Перцовый смузи - Анастасия Алексеевна Попова

еще была жива, когда их удалили. Недостающий орган другого нашёлся в нижнем конце его же пищеварительного тракта, он скончался от кровопотери. Третий, от чего он отвел душу, было сложно сказать, то ль от болевого шока, когда с него живьем снимали кожу, то ли от того что его голову отделили от тела. Сказать точно можно было только одно, маленькое хрупкое существо, неспособное произнести ни звука физически не могло этого сделать. Но разбираться никто не стал. Суд признал её невменяемой и направил на принудительное лечение в учреждение закрытого типа.

***

В окне закрыв тусклый свет лампы, мелькнула голова. Любопытный взгляд впивался в полутьму пытаясь разгадать очертания силуэтов.

– Она привязана. – Гулкий хрипловатый баритон позади, сотряс воздух.

– Я, пожалуй, посмотрю, не стоит беспокоиться.

– Воля ваша. – Развел руками силуэт в белом на другой стороне коридора, и скрылся в темноте сумрака.

Он вошёл, приглушенный свет ворвался в палату, походившую на одиночную камеру с единственной узницей, тонкий силуэт изящно обрисовала белая ткань простыни. Подойдя ближе, парень увидел фарфоровую кисть, туго прикованную толстым ремнём из грубой свиной кожи. Ему стало жаль её, на руке не было ни единой потертости, Катя не сопротивлялась, не то что остальные, она была другой. Прекрасное, идеальное создание, изысканное творение, чарующий ангел, сошедший с небес. Он расстегнул ремень, высвободил тонкую белоснежную руку, как она была прекрасна.

Девушка пошевелилась. От его прикосновений огромные голубые глаза распахнулись, всем телом она вжалась в подушку, испуганно ловя его дыхание. Он улыбнулся.

– Кто вы? – Раздался трепещущий едва уловимый голос.

– Я ваш новый доктор.

– А… – его слова сняли оковы страха, он больше не пугал её, и не интересовал, она отвернулась, уткнувшись в стену.

– Я пришел посмотреть как вы.

– Все хорошо… – Бесчувственно бросила она.

– Вы слишком долго спали.

– Я не спала. Я гуляла.

– Но где, вы не выходили из палаты уже больше года.

– А разве для того что бы гулять обязательно нужно куда-то выходить? – На её лице мелькнула улыбка.

– Может, поговорим об этом?

– К чему пустые слова, если все решения уже приняты.

– Вы здесь, потому что вам нужна помощь. И так решил суд.

– Но я не делала того, в чем меня обвиняют.

– Я верю вам, но другие нет.

– Тогда почему не отпустите, почему держите меня здесь в этих стенах, заковав ремнями?

– Потому что вы опасны.

От его слов на её глаза нахлынули потоки слез, закрыв освобождённой рукой лицо, от чужих глаз она всячески пыталась скрыть их, но не могла.

– Преодолеем пограничное состояние и…

– Пограничное, – переспросила она, – граничащее с разумным, или выходящее за границы вашего понимания.

– Вам, Катенька, нужно немного времени.

Произнеся её имя, он совершил роковую ошибку. Тонкая холодная рука впилась в гортань. Голубые глаза потемнели, блеснув дьявольским пламенем. Она заговорила, на уже не так, все изменилось в ней: глаза, лицо, звучанье голоса. Перед ним было уже не то чарующее создание, которым он умилялся мгновенье назад, перед ним был демон, восставший из глубин ада.

– Как ты заговоришь теперь? Да и сможешь ли? Я могу забрать у тебя все, здесь и сейчас, все к чему ты шел, чего так хотел, к чему стремился, ведь это все ничего не значит без жизни, а твоя жизнь сейчас в моей руке.

Оглушительный смех заиграл в палате, раскатами вырываясь на свет, поднимая волну такого же жуткого смеха эхом отзывающегося с обеих сторон коридора. Мячом прокатившегося по всем этажам превратившего тишину в беспорядочный говор роя. Парень пытался освободиться, разжать её тонкую хрупкую руку, но с каждым его усилием она все крепче сжимала гортань, хруст которой сливался с её смехом. Катенька с умилением вглядывалась в его глаза полные ужаса. Казалось, она получала от этого удовольствие, но убивать его она не хотела, у неё был совсем другой план.

– Ты не такая, – хрипя от боли и нехватки воздуха из последних сил шептал врач, – ты не можешь.

– Я не она, я смогу. Её вы убили, убили своей жестокостью и лицемерием. Убивали пороками и корыстью. Она не хочет жить в этом мире, среди таких как ты и других таких же как и ты. Прогнивших, насквозь пропахших ложью. В какую оболочку вас не завернуть гнилое нутро все равно возьмет свое. Вы не достойны этой жизни.

– Кто ты?

– Я, та кто защищала еще и буду защищать. Вам не отобрать у меня свет этого мира. Вам не закрыть меня в чертогах её сознания. Я слышала все, все что вы ей говорили. Не ты, тот, кто был до тебя, он был слаб – его слабость пахла трусостью через каждую его пору.

– Ты убила его?

– О… нет… – её хватка немного ослабла, дав возможность на глоток воздуха. – Он сам убил себя, еще до того как вошёл сюда, ещё задолго до встречи со мной, он убил себя алчностью. Замуровав в грязевой жиже жадности свою душу. Он сидел на своих деньгах доставшихся ему ценой чужих слез. А нужны ли они ему теперь?

– Я не знаю, он уволился.

– Он умер, второй раз, но впереди и третий. А ты? Зачем ты здесь.

– Я просто люблю тебя. – Слеза скатилась по его щеке, её рука опустилась.

***

Путь был ей хорошо знаком, его она проходила каждый день, каждую ночь, но дойдя до рубежа, возвращалась в тело. Теперь оно с ней. Теперь она знает, что способно остановить тьму внутри неё.

БЕЗДНА

Солёные языки взбивая пену жадно облизывали ступни, смывая следы на песке, обдавая побережье морской прохладой. Солнце тонуло в голубой пучине, последними лучами лаская гладь безмятежных волн. Шаг за шагом она робко приближались к силуэту склонившемуся у кромки воды.

– Я ждал тебя. – Бархатный баритон слился с шёпотом волн.

– Я здесь, – она улыбалась, пытаясь скрыть накатывающийся поток слез, – как красиво!

– Он еще не готов, поможешь?

– Ты же знаешь, я плохой архитектор.

Замок был чудесен. Каждый изгиб рассказывал свою историю. Город иллюзий оживал в его руках. У готической ограды расположились песочные торговцы. Ремесленные кварталы рисуя идеально прямые линии сбегались к центральной цитадели, над которой величаво красовался прекрасный замок.

– Тебе нравится?

– Смотришь, и время переносит в средневековье. Ты создал целый мир.

– Каждое утро с отливом я выхожу на берег, строю, улучшаю, живу их мыслями. Но волна беспощадна, как и цикл времени, и что бы ты не оставил на песке языки прилива унесут с собой в голубую бездну.

– Тогда зачем это все?

Голубые сапфиры оторвавшись от песочного города с любопытством вглядывались в её глаза, пытаясь разобрать беспорядочные мысли, сорвав мантию оголили душу.

– Смотрю, наслаждаюсь, и уношу воспоминания, что бы вернуться и отстроить все вновь. А зачем ты возвращаешься?

– Но разве нам не хорошо, здесь в этом уютном тихом месте, в дали от всех? Ты же сам ответил на вопрос.

– Нет, я не могу понять зачем ты продолжаешь мучить себя?

– Как прошел твой день? – Желая избежать неудобного вопроса брякнула девушка.

– Так же как и предыдущий, и другой до этого, и все остальные. Я строю.

– Мне не хватает тебя.

– Я понимаю, но так продолжаться не может, ты убиваешь себя, в один прекрасный момент ты не вернёшься.

– Не хочу.

– Ты должна! Беги! Беги быстрее!

Металлический вой сирены громом разверз небеса, исполинская волна затмив багровый диск, накатом неслась к побережью. Белоснежный песок задрожал под натиском стихии. Обернулась, бросив прощальный взгляд, он сидел неподвижно желая разделить участь своего микро мира. Соленые волны заполонили глаза, осыпав дождем уходящую из-под ног белоснежную дюну. Успела. На этот раз она успела.

***

– Эфир окончен. – Повторяясь, верещал металлический голос. Вой сирены бил пульсом в висках.

Первый шаг дался с трудом. Холод бездушного металла обжог ступни, рябью мурашек пробежав по телу.

– Ну, ты как? Давай быстрей, сворачиваемся и валим! – Подлетел Джимм, укутывая белоснежное тело в одеяло. – Ты превысила все допустимые параметры. С ума сошла?

– Спасибо. – Едва слышно шепнула она.

– Ты опять за свое? Да ты ж чокнутая!

– Все хорошо!

– Хорошо будет тогда, когда телепортатор унесет нас из этой галактики. Чертово место!

– Я видела его.

– Да у тебя точно мозги потекли. Бездна – для релакса, а не для оживления мертвяков и проекции воспоминаний. Это тебе не вирт игрушки с пояса.

– Слушай, – закрепляя моделирующий браслет, за мгновение окутавший тело в криокостюм, она наконец взглянула на парня – чё, ты один негатив несешь?

– Где ж