Однажды будет ветер - Диана Ибрагимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Здравствуй, Семнадцатый Странник или Странница!
Если ты читаешь это письмо, значит, тебя избрали на замену мне – Шестнадцатой Страннице Аделине. Чаще нас называют Ви`ндерами или Винде´рами. Это слово из устаревшего языка означает “искатель”. Ты, наверное, уже заметил, как сильно изменился мир, и поэтому сейчас растерян и напуган, как и я в свое время. Еще вчера все было в порядке, а сегодня ты словно бы попал в дурной сон, не правда ли?»
– Еще как правда! – выпалила Рина, сев на корточки и склонившись над книгой. Русые волосы до плеч закрыли ей обзор, и она торопливо заправила их за уши.
«Странники не помнят время, которое провели в заточении. Поэтому нам кажется, что мы уснули в одном мире, а проснулись в другом. На самом деле, прошло уже почти двести лет с тех пор, как принц Аскар запустил Ветродуй, и сейчас ты – единственный человек во всем Хайзе из плоти и крови. Все остальные превратились в дома.
Думаю, тебя в первую очередь волнует судьба твоих близких, поэтому сразу скажу: с ними все в порядке. Сколько бы лет ни прошло, их тела не состарились ни на минуту. Ищи их там, где они были в момент запуска Ветродуя. Позови, и они откликнутся на твой зов. Ты увидишь кругом ожившие вещи, но не бойся, что сошел с ума. Это заключенные внутри души людей заставляют их двигаться.
Если никто не ответил – не пугайся. Это значит, что твои близкие спят. Разбудить их можно простым прикосновением. Обычно они вселяются в самые крепкие и долговечные предметы в доме. Или в самые любимые. Как бы то ни было, они выглядят новее и крепче остальных.
Если и это не сработало, вернись к чтению. Книга подскажет, где еще их можно найти».
– Я тебя просто обожаю! – Рина от избытка чувств сочно чмокнула послание Странницы. Книга при этом едва заметно затрепетала. – Они не откликнулись, когда я их звала. Значит, они где-то спят!
Она снова схватила ветку и принялась откидывать железные пластины. Руками трогать не решилась: их края были опасно зазубренными, а еще под ними могли прятаться мыши или змеи, да и к муравьям не очень-то хотелось подходить.
Сил Рина не жалела, однако с завалами пришлось повозиться. Кусты, проросшие через Букашку, мешали в поисках, и почти все превратилось в труху, которую они использовали как удобрение. От папиных картин и холстов ничего не осталось. Более-менее сносно выглядела только коробка темперы.
– Папа, ты тут? – спросила Рина, хватая ее.
Даже когда она стерла грязь и пыль с крышки, коробка осталась безмолвной. Краска внутри тюбиков давно высохла и окаменела. Мамы не было ни в серебряных шпильках для волос, ни в драгоценностях. А что касается Альберта – Рина напрасно искала его кожаный блокнот с заметками о яблоках. Наверное, он давным-давно стал трухой.
Поиски становились тщетными, и память, как это часто бывает, когда что-то теряешь, начинала подводить.
– Может, мне только кажется, что тогда все были дома? – пробормотала Рина. – Может, на самом деле дома только я и была, а они все уехали в Эрге готовить выставку?
Она стряхнула муравьев с ладоней и поддела веткой очередную пластину. Под ней оказался резной ящик наподобие шкатулки, только большой. Очистив крышку, Рина поняла, что это ларец, в котором папа хранил свои туалетные принадлежности. Она освободила его из плена вьюнков и открыла. Внутри лежал набор для бритья, одеколон со знакомым запахом кедра, целая коллекция запонок, ножнички для подрезки усов и маникюрный набор: папа тщательно следил за своими руками. Рина порылась во всем этом, чувствуя легкий стыд. В отличие от Альберта, она никогда не копалась в чужих вещах, а вот братец частенько нырял сюда, чтобы примерить дедушкины золотые часы.
Они лежали в лакированном чехле, уютно свернутые вокруг специальной подушечки. Альберт спал и видел, когда ему исполнится восемнадцать и папа подарит ему эти часы. Он обожал покойного деда и каждый раз жадно глазел на них, как сорока на блестяшку.
«Точно! Вот где он может быть!»
Часы были добротные и красивые – с коричневым кожаным ремешком и циферблатом такого же цвета, на котором блестели золотые цифры и три изящные стрелки. Ясное дело, за столько лет у них кончился завод, и они не работали.
– Альберт, ты здесь? – спросила Рина, достав часы из шкатулки.
Тоненькая секундная стрелка дернулась и начала описывать стремительные круги, словно за ней что-то гналось под стеклом. Рина совершенно точно не трогала заводную головку! Значит, это Альберт.
– Ну наконец-то я хоть тебя нашла! А где мама и папа? Ты знаешь? Я их обыскалась, нигде нет!
Альберт перестал приветственно крутиться, и тут в движение пришла еще одна стрелка – минутная. Она суетливо бегала: шажок вперед, шажок назад, а за ней ожила фигурная часовая и спокойно пошла по кругу.
– Мам, пап, вы тоже тут? – ахнула Рина. – Правда же? Правда?
Альберт закрутился, минутная стрелка задергалась еще сильнее, часовая степенно пошла в другую сторону. Все напряжение вмиг покинуло тело, а Рина только на нем и держалась. Ноги сразу же стали ватными, в горле разбух противный комок, и она разревелась, прижимая часы к груди.
– Букашка!.. – всхлипывала Рина. – Букашка совсем сломалась! А вы все теперь – часовые стрелки!.. И я хочу проснуться, но не могу… Король мне прислал письмо… Он сказал, что я теперь Странница.
Это было весомым поводом для хандры, но поплакать вдоволь не удалось из-за муравейника по соседству.
– Ай!
Рина стряхнула с ноги муравья и поняла, что по ней ползет уже целый отряд, и они вот-вот проложат дороги по ее спине, а еще она стоит больной коленкой на ворохе грязи и щепок – не очень-то умная идея в мире, где все лекарства просрочены на два века. Рина отряхнулась и отошла подальше от полумобиля.
– Так, ладно, – сказала она, утерев слезы. – Главное, не впадать в панику. Для начала нам надо придумать способ общения. Давайте так: шаг вперед будет значить «да», а шаг назад – «нет». Колебание туда-сюда – это «не знаю». Потом остальное добавим, ладно?
Стрелка-Альберт не переставала крутиться.
– Ну что ты как маленький? – рассердилась Рина. – Я знаю, что ты любишь все делать мне назло, но сейчас вообще не то время!
Альберт
