать то, что чувствуешь. И делать то, что чувствуешь. Как бы и кем бы оно ни называлось. Смыслы врут, притворяются и переигрывают, как бесталанные актеры…

– Но разве не врут чувства? – прошептала в ответ она, в очередной раз задыхаясь от его близости, от необъяснимой притягательности его необычных, слегка гротескных черт.

– Чувства не врут, они заблуждаются… Они всегда честны в своем заблуждении и прозрении. Оттого и невинны. Будь со своими чувствами, прошу, так будет проще для всех. И… – На короткий миг он опустил глаза, будто колючая крупица сомнения все же царапала его сердце. Подозрения, что собеседница его не та, какой