Настольная книга сердцеедки - Арина Холина

Артема Герасимова, диджея и начальника информационного отдела «М-радио» в миру называли Герой, поскольку его бесило, слишком мужественное, как он считал, имя Артем.

— Артем! — восклицал Гера. — Бр-р! В этом имени есть что-то от доменной печи! Артемы сначала заправляют свитер в брюки, а потом носят костюмы от «Босс» и душатся «Давидофф Кул Уотер». Фу!

Никто так и не понял, почему Герасимов так не любит свое родное имя, но так как он был толстый, избалованный, знаменитый и капризный гомосексуалист, то Артемом Владимировичем его называли исключительно в бухгалтерии — во время выдачи зарплаты и премий, а все остальные полагали, что Гера и правда идет ему больше.

Аврора закатила глаза — она рассчитывала, что достаточно будет хоть как-то отреагировать на замечание Геры, чтобы тот успокоился и отстал от нее.

— Ну, нет! — Гера подошел к ее столу и устроился в кресле. В ее кресле. — Давай выкладывай, Кристина Онассис, где ты прячешь бриллианты с перепелиное яйцо…

— Кто о чем, а у Геры любой разговор переходит к яйцам! — сострил корреспондент Зорькин, который сам был не пойми какой ориентации. То ли он педик, то ли прикидывается ради дешевой популярности, то ли вообще сексом не занимается. Во всяком случае, его не могли уличить в связях ни с девочками, ни с мальчиками, что давало множество поводов отвлечься от работы и продемонстрировать остроумие…

Вот Гера, тот не скрывал своей принадлежности к секс-меньшинствам, и поэтому все коллеги считали своим прямым долгом хоть раз в день да подколоть его на эту тему: девочки обсуждали с ним новый цвет волос Марии Мироновой, а мальчики строили ему глазки. И то, и другое считалось чем-то вроде комплимента пожилой, но все еще блистательной и влиятельной примадонне, которой любой мечтает засвидетельствовать почтение: авось запомнит, авось облагодетельствует…

— Ты опять, Зорькин, перепутал божий дар с яичницей! — Гера задрал нос и посмотрел на Зорькина сверху вниз.

— Вот видишь, — простонал Зорькин, — теперь яичница… Да ты маньяк! Я ведь давно говорю — тебе бы к доктору, а то все эти оговорки по Фрейду…

— Яйца курицу не учат! — рявкнул Гера, но тут уже все заржали в голос. — Вы чего? — обиделся он. — Ну, сука, я тебе отомщу! Ща поедешь в Коломну на праздник меда…

— Что-о? — взвился Зорькин.

— Что, блин, слышал! И не на служебной машине, а на электричке!

— Да пошел ты! — Корреспондент швырнул в ведущего маленький пластмассовый глобус, но попал, разумеется, в Аврору.

— Не смей обижать Кристину! — завопил Гера, прижав девушку к груди.

— Гер, ты чего? Забыл, как меня зовут? — удивилась Аврора.

— Я имел в виду Онассис, — пояснил Герасимов. — Ты ведь у нас тайная миллионерша.

— Ой… — отмахнулась Аврора, — ты вообще о чем?

— Мне Наташа все рассказала! — пританцовывая, Гера переместился к своему столу, на котором разрывался телефон. — Аллё! Да… — Гера помрачнел. — Да. Хорошо. Ладно. Приду через десять минут. Зорькин, пока меня не будет, не смей приглашать Аврору в кино. Она моя! Это мои миллионы, особняки и золотые кредитные карты! А ты со своим астраханским рылом не суйся в ряды нашей московской финансовой элиты!

Послав Авроре воздушный поцелуй, Гера удалился. Зорькин пожал плечами. Аврора вернулась на место в удивительно хорошем настроении и даже честно приступила к сочинительству новых тем для стрит-толков. В такие дни она любила свою работу. С одной стороны, она административный работник, что открывает возможности карьерного роста, но при этом делает репортажи, придумывает темы для передач, время от времени вместе с Герасимовым пишет сценарии для всякого рода вечеринок, что дает надежду на то, что когда-нибудь у нее будет своя программа.

Все прекрасно.

Но когда часа через полтора в комнату ворвался Артем, Аврора поняла — на кого бы он сейчас ни набросился, идиллия кончилась. Набросился он на нее.

— Пойдем выйдем, — изо всех сил делая вид, что ничего такого не происходит, обратился к ней Гера.

Герасимов отличался скачками настроения: то он был обаятельный, милый, неотразимый, а через секунду превращался в невменяемого психопата, который орал, топал ногами, никого не слушал и готов был отречься от собственной матери, если ему казалось, что она против него.

Гера затащил Аврору на площадку между вторым и третьим этажом — там почему-то никто никогда не курил и не общался, — прижал к стенке и, фыркая слюной, потребовал объяснений:

— Ты кому настучала, что мы общаемся с Волковым?

Аврора, не веря своим ушам, уставилась на Герасимова. Вот за что она терпеть не могла свою работу! Настоящий гадюшник!

Давным-давно, когда Аврора только устроилась на работу, Волков был очень популярным диджеем, но потом, когда «М-радио» захлестнули интриги, когда всем урезали в два раза зарплату и уволили каждого третьего, он ушел, соблазнившись предложением от новой станции. За это его почему-то дружно возненавидел весь коллектив «М-радио» — так, как может ненавидеть бывшего мужа жена, от которой тот ушел к женщине в два раза моложе ее. Но Авроре Волков сразу понравился, и она с ним время от времени общалась — выпивали раз в квартал, болтали, если встречались в клубах…

Гера с Волковым тоже дружил. Волков теперь работал промоутером, и время от времени Артем получал от него некоторые суммы за репортаж с «модного показа, который из года в год проходит под патронатом такого-то „мыла“. Так как деньги проходили мимо казны „М-радио“, то приходилось делиться либо с программным директором, либо с генеральным — в зависимости от суммы, но делиться хотелось не всегда, тем более Герасимову, который любил дорогих мальчиков, и, видимо, вот прямо сейчас его в чем-то уличили, и злость свою он теперь срывает на Авроре. Аврора это ненавидела. Все знали, что она такая честная дура, которой в голову не придет обманывать начальство, а уж тем более скрывать что-либо от Геры, так как и честная-пречестная Аврора, и другие, не такие порядочные сотрудники, знали — у Геры нюх на деньги. То, что кто-то „мимо него“ зарабатывает, он учует за версту — и месть его будет страшна. Поэтому Аврора честно работала за одну зарплату — тем более что, будучи координатором, „спилить“ денег за рекламу просто нет возможности.

— Гера, прекрати истерику! — Аврора попыталась отпихнуть начальника.

— Да ты, блин, стукачка… ты, блин, все вертишься, такую из себя строишь… да какого хрена… — продолжал шипеть Гера.

И Аврора с ужасом понимала — он это все серьезно. Совершенно серьезно! Да, он на полном серьезе упрекает ее в каких-то немыслимых, идиотских, совершенно невозможных интригах. И упрекает не в шутку, а честно верит в то, что говорит.