Клариса. По ту сторону холста - Олла Дез

— Вы утверждаете, что все это работы старых мастеров? — между тем вопрошал мэтр своим густым басом.

— Вот смотрите сами, это Витто, а это эскиз Герарда Даусма. Он был учеником самого великого Рембрина. А вот эти два рисунка принадлежат руке Альбера Дюбера. Это наброски к его знаменитой «Меланхолии».

— У вас есть доказательства из экспертного совета?

— Увы. Но у меня есть подтверждение, что бумага, на которой сделаны рисунки, принадлежит к тому времени и соответствует годам жизни художников. Вот заключение экспертов. — Он протянул мэтру увешанную кучей печатей бумагу.

— Но позвольте, любезный, этого же явно недостаточно. Необходимы более весомые доказательства.

— У меня их нет. Именно поэтому я прошу за все рисунки скромную сумму в четыреста золотых. Согласитесь, что один только рисунок Дюбера стоит столько. А я прошу за все двенадцать. И у меня есть заключение по бумаге. Если вы возьмете на себя хлопоты по установлению подлинности, то можете заработать на них около двух миллионов золотых. Это гигантская сумма.

— Откуда они у вас? Согласитесь, что это важно.

— Они не были украдены, ведь иначе были бы у вас в каталоге? И тот бы зазвонил, как только я их выложил? Не так ли? Вы же пользуетесь заклинанием всех антикваров для магического прилавка?

— Да. Они не были украдены, но это совершенно не говорит об их подлинности.

— Но вы же сами неплохой эксперт в области антиквариата? И такой опытный торговец способен оценить и степень мастерства, и руку художника. Разве нет? — На мой взгляд, это была прямая, довольно незамысловатая лесть, как в басне про ворону. Неудивительно, что мэтр не поддался.

— Все это здорово. Но я не являюсь специалистом и экспертом в рисунках старых мастеров. И не забывайте, что на каждого художника, нужен свой специалист. — И, тем не менее, из рук рисунок, принадлежавший, возможно, руке Альбера Дюбера, он не выпускал.

— Мне нужно подумать. «Это большая сумма денег», — после некоторой паузы всё-таки произнес он.

— Боюсь, что не могу дать вам это время. Деньги мне нужны и срочно. В противном случае я бы никогда не отдавал их так дешево.

Мэтр снова задумался, продолжая рассматривать рисунки. И тут-то и произошел случай, фатум, рок, стечение обстоятельств, что иногда происходит и всё меняет. Иногда мы даже и не замечаем таких мелких случайностей, способных перерасти в нечто большее, и даже понять не можем: с чего же всё началось. В моем случае всё началось с распахнувшегося окна.

Окно открыли на втором этаже. К нам вела лестница. Вот по этой самой лестнице и пронёсся легкий ветерок. Сквозняк не был сильным. Он толком и не мог что-то потревожить, и прошел бы незамеченным. Но все же один из рисунков приподнялся и полетел в мою сторону, мягко приземлившись у моих ног. Бумага была очень тонкой и желтоватой. И наверняка невесомой. Именно поэтому она и улетела. Я наклонилась и подняла его.

Скорее всего, это все равно бы произошло. Но случись это в любой другой момент, последствия для всех были бы, наверное, иными. Однако, судьба распорядилась за меня. Я держала в руках рисунок и перед моими глазами, как в кино, вдруг развернулась другая комната. Я не испугалась, потому что подсознательно чего-то такого и ожидала.

Комната, в которой я очутилась, вернее, которая наслоилась на реальность, совершенно отчетливо являла все действия. На фоне я продолжала слышать мэтра и даже различать наш массивный прилавок.

Дополнительная реальность была завалена кучей хлама. А за столом сидел молодой парень и что-то увлеченно рисовал. К нему сзади подошел наш посетитель и четко произнес:

— Старайся лучше. Я снова был в библиотеке. Выдрал из старых книг еще пару чистых листов.

— Это неправильно, Жорж.

— Не твоего ума дело. Угольный карандаш и триста лет назад был угольным карандашом. Бумага подлинная. Никто ничего не докажет.

И комната с двумя мужчинами пропала. Все произошло очень быстро. Слишком быстро я бы сказала. Я даже и понять ничего не успела, как видение пропало. Мэтр и наш посетитель ничего не заметили. Вот я стою и рассматриваю рисунок. Вот подхожу и протягиваю его им. Мелочь, пустяк. Только вот то, что я увидела, теперь не может стереться из памяти. И что мне теперь с этим делать?

А посетитель продолжал рассказывать про срочность, когда как мэтр напирал, что ему нужно время все проверить, и хотя бы один эксперт должен взглянуть. Я подошла и, глядя мэтру в глаза, твердо произнесла:

— Мэтр Липринор, вы не должны этого делать. Я думаю, что вам следует вернуть рисунки и проводить посетителя на выход. — Я не ограничилась этими словами и стала решительно собирать разложенные по прилавку рисунки обратно в папку.

Я действовала столь решительно, что мэтр на минутку даже растерялся. Я никогда не вмешивалась раньше в его переговоры с посетителями. И тут вдруг такой стремительный поступок. Мэтр все же согласился со мной и кивнул в знак одобрения. Посетителя явно перекосило. Он собирался что-то еще доказывать, но мэтр решительно указал ему на дверь.

Мужчина ушел, а мэтр посмотрел на меня.

— Все в порядке, Клариса? Что это вдруг на тебя нашло?

— Все в порядке, мэтр. Просто его история показалась мне очень сомнительной, вот и все.

— Да. Мне тоже не очень понравился этот тип. И ничего более тебя не тревожит?

— Нет, мэтр.

Я, почему-то умолчала об этом моем видении. Просто потому, что не до конца сама поняла, что это было. Вдруг мне показалось? Или просто воображение разыгралось. Мне нужна была пауза, чтобы подумать.

В тот же день мы выяснили, что рисунки купили через две лавки от нас. Вся наша улица торговала антиквариатом, и наша лавка была далеко не единственной. Мэтр Вискон польстился на возможную гигантскую прибыль и не устоял перед искушением. Вскоре некоторые из рисунков были выставлены на витрине. Мэтр Вискон вставил их между двух стекол. Теперь можно было рассмотреть и заднюю часть рисунка. Он оформил работы красочно, отбоя от посетителей не было. А потом пришли журналисты и начали на все лады прославляли метра Вискона как первооткрывателя неизвестных шедевров, тонкого специалиста, человека с отменной интуицией. И еще много чего. Я ходила все это время и боялась посмотреть мэтру в глаза. Ну как же. Я вмешалась и повлияла на его решение. Неизвестно, что бы он надумал, если бы не я.

Так продолжалось две недели. Я