Сафари под Килиманджаро - Йозеф Вагнер

Кто царь зверей?

Я хочу вернуться еще раз к новогоднему вечеру у госпожи Тони Нутхи. Мы медленно пили прекрасное холодное французское вино. Вдруг наша очаровательная хозяйка спросила:

— А вы знаете, господа, кто царь зверей?

Американец, ветеринарный врач, специалист по тропическим болезням, вежливо улыбнулся и сказал:

— Мы с удовольствием это узнаем от вас, госпожа.

Госпожа Тони Нутхи залпом выпила свое вино, глаза ее сверкали, словно два раскаленных уголька. Теперь я могу точно сказать, что это было не от вина. Госпожа Тони готовила нам очередной сюрприз.

— Но я хотела бы от вас это услышать, господа. Скажите, кто царь зверей?

— Но этот вопрос даже не нуждается в ответе, госпожа!

— И все же вы знаете, господа, кто царь зверей?

— Госпожа, наверное, хочет нам рассказать один из своих остроумных анекдотов, — сухо заметил американец. — Царь зверей — лев. Во всяком случае, каждый из нас об этом читал еще в букваре.

— Ошибаетесь, господа, — сказала госпожа Нутхи и весело рассмеялась.

Американец снисходительно посмотрел на нее, как бы желая сказать: здесь находятся четыре специалиста, которые изучали зоологию не из окна экспресса. Мы достигли ученых степеней, скитаясь по диким лесам и саваннам, изучая природу Африки, а какая-то старая дама, уединившаяся от всего мира на своем острове, собирается нас учить.

Таинственная дама вдруг подошла ко мне и серьезно спросила:

— Вы тоже так думаете, господин профессор?

Она не смотрела на меня. Ее взгляд остановился на моем галстуке с заколкой, сделанной из когтя леопарда. И все же мне удалось заглянуть в ее глаза и я поймал в них лукавые огоньки.

Она чему-то радовалась, как ребенок.

Госпожа Тони молчала. Она ждала ответа.

А я почувствовал себя неуверенным, словно ученик перед седым и умудренным опытом учителем. Что-то заставило меня дать уклончивый ответ.

— Я не так долго жил среди девственной природы, госпожа, чтобы присоединиться к этому общепринятому мнению…

— Следовательно, вы сомневаетесь, что лев является царем зверей? — спросила Тони Нутхи с серьезным лицом.

— Я не сказал, что сомневаюсь, госпожа, но я в этом еще не убедился. Я этого еще не видел собственными глазами, вот что я хотел сказать.

Тони Нутхи хлопнула в ладоши, слуга принес очередную бутылку вина, и наша хозяйка подняла наполненный до краев бокал.

— Браво, господин профессор. Я уже многим задавала этот вопрос. Были среди них и зоологи. Но такого хорошего ответа я еще не слышала.

Не знаю, что тогда выражало мое лицо, не знаю, что обо мне подумали остальные гости. Почему именно меня так похвалила госпожа Нутхи? И что вообще кроется за всем этим? Чувство неуверенности не покидало меня.

— Вы знаете, что такое Ишаша? — продолжала таинственная дама. — Нет? Вот там вы узнаете много интересного. Там вы найдете ответ на мой вопрос. Поезжайте туда, господин профессор, не забудьте!

Лицо ее стало задумчивым, в глазах появилась грусть, как во время нашего знакомства. Наверное, в эту минуту она вспомнила своего мужа, который знал ответ на ее вопрос еще за многие десятилетия до нас.

Ишаша — это часть прекрасного района вблизи национального парка Куин-Элизабет, на самой границе с Конго. Это огромное плато с невысокими холмами по краям. Его высота над поверхностью моря от озера Эдуарда — 2995 футов, а в предгорьях Кигези — 5100 футов. На севере оно постепенно переходит в известный горный массив Рувензори, а на юге — в горную цепь Муфумбиро Рэндж. Непроходимые леса тянутся до самого озера Эдуарда, на востоке они начинают редеть. Деревья из породы акаций с кронами в форме зонтиков придают этой местности необыкновенный вид.

Свой лагерь мы разбили на берегу реки, которая тоже называется Ишаша и является государственной границей между Угандой и Конго. О госпоже Нутхи я давно уже забыл. За это время было так много других интересных впечатлений, что мне даже в голову не приходило связать Ишаша с ужином у таинственной дамы. Я приехал для отлова животных и, кроме того, я хотел сделать подробные топографические съемки всего этого района.

Впервые я вспомнил о госпоже Нутхи, когда увидел царя зверей… на дереве. Странно было видеть это прекрасное животное, которое живет только на земле, отдыхающим среди ветвей старой акации. Я подъехал на джипе на безопасное расстояние и наслаждался этим необычным зрелищем. Голова моя была полна вопросов, на которые не было ответа. Почему львы в Ишаша живут не только на земле, как во всех остальных частях Африки, но и на деревьях? Какая связь между львами и деревьями? Может быть они сверху подстерегают свою добычу, чтобы потом одним прыжком настичь ее? А может быть они нуждаются в таких «укромных уголках» в период размножения?

Наверное, я размышлял вслух, потому что Рубен, сидевший рядом со мной в джипе, очень просто ответил на все мои вопросы:

— Бвана, им хорошо на дереве. Поэтому они там.

— А почему им там хорошо?

Рубен пожал плечами и глубоко задумался.

Я его не трогал. Я много ценного узнал от своих африканских помощников.

— Если бы я был львом, я бы тоже жил на дереве, — ответил Рубен после долгого молчания.

— А почему?

— Там прохладно, не кусают мухи, им там спокойно. Не надо бояться других зверей.

— Царь зверей не боится. Его боятся.

— Это не так, бвана. Всякий зверь боится. Если бы я был львом, я бы тоже боялся.

Рубен стал серьезным и больше мне ничего не удалось у него выудить на эту тему. Тогда я еще не мог предполагать, что во многом он был прав. Но убедиться в этом было не так-то просто.

Со своими африканскими помощниками мы провели 182 длительных и кратковременных наблюдений — днем и ночью. Ночные наблюдения проходили во время светлых, лунных ночей. Мы поочередно проводили ночи в кабине джипа…

Помню, как однажды мы с Рубеном напряженно наблюдали за группой львов. Собственно, напряжение испытывал только я… Рубен, сидя в джипе, спокойно обедал и удивлялся моему поведению.

Кинокамера была наготове, я ждал.

Мы находились в буше. Скорее даже был остров из кустарника в центре огромного плато. По небу плыли тучи, все чаще закрывая собой его голубизну. Казалось, что облака вступили в немой, но отчаянный поединок. Они нагромождались друг на друга и содрогались, словно в конвульсиях, напоминая вспененное море, волны которого разбивались о дикий скалистый берег. Эта картина настолько меня захватила, что я невольно стал напрягать слух в ожидании раскатов грома.

— Бвана, поешь. Таких львов много.