Галка на высоте - Светлана Черемухина

Тут бы мне подойти к нему, обвить, как Лина, его шею руками и заговорить, увлекая в сторону спальни, но… Его вид и тон голоса напугали меня. Я не ожидала увидеть столько злости.

– Фил, прости, я…

– Еще скажи, телефон разрядился, – перебил он, продолжая стоять в дверях комнаты.

В спортивных брюках, с обнаженным торсом он выглядел как Аполлон. Как очень взбешенный Аполлон. Его могучие плечи и крепкие руки, прокачанный пресс и узкие бедра в любое другое время свели бы меня с ума, но сейчас я боялась его физической силы. Он пугал меня.

– Фил, пожалуйста, не разговаривай со мной так, – пролепетала я.

– Как? Как так? А как я должен с тобой разговаривать? – он стал наступать на меня, и мне в голову пришла дурацкая мысль, что лучше бы убежать. Дурацкая, она на то и дурацкая, что ее игнорируют. Хотя… что ни случается, все к лучшему. Выясним сейчас отношения, и все станет ясно.

– Дорогой, у меня был тяжелый день, я очень устала, перенервничала, и если честно, я хотела бы…

– «Тяжелый день!» – с издевкой передразнил Фил. – Что, устала кувыркаться, а? Да? Устала? Ну скажи, скажи!

– Где? С кем? – опешила я.

– А это ты мне скажи, с кем, – он приблизился вплотную, и вдруг схватил меня за волосы.

Я только тихо ойкнула, но смолчала, надеясь, что он одумается и отпустит. Он же продолжать тянуть мои волосы вниз, запрокидывая мне голову.

– Я, по-твоему, м@дак, да? – шипел он мне в лицо с высоты своего роста. – Думаешь, из меня можно клоуна делать?

– Ты о чем? – прошептала я, изо всех сил сдерживая слезы. О чем он говорит вообще? Что за…

– Думаешь, можешь в открытую гулять от меня, и ничего тебе за это не будет?

Нет, он здоров вообще? Да я без ума от него! Прощаю ему грубость, пошлость и равнодушие, потому что тащусь от его глаз и фигуры, ведь он весь такой вкусный. Зачем мне еще кто-то? Я и так страдаю от своей зависимости от него, вот и следователь прокуратуры прицепился ко мне, но разве я могу выдать Фила, сделать ему плохо, подвести его? А мысль об измене вообще не приходила мне в голову. Красивее парня я не встречала, и было бы даже смешно, если бы я только подумала посмотреть в другую сторону.

– С@ка, гулять от меня вздумала? – продолжать гнуть свою безумную линию Фил.

Нда, вот такой пердимонокль… Интересно, скажи я ему про шефа и Ладогина, что было бы? Еще с утра я была уверена, что он как рыцарь помчится защищать мою честь, пусть и не совсем законным способом, а теперь… кто его знает. Теперь мне думается, что он и меня обвинить может, что я давала повод. А может, и усомнится в том, что я отказала им… Да, жизня…

– Фил! – вскрикнула я скорее от страха, чем от боли. – Фил, отпусти, мне больно!

– Что? Больно? – он и не подумал убрать руку, лишь наклонился к самому моему лицу. Ни капли сострадания, будто не со своей девушкой разговаривает, а с какой-то тварью с помойки.

– Фил, что ты делаешь? Отпусти меня, и мы поговорим.

Он резко разжал пальцы, продолжая прожигать злым взглядом. Боже, за что?

– Говори, – процедил Фил, но глаза предупреждали, что он не поверит ни одному моему слову.

Нет, ну если это ревность, то он меня любит до чертиков, да. Но что-то подсказывало мне, что с любимой женщиной так не обращаются.

– У меня случилась проблема, – проговорила я, отводя глаза: слишком тяжело смотреть на него сейчас. Я знаю о его вспыльчивом характере не понаслышке, но никогда еще не доводилось самой становиться причиной его бешенства. Это новое состояние мне очень не понравилось. В голове как-то сразу стало пусто, и я даже не знала, с чего начать, и стоит ли вообще что-то говорить. Зачем? Что он хочет услышать? Как я провела день? Или, может, мои сбивчивые сопливые признания о том, как я ему изменила и предала его? Или ему вообще нафиг не нужны мои слова, а он просто срывает на мне свою злость.

В эту минуту я почувствовала такое вселенское одиночество, что слезы, мгновенно выступив на глазах, прыснули в стороны, и я сильно заморгала, желая побыстрее их прогнать. Боже, как же все паршиво. Ну за что? Валька все детство издевался, внушая мне, что я дрянь и шваль, на работе сумасшедший год в борьбе за право на уважение, теперь вот Фил, мой красивый Фил… Я так любила его, так нежила и холила. Кормила разносолами, в квартире наводила уют, пытаясь скрыть казенщину чужого жилья, в постели – все что хочешь, ну нравится тебе это – пожалуйста, и так, и этак, и плевать, что я устала и был тяжелый день, фигня, что завтра вставать в пять утра. Мой мужчина хочет меня – как тут можно отказаться!

А сейчас получается, что я действительно какая-то шваль и заслуживаю только унижения и оскорбления.

– Что молчишь, давай, вещай, как провела день, как смеялась надо мной, забив на мои звонки, – Фил и не думал успокаиваться и как-то смягчать тон. – Давай, скажи, с чего ты взяла, паскуда, что с рогами я буду круче, а!

– Ты о чем! С ума сошел? – закричала я, не выдержав. Почему я всем должна что-то доказывать? Почему я должна орать что я человек – разве это не само собой разумеется, разве это не очевидно?

Мой окрик не привел его в чувство, как я ожидала, представив, как он вздрогнет, моргнет и вдруг весь преобразится, словно морок спадет, и он увидит, что мучает свою любимую девушку. Вместо этого он поднял руку и с размаху залепил мне пощечину. Да так хорошо залепил, у меня аж голова дернулась, и волосы, на мгновение взлетев вверх, упали на лицо.

После звонкого шлепка в прихожей воцарилась тишина. Он не желал говорить, я не могла. Так и стояла, усталая, голодная, перепуганная, униженная и избитая. Вот и итог дня.

Ты, Галка, просто чмо и фуфло, понятно? Быдло и шваль, и с тобой только так и надо. Или… или это Фил быдло и шваль?

Я подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. Нет, он не сожалел об этом, нисколечко, и мой молчаливый упрек выдержал с насмешкой. Потом согнал ее с лица и снова вперил в меня свой мрачный взгляд.

– Если ты меня предашь, – проговорил тихо со злостью в прекрасно-зеленых глазах, – я тебя из-под земли достану и урою, поняла? Когда я звоню – берешь трубку. Куда-то идешь – отпрашиваешься у меня, чего-то хочешь – обращаешься ко мне, понятно? Не слышу ответа!

– Понятно, – прошептала я одними губами, но этого для него оказалось достаточно. Подробности дня и причины моего долгого отсутствия сразу как-то перестали его интересовать, он развернулся и пошел в комнату.

А я… я поплелась на кухню, плюхнулась на жесткую табуретку, сцепила пальцы в замок на коленях. Идти вслед за ним в спальню было страшно. Как я могу после такого лечь рядом с ним? Да он и не позволил бы, наверное: столько презрения, будто я человек второго сорта. Откуда только, и за что такое отношение? Сколько там у меня пропущенных звоночков от любимого?

Да, пришлось, бедному попереживать – аж шестнадцать раз пытался выяснить, достаточным ли уважением я к нему проникнута. Оказалось – не достаточным, вот и преподал мне урок. Так мне и надо, или нет? А может, мне надоело сносить удары судьбы! Может, я сама хочу научиться раздавать такие пощечины! А что, тварь я дрожащая или право имею?

– Эй, ты где? – донесся до меня уже практически сонный окрик моего любимого. – Иди спать, поздно уже. И водички захвати.

А я что? Я ничего, не начинать же боевые действия в первом часу ночи.

Так и лежала до утра, глядя в обшарпанный потолок под мерное дыхание Фила, и думая о своей жизни. На что я готова ради этого человека, как далеко я могу зайти, защищая свою честь, и нужно ли сносить эти издевательства ради его красивого тела?

Тут надо серьезно подумать и взвесить все «за» и «против».

К утру я так ни до чего и не додумалась. Мысль о том, что я могу потерять Фила, рвала мою душу и терзала сердце. Нет, я еще не насмотрелась на него, не надышалась. Но… нет, я не готова с ним расстаться!

Как только забрезжил рассвет, я сладко зевнула и повернулась на бок. Шок от поступка моего любимого мужчины, наконец, отпустил, да и усталость брала свое – я собиралась немного поспать. Пусть у шефа будет время пережить всю гамму чувств от недоумения и изумления до гнева и бешенства, как только он окажется в своем кабинете перед моим заявлением на столе на самом видном месте и поймет, что я его обыграла.

Но моему желанию подремать и увидеть счастливый сон не суждено было сбыться. Филу надо было собираться по делам, и, разумеется, требовался горячий завтрак и чашка крепко заваренного чая, чтобы три ложки сахара были тщательно размешены.

Он разбудил меня с невозмутимым видом, и пока чистила зубы, я пыталась понять: вчерашняя сцена с мордобитием – это реальность, или просто сюрреалистическая картина, случайно возникшая в моем воображении из-за переутомления?

Я вглядывалась в его лицо, когда разогревала картошку с грибами, и пыталась заглянуть в глаза, подвигая чашку, от которой поднимался пар, но ничего не понимала.

Как ни в чем ни бывало, он уплетал за обе щеки мой завтрак. Единственное, что казалось странным, это его молчание. Он вроде и не игнорировал меня, и в то же время ощущение моей прозрачности и стеклоподобности ощущалось все больше, вгоняя в тоску. Дух уныния стал одолевать меня, и я ощущала, как между нами буквально по кирпичику возникает невидимая стена, основательно затвердевая до состояния гранита.