Франциск Медичи, великий герцог тосканский - Кондратий Биркин

– Тут есть какая-то тайна!

– Ты говоришь о смерти бабки и Фабрицио? – быстро спросила Бьянка. – Да, мне самой она очень загадочна. Вчера оба были здоровы, веселы, и вдруг оба, почти одновременно…

– Они отравлены! – досказал великий герцог. Бьянка вскрикнула, всплеснув руками.

– Да, – продолжал Франциск, – отравлены, и только особенная милость Божия спасла тебя и нашего сына от смерти. Вам обоим готовилась смерть, сразившая других. Неужели же ты не догадываешься, что кипрское вино, которое ты пила за ужином, которым потчевала бабку и старика, было отравлено?

– Но как же я жива и здорова? – с ужасом спросила Бьянка.

– Ты выпила его меньше, и действие яда было ослаблено аметистовым ожерельем с безоардовой амулеткой, которые ты носишь на шее. Чьей подкупленной рукой был всыпан яд в вино – до этого я доищусь; кем рука была подкуплена – это я знаю наверное. Тут целый заговор: брат Петр, синьоры, даже она, Хуана… Твоя жизнь и жизнь Антонио нужны им, и как видишь, они действуют.

– Твои подозрения не лишены основания, – сказала Бьянка, обнимая Франциска. – Есть еще одно обстоятельство, подтверждающее наши догадки. Вчера я послала прислужника Паоло с одним поручением во Флоренцию; до сих пор он не возвращался и, как мне кажется, не возвратится.

– Почему?

– Потому что его рукой была отравлена бутылка кипрского. Наши враги дали ему средства бежать или спрятаться.

– Я прикажу разыскать его, и он будет найден, живой или мертвый! – прохрипел Франциск, скрежеща зубами.

– Франческо! – сказала Бьянка голосом, напоминающим воркования голубки. – Именем нашего младенца заклинаю тебя: не мсти никому, не преследуй никого. Божия десница незримо хранит меня и моего сына. Счастливая в настоящее время, я не хочу, чтобы из-за меня пострадал кто-нибудь… даже мои враги! Прости им, как я прощаю, как Бог велел прощать ненавидящим нас…

И искусная комедиантка, всхлипывая, опустилась на колени перед великим герцогом.

– Ты ангел! – отвечал он, глубоко тронутый.

– Нет, я мать твоего сына, я женщина, любимая одним из величайших государей света.

Участь третьего сообщника Бьянки Капелло была чуть ли не хуже участи двух уже отправленных ею к праотцам. Письмо, данное ему Бьянкою для доставки во Флоренцию, было адресовано на имя подкупного убийцы, преданного фаворитке. Оно состояло из немногих слов: «Постарайтесь, чтобы податель не возвратился». Душегубец, поняв, чего от него требуют, сказал Паоло, что отведет его туда, куда приказывает синьора.

– Куда же это? – спросил Паоло.

– К старому купцу, ее должнику. Он отсчитает тебе двадцать червонцев и подарит несколько пар нарядного платья. За что тебе такие милости?

– Не знаю… Должно быть, чем-нибудь заслужил. А где живет купец?

– В предместье, на берегу Арно. Место довольно глухое и небезопасное, но бояться нечего – нас двое и мы вооружены.

Осушив с Паоло бутылку вина, клеврет Бьянки предложил ему отправиться в путь. Оседлав своего коня, злодей взял пистолеты и длинную шпагу, предложив Паоло для пущей его безопасности увесистый мушкетон. Проехав город и из предместья выбравшись за заставу, они очутились в гористой безлюдной местности, поросшей кустами можжевельника и вереска. Убийца, пропустив Паоло вперед шага на два, велел ему взглянуть влево, туда, где купол церкви.

– Видишь белый домик? – спросил он несчастного, осторожно взводя курок пистолета. – Левее, левее, – продолжал он, прицеливаясь.

Выстрел грянул, эхо откликнулось, и Паоло, даже не вскрикнув, зашатался в седле: пуля убийцы раздробила ему затылочную кость. Сняв с Паоло оружие, вынув из кармана его кошелек, убийца, взяв его лошадь под уздцы, спокойно возвратился в город.

Так умела Бьянка Капелло обделывать свои дела, не задумываясь ни над вопросом о жизни и смерти ближнего, ни над средствами к устранению препятствий. Ее возвращение во Флоренцию вместе с сыном было истинным триумфом; Антонио, окрещенный в соборной церкви, был признан сыном великого герцога, но узаконен не был. Фаворитка неоднократно напоминала Франциску о его обещании, но, видя, что тот уклоняется от прямого ответа, не стала более докучать и терпеливо ждала перемены обстоятельств. Неизменно милостивый к фаворитке, великий герцог вдруг сделался необыкновенно внимателен к супруге, ласков и почтителен с нею. Может быть, эта перемена в отношениях мужа к жене была следствием его раскаяния в обидах, нанесенных ей в былое время. Бьянка вздумала было выразить Франциску ревность, упрекнула его за любовь к супруге; но великий герцог напомнил ей, что Хуана тринадцать лет терпеливо переносила его холодность, никогда не упрекая за предпочтение, оказываемое Бьянке. Сближению супругов, хотя и позднему, много способствовали их дети: Элеонора и Мария. К отчаянию Бьянки 9 апреля 1578 года великая герцогиня разрешилась от бремени сыном Филиппом, а через два дня, к радости фаворитки, скончалась. По закону новорожденный герцог Филипп был объявлен наследником; живая контрафакция, Антонио лишался прав на престол… Но взамен всего этого овдовевший великий герцог мог жениться на Бьянке Капелло и тем исполнить ее заветнейшее желание.

Всегда искусная и осторожная, фаворитка на этот раз едва не разрушила своей настойчивостью тех подмостков к престолу, которые она строила в течение многих лет. До сих пор Франциск верил в бескорыстие ее любви, но теперь он понял, что любовь Бьянки далеко не бескорыстна. Непритворно оплакивая умершую супругу, великий герцог вместе с тем мучился и бесплодным раскаянием. «Что имеем – не храним, потерявши – плачем!» – говорит пословица, и Франциск испытывал на себе самом ее правдивость. Он сравнивал душевные качества покойной жены с качествами Бьянки, и вывод был далеко не в пользу последней; он припоминал те дни, когда в объятиях фаворитки забывал о жене, плакавшей в молельне или искавшей развлечения в чтении книг… Тоска по жене породила в сердце Франциска чувство, похожее на ненависть к любовнице, именно теперь, когда он мог принадлежать ей свободно, всецело. Но таково сердце человеческое: запрещенный плод всегда привлекает его сильнее дозволенного. В первый месяц вдовства Франциск намеревался даже совершенно расстаться с Бьянкою, и ей пришлось пустить в ход весь запас лукавства, кокетливости и нежности, чтобы отвлечь великого герцога от его намерения. Как бы то ни было, ей удалось по-прежнему поработить сердце Франциска, и 5 июня того же 1578 года, через два месяца после смерти жены, он тайно обвенчался с Бьянкою Капелло.

Тайный брак, законный в отношении религиозном, почти ничего не значит в политическом. Объявить Бьянку своею супругою великий герцог мог только тогда, когда сделал кое-какие поправки в ее метрике. Для этого флорентийский кабинет вошел в переписку с венецианской синьорией; пришлось задаривать членов совета Прегади, чтобы они признали Бьянку Ка-пелло коренной патрицианкой и прибавили к ее родословному дереву побольше ветвей и корней под рост генеалогии Медичи. Все это требовало чрезвычайных расходов, и Франциск кроме увеличения налогов обременил свой народ новыми, косвенными. «Слезы льются и через золото», а тут золото потекло в великогерцогскую казну сквозь слезы, пот и кровь тосканцев. Совет Прегади указом от 16 июля 1579 года объявил Бьянку