Загадка закрытого люка - Анна Устинова

Оба нарушителя спокойствия перед ним искренне повинились. Тут выяснилось: больше всего учителя литературы задел тот факт, что Пашков крикнул: «Тормози Романом», хотя по правилам должен был обращаться к нему не иначе, как по имени-отчеству. Когда же Лешка признал и эту ошибку, литератор объявил, что зла на него больше не держит.

– Спорт есть спорт, – изрек он в заключение. – Я и сам в ваши годы увлекался настольным теннисом, лыжами, стрельбой в тире и коньками. А коньки и ролики – это почти одно и то же. Но в школу я на коньках и на лыжах никогда не являлся.

Кончилось тем, что Пашков и Моя Длина пообещали больше на роликах в школу не приходить. Однако по прошествии некоторого времени совесть успокоилась, и они стали ежедневно пытаться всеми правдами и неправдами проникнуть на уроки в роликовой амуниции. По словам Лешки, тут самое главное – добраться до класса. Ведь во время занятий никто не станет особенно приглядываться, что у тебя на ногах, если, конечно, не вызовут отвечать.

Стоя сейчас подле компании с Большой Спасской, Лешка напряженно разрабатывал сегодняшний план проникновения в школу.

– На фига тебе это надо? – не понимал Темыч.

– Неужели не ясно? – на полном серьезе ответил Пашков. – Если уж сделался роллером, так нужно всегда на роликах ездить. Иначе ты вроде бы как не профессионал, а неизвестно кто. И Машка тоже так считает, – добавил он.

– Понятно, – фыркнула Катя.

Как раз в это время к ребятам подлетела Моя Длина во всем блеске дизайнерской роллеровской экипировки.

– Привет, мальчики-девочки!

– Машка! Привет! – Лицо Пашкова озарила счастливая улыбка.

Моя Длина, небрежно ему кивнув, остановилась возле Кати и Тани.

– Сегодня сразу же после школы иду на крутую тусовку роллеров. Видали? – продемонстрировала она новые оранжевые ролики. – Специальный фасон. Дизайнерский. Там даже мое имя есть.

– Где? – почему-то заинтересовался Женька.

– С внутренней стороны возле крепления, – гордо пояснила Моя Длина.

– А что, эти ролики оттого, что на них твое имя, развивают большую скорость? – спросил Тема.

– Молчи, малявка, – обиделась Школьникова. – Много ты понимаешь.

Темыч в ответ подверг сомнению умственные способности некоторых девчонок на роликах. Затем демонстративно встал так, чтобы Моя Длина оставалась вне поля его зрения, и принялся созерцать окрестности. Но Школьникову его действия совершенно не волновали. Ее мучила иная проблема.

– Лешка. Сегодня у меня надежда только на тебя, – наконец снизошла она до Пашкова.

– Да, Машка? – Пашков снова, едва не снеся от избытка эмоций мелкого Темыча, подкатил вплотную к Моей Длине.

– Надо сегодня пройти в класс на роликах, – объяснила Школьникова. – Иначе на тусовку не успею. И потом…

Она не договорила, но Лешка понимающе кивнул. В этом «потом» заключалось самое основное. Среди настоящих крутых роллеров расставаться с роликовыми коньками, кроме как на ночь, считалось большим позором. В узкопрофессиональных кругах был известен даже один юный скрипач, который выехал в роликовой амуниции прямо на сцену и отыграл на коньках целое концертное отделение. В общем, то, о чем говорила сейчас Школьникова, расценивалось роллерами как дело чести.

– Спокуха. Пройдем, – заверил Лешка. – У Пашкова все четко.

– Если пройдем, возьму тебя с собой к роллерам, – решила его простимулировать Школьникова.

Пашков зарделся от счастья. Рот у него растянулся чуть ли не до ушей.

– Со мной, Машка, не пропадешь.

Школьникова исполнила неуклюжую фигуру, которая казалась ей изящным пируэтом.

– Посмотрим.

– Прямо корова на льду, – улучив момент, шепнула Катя на ухо Тане.

Светловолосая девочка кивнула.

– Чего стоите? Уроки скоро, – подошел к ним здоровяк Марат Ахметов.

– Мара-атик, – с томным видом протянула Моя Длина. – Где пропадал?

– На Канары мотались с предком, – отвечал тот. – А потом еще в Рим заскочили. Предок там матери и сестре покупал шмотки.

Папа Марата, Хамитяй Хамзяевич, еще недавно работал носильщиком на Курском вокзале. Затем он совершил какую-то не совсем ясную, но, по-видимому, головокружительную карьеру. Сперва он стал разъезжать на синем джипе «Паджеро», а недавно приобрел еще и «Порше». Сына он тоже не забывал, путешествуя вместе с ним то на каникулах, то посреди учебного года по миру. Когда учителя две тысячи первой пытались возразить, что у Марата и так не очень хорошо с успеваемостью, Хамитяй Хамзяевич спокойно им отвечал:

– У меня вообще образование четыре класса, а теперь я крутой бизнесмен. Главное – школа жизни. Мальца приобщаю к делу. Ему все достанется.

Впрочем, Марат, несмотря на такую позицию предка, школу, можно сказать, даже любил.

– Пошли. Скоро звонок, – призвал он к порядку пятерых друзей и Машку с Пашковым.

– У нас дела, – загадочно сказал Лешка.

– Какие? – полюбопытствовал Марат.

– Неважно, – сурово ответил Пашков.

– А ты не пыли. Я могу и врезать, – предупредил самолюбивый и накачанный Ахметов.

Вообще-то они с Пашковым друг другу симпатизировали. Марат принимал участие во всех его замыслах. Но тут нашла коса на камень.

– Сам не пыли, – распетушился Лешка, которого Ахметов мог размазать одной левой.

– Мара-атик, – встряла Моя Длина. – Не приставай к ребенку.

– Если я ребенок, то проходи сама в школу, – бросилась Лешке кровь в голову.

– Нет, нет, Лешенька, я пошутила, – спохватилась Моя Длина. Ей в глубине души было плевать и на Лешку, и на Марата. Для нее в жизни существовал только один мужчина – классный руководитель Андрей Станиславович.

– Тогда я ему сейчас врежу, – оживился Марат.

– Я тебе сам врежу, – всегда принимал сторону отверженных влюбленных маленький, щуплый Темыч.

Марат захохотал.

– А тебя я вообще сейчас сдую, – обратился он к Темычу. – Как Серый волк в «Трех поросятах».

У Темыча волосы на голове встали дыбом. Сейчас он очень напоминал злобного ежика.

– Не трогай Темку, – выступил на защиту старого друга долговязый Женька.

Марат занял боевую позицию. Ситуация накалялась. Таня и Катя переглянулись. Нужно было срочно искать выход из положения. Даже объединенные усилия Темыча, Пашкова и Женьки для Марата были сущей безделицей.

– Марат! Погляди! – крикнула Катя.

Тот вышел из боевой стойки.

В этот момент, на Катино счастье, в школьном дворе появился рыжий Валерка из десятого «А», который считался заклятым врагом девятого «В».

Марат немедленно забыл о мелких распрях с одноклассниками. У содружества «В», разумеется, возникали внутренние конфликты. Однако перед лицом внешнего врага они дружно объединялись.

– Вы тут как хотите, а я пойду с ним потолкую, – двинулся Марат к рыжему Валерке.

Катя и Таня облегченно перевели дух.

– Ну, Лешенька, давай, – немедленно вернулась к прерванному разговору Школьникова.

– Ладно. Мы пойдем в класс, – двинулся Олег ко входу.

– Подождите, – сказал Пашков пятерым друзьям.

– Ну уж нет, – заартачился Тема. – Мы в твоих играх участия больше не принимаем.

– Да у меня же единственная надежда, – взмолился Лешка. – Если я ее проведу, может быть…

Он выдержал выразительную паузу. Женьке, у которого в памяти была свежа личная драма, немедленно сделалось его жалко. «Может, хоть Лешке повезет», – подумал он.

– По-моему, надо помочь, – произнес Женька вслух.

– Конечно, надо, – оживился Лешка. – Тут вам и делать-то нечего, – в его изобретательной голове уже сложился замечательный план. – Просто у входа вы нас прикроете, а то вдруг Миша случайно нарисуется, – вспомнил он о директоре. – На лестнице уже легче. Там много народу. Не заметят. А в классе мы как-нибудь сами с Машкой разберемся.

– Ладно. Уговорил, – махнул рукой Олег. – Пошли. Тем более что Андрея сегодня нет.

Последнее замечание было сделано далеко не случайно. После истории с Романом Ивановичем и химичкой классный руководитель девятого «В» предупредил, что больше не допустит никаких роликов во время занятий. Андрея все в классе любили. И к просьбам его старались прислушиваться.

– Пошли, – сказал Лешка.

Окружив Пашкова и Мою Длину, компания с Большой Спасской с трудом протолкалась сквозь школьную дверь.

– Теснее. Теснее ряды, – шепотом распоряжался Лешка.

– И так еле дышим, – проворчал Темыч.

– Тяжело в учении, легко в бою, – бодро заметил Пашков.

Наконец они протиснулись в вестибюль. И почти сразу наткнулись на Михаила Петровича.

– Так, – посмотрел он на ноги Пашкова. – Опять, значит, ты. И опять, значит, на роликах.

– Я, значит, сейчас переоденусь! – в панике закричал Лешка.

Они с Моей Длиной, взявшись за руки и тесня встречный поток, выехали обратно на улицу. Компании с Большой Спасской ничего не оставалось, как последовать за ними.

– Вечно с тобой, Лешка, свяжешься, а потом одни неприятности, – Темычу совсем не хотелось обострять отношения с Михаилом Петровичем.