Приговоренные к любви - Нора Филдинг

Мистер Браун был хозяином книжного ма­газина, в котором я еще не так давно трудилась. После лжесделки, совершенной моим сбежав­шим женихом, я предупредила его о своем уволь­нении, но он попросил меня поработать до тех пор, пока не найдет другую девушку на мое место. Как жаль, что Джил так быстро ему под­вернулась! Работать у мистера Брауна мне очень нравилось. Он добрый человек, хорошо разби­рающийся в книжном бизнесе, но сможет ли он оказать влияние на чиновника из Форин Офиса? Вряд ли.

Энн с таким воодушевлением предлагала мне помощь, что я не смогла отказаться. Я написала резюме. Моя добрая, бескорыстная подруга го­това была хлопотать над явно бесперспективным делом.

— Вот и умница, — подвела итог моим твор­ческим усилиям Энн и упорхнула из палаты. Она спешила на работу.

Дни мои в больнице медленно текли один за другим. Почти каждый день приходила Энн. Она приносила мне книги из магазина, которые я запоем читала, пытаясь уйти от реальности в вымышленную жизнь.

В одно из своих посещений Энн с тревогой спросила:

— Джейн, а Эрик ничего не стянул?

Первой моей реакцией было возмущение.

— Как можно так думать...— Я хотела сказать «о порядочном человеке» и осеклась. Вместо это­го я прошептала: — Не знаю. Он имел такую возможность.

— Джейн, тебе надо срочно уехать из Анг­лии! Тебя может искать полиция!

— Ну и что! Я ничего оттуда не брала. Я не воровка, меня саму обокрали. Если меня вызо­вут в полицию, я все расскажу как есть. А по­том, если в Форин Оффисе примут положитель­ное решение насчет моей кандидатуры, я и так уеду из страны.

— Да, ты права, — согласилась со мною Энн. — Ты пострадавшая, обманутая женщина, и ты ни в чем не виновата.

Не очень приятно слышать, что ты — дура, даже если знаешь об этом. Я перевела разговор на другую тему, попросив Энн принести книгу известного политического деятеля об обстанов­ке на Ближнем Востоке. Мне предстояло собе­седование, и я хотела к нему подготовиться.

Энн пообещала. Больше мы не говорили об Эрике, но мысль, высказанная подругой, запа­ла мне в душу.

Терзала меня и еще одна проблема. Поставил ее не кто иной, как зеленоглазый блондин. Я даже не знала, как его зовут, но он прочно вошел в мою жизнь. Часами я ломала себе голову над одним и тем же вопросом: откуда взять день­ги, чтобы отдать их импозантному блондину с зелеными глазами, оплатившему мое нахожде­ние здесь, в этой палате частной больницы? Ответа я не находила. Энн тоже не могла мне в этом помочь. Надежда была только одна — вдруг отлаженный механизм Форин Оффиса собьется и меня примут на должность секретаря консула. Утопающий хватается и за соломинку.

Однажды, когда до снятия гипса остался один день, в палату влетела радостная Энн.

— Все устроилось! Завтра у тебя собеседова­ние. Мистер Браун уверен — тебя обязательно возьмут.

Я еще не успела почувствовать ни радости, ни волнения, как подруга уже умчалась. Она торопилась к кому-то на свидание. Может быть, ее мечты о зеленоглазом блондине воплотились в жизнь? Это вполне реально. Как-никак у них общий объект для забот: моя персона.

Энн моя лучшая подруга. Я желаю ей всячес­ких благ в жизни, но в глубине души зашевели­лось темное, непонятное для меня чувство. Я завидую ей! Мне не хочется отдавать ей незна­комца, дважды вторгшегося в мою жизнь,— зе­леноглазого блондина, как я привыкла про себя его называть.

Чувство ревности, охватившее меня, было столь отчетливо, что я испугалась. Неужели это я? Завистливое неблагодарное создание! И ка­кое я имею право на совсем чужого мне челове­ка, человека, с которым я не обменялась и сло­вом, если не считать истерических выкриков обезумевшей от предательства женщины?

Я закрыла глаза и попыталась внушить себе, что надо подавить дурацкое чувство ревности. Вспомнив все, что читала о йоговских упраж­нениях, я принялась за медитацию и достигла потрясающего успеха. Я уснула.

Мне снился сон. Чудесный волшебный сон. В нем не было горестей и страданий. Ярко свети­ло солнце, но я лежала в кружевной тени дере­вьев и наслаждалась прохладой. Рядом со мною находился любимый. Кто это был, я не знала. Лицо его было от меня скрыто. Но то, что я люблю этого человека, сомнений не было. Все мое тело было объято теплом и негой. Я купа­лась в любви. Я чувствовала дыхание любимого. Его пальцы нежно и осторожно пробегали по моему лицу, лаская его. Вот они коснулись моих губ, обжигая их мимолетной лаской, и вдруг с силой сжали плечо.

Мое тело напряглось. Сознание велело немед­ленно проснуться. Но мне не хотелось выходить из забытья. Все мое существо требовало только одного: продолжения сладостных видений. В них мой возлюбленный не предавал меня. Он лю­бил меня искренне и нежно. У меня не было сил разомкнуть глаза, но неприятная боль сно­ва появилась в моем плече. Рассудок требовал пробуждения. «Проснись! Проснись немедлен­но!» — посылал он мне приказ за приказом.

Я неохотно пошевелила ресницами.

— Твое лицо... словно сошло с картины ста­ринного мастера. Проснись! Мне надо с тобой поговорить, — услышала я тихий шепот.

Голос был низкий и ласковый. Он звучал как нежная колыбельная, и мне захотелось снова нырнуть в сон. Я опять плотно смежила веки, но один уголок моего сознания уже проснулся. Именно тот, который всегда замечал любые нелепости и любил надо мной иронизировать. Вот и сейчас, еще полностью не проснувшись, он живо отреагировал на услышанные слова. «Картина старинного мастера», передразнил он моего возлюбленного. Ха-ха! Старинная карти­на «Ребекка»! Ха-ха!

Несмотря на все мои попытки погрузиться опять в сладостные иллюзии, противный уго­лок сознания разбудил все-таки своего собрата в моем рассудке. Тот сразу встрепенулся и стал задавать провокационные вопросы. Твой возлюб­ленный? Кто это? Эрик? У тебя не было нико­го, кроме него.

Так это Эрик стоит рядом со мной? Какое счастье! Значит, не было никакого обмана. Все это только недоразумение. Сейчас я открою гла­за, и он мне все объяснит. Скажет, что он меня любит и мы будем счастливы всю жизнь. Эта мысль показалась мне настолько обнадеживаю­щей и правильной, что я быстренько опять ныр­нула в сон. Но, видимо, больше спать мне было не суждено.

— Проснись! — снова прошептал голос. — Про­снись, пожалуйста.

Если меня так настойчиво просят, надо ис­полнить требуемое, тем более что оба, не захо­тевшие уснуть уголка сознания окончательно взбунтовались. Очнись, дура! Эрик — обманщик, никогда тебя не любивший. Никогда ты ему не была нужна. Он только использовал тебя для своего обогащения. В тот первый вечер он, воз­можно, лишь хотел перекусить за твой счет, но когда узнал, что у тебя квартира и не осталось никого из близких и родных, то сразу же при­творился влюбленным. Если он вернулся, зна­чит, нашел еще чем поживиться около тебя. Гони его прочь!