Наследник подземного мира - Тимофей Печёрин

Ну а если предположить, что из-за письма за Олегом и охотятся — так хотя бы проступает мотив. Как там написано? «Прошу явиться для вступления в права наследования и во избежание смуты». Как видно, на наследство покойного Ашсара нашлись и другие претенденты. Ну или смуты кому захотелось. Вот и мешают.

Глава вторая

Трон властителей Даргоза золотисто поблескивал в тусклом свете факелов. Притом что золота на него не ушло ни песчинки. Трон был выдолблен и вытесан из цельного куска камня — и слегка покрыт позолотой. Осторожно усаживаясь на него, Сабина успела оценить сколь неудобное сидение ей досталось. Увы и ах: роскошь вообще-то не была в чести ни у Ашсара, ни у его предшественников.

Сабина была высокой женщиной с длинными, черными и тщательно уложенными волосами. Узкое платье до пола подчеркивало ее стройную фигуру — не хуже, чем в молодости. Хотя куда там… В молодые годы Сабина и в подметки не годилась себе нынешней. И только лицо, сухое и с усталыми глазами, напоминало о прожитых ею годах.

Напоминало… но не расстраивало. Потому как Сабина рассчитывала прожить еще столько же — по меньшей мере. Возможностей придворной колдуньи для того было предостаточно. Тем более что молва о колдовском могуществе Сабины давно вышла даже за пределы даргозских владений. Правда, вкупе с прозвищем Гадюка. Как ни досадно…

— Эй, кто здесь! — разорвал тишину тронной залы грубый, надтреснутый голос, привыкший командовать.

Миг спустя, разводя створки железных, покрытых узором, дверей, появился и его обладатель. Ар Халлас, кастелян Даргоза. Несмотря на почтенный возраст оставшийся рослым, крепким и стремительным в движениях.

Кастелян пожаловал не один. За ним, уже с мечами наизготовку, в тронную залу прошли два воина из личной гвардии Ашсара. Так сказать, вернейшие из верных.

— Эй, ты! По какому праву ты заняла этот трон? — гаркнул Халлас, тыча в сторону Сабины пальцем.

Колдунья ничуть не смутилась.

— Не вижу причины, по которой я не могла бы это сделать, — холодно ответила она, — по древнему обычаю нашего мира трон занимает тот, у кого достаточно сил. А не получает его по чьему-то разрешению — как на блюдечке. Тем более что Ашсар мертв. Так что ни запретить, ни помешать он мне не может.

— Ашсар занял трон по наследству, — напомнил кастелян, не сводя с Сабины все тяжелеющего взгляда, — и распорядился поступить так же после его смерти. Наследник уже известен и оповещен. И вот-вот должен прибыть в Даргоз.

— Да неужели? — колдунья рассмеялась, — да, Ашсар унаследовал свои владения, подтверждаю. А еще напомню, насколько Даргоз ослаб за его славное правление! Если бы не мое колдовство, соседи давно разорвали бы нас на части. И сожрали, не подавившись.

Что до наследника… да будет известно благородному ару, это создание выросло еще более жалким, чем его папаша.

— Не смей поносить Ашсара! — голос Халласа звучал уже словно звериный рык.

— Ах! Ка-а-ак трогательно! — протянула Сабина, — верный пес облаивает хулителей своего хозяина. Мой ар, напоминаю тебе, что Ашсар уже отправился к Всекорню. Следовательно, ничего не значит для меня. Тебе же я могу посоветовать лишь одно: не глупить. А служить мне с той же верностью, что и прежнему властителю. Поверь, я в долгу не останусь.

Наследник же… ты и сам будешь разочарован, когда увидишь его. Если увидишь. Поднебесный Мир сказался на Алгаре не лучшим образом. Для Даргоза он чужой… как и для всего нашего мира. Слишком мягкий. Нерешительный.

Впрочем, вряд ли ты успеешь встретиться с сыном Ашсара. Им как раз занимаются два моих лучших ученика.

Речь колдуньи звучала неторопливо и непринужденно. Как при беседе на каком-нибудь светском приеме. И в то же время Сабина ни на миг не позволяла себе отвлечься, ослабив бдительность. Потому переглядывание Халласа с гвардейцами покойного властителя не осталось ею незамеченным.

И истолковала колдунья их верно. Успела истолковать — за мгновение до того, как оба воина двинулись в ее сторону. И прочла нужное заклинание.

С грохотом и лязгом ожили две статуи — два железных исполина, стоявших у стены. И тяжелой, неторопливой, но в тоже время и неумолимой поступью направились навстречу гвардейцам. Что казались карликами на их фоне.

Храбрости вернейшим из воинов Ашсара было не занимать. Умения обращаться с мечом — тем более. Но клинки бессильно скользили по металлу оживших статуй, не оставляя ни царапины.

У железных воинов Сабины оружия не имелось вовсе. Да оно и без надобности было тем, кто ростом вдвое превосходил любого человека. Огромные руки вырывали мечи у гвардейцев. Огромные кулаки отбрасывали людей, повергая их на каменный пол. И оставляли изрядные вмятины на доспехах. Наконец, железные объятья сдавили воинов Ашсара столь крепко, что те не могли уже не то что сопротивляться — но даже пошевелиться. Дышать.

И тогда-то самообладание матерого вояки изменило ару Халласу. Не в силах больше наблюдать за происходящим в тронной зале, кастелян с воплем рванулся к Сабине. На ходу вынимая из ножен меч.

Колдунья встретила его единственным движением: небрежным взмахом даже не руки — пальца. Кастеляна швырнуло к ближайшей стене, с силой распластывая на каменной кладке, ломая позвоночник. Воинственный рев сменился стонами и криками, чуть не жалобными.

Но Сабина не знала жалости. И для ара Халласа ничего еще не закончилось. Горло едва сползшего на пол кастеляна обхватила невидимая удавка. А столь же невидимая цепь проволокла по полу, подтащив к подножью трона. И за горло же приподняла, пытаясь удержать голову вровень с лицом колдуньи.

— Ты… — проговорила Сабина сама чуть ли не задыхаясь от радостного возбуждения, — ничтожество… Ты мне все расскажешь. И кто знал о наследнике… и кого посылали, чтоб ему сообщить. Все расскажешь! И не надейся прежде умереть — от меня непросто уйти… даже так!

— Гадюка!.. — захрипел в ответ ар Халлас, вперившись в нее покрасневшими, чуть ли не выпадающими из орбит глазами, — если колдовство твое… или прислужников твоих… если топор палача… петля или сталь… лишат жизни наследника Ашсара… будь тогда ты проклята! Проклята на всю жизнь!

Последние слова он выкрикнул совершенно отчетливо и громко. Невзирая на сдавленное горло. Чем заставил Сабину немного растеряться: колдунья даже поперхнулась.

Насколько сильным может быть проклятье простого смертного, она не представляла — это лишь у колдунов все взвешено и отмерено. Человек же, от колдовства далекий, мог по недомыслию и от избытка чувств вложить всю душу. Или не вложить ничего.